Оберштурмфюрер бросился вдогонку. Что его подгоняло? Какое?то неясное подозрение? Он понимал, что ведет себя смешно, словно влюбленный мальчишка, но уже не в силах был остановиться…
Кристина вошла в проходной двор. Собственно, это был не двор, а довольно высокий, темный тоннель. Чтобы сориентироваться, надо было зажечь спичку. Вдоль темных мрачных стен, по которым сочилась влага, громоздились грязные ящики для мусора. Поэтому чуткий нос Вита сразу оживился, попав в это буйство незнакомых интригующих запахов.
Вот и нужная дверь, неприметная в серой загустевшей полутьме.
Что?то заставило фрейлейн оглянуться, и сердце ее тревожно застучало: в центре входа во двор застыл человек, молча смотря в ее сторону. Лица было не узнать, но в характерных очертаниях эсэсовской формы она ошибиться не могла. Выследили? Кого? Маркова или ее? Или это случайность? Как бы там ни было, а ее обвинить не в чем — она прогуливает собаку. Но и в лучшем варианте встреча состоится теперь не ранее следующего дня, если судьба не приготовила еще новых сюрпризов. А сейчас следует повернуться лицом к опасности, навстречу человеку в черном.
Глава девятая.
ПОДАРКИ НА РОЖДЕСТВО
Каково же было ее изумление, когда она узнала его.
— Вилли, это вы? — вырвалось у нее. Не стоило удивляться вслух.
— Что вы здесь делаете? — холодно спросил Майер.
Кристина уже взяла себя в руки. То, что это был именно Майер, многое объясняло и успокаивало — подлинная беда миновала.
— Разве не видите? — ответила с иронией. — Вит вынюхал для себя привлекательное местечко. — И въедливо добавила: — Вы тоже что?то вынюхиваете здесь?
На улице еще было светло, и это выдало ее. Вилли Майер и раньше приметил необычайную радость, которую излучало все ее существо, каждая черточка лица, особенно — глаза. Это случалось только тогда, когда из своих фронтовых вояжей возвращался гауптман Шеер. Погибший Шеер. И эта ее радость, казалось, умерла вместе с ним. Кого же она встретила? Не привиделось же все это ему, Майеру?
— Кто это был? — спросил он глухо.
— Вы о ком?
«Удивление сыграно искренне, — отметил он с горечью. — Милая Кристина, от меня вам утаиться невозможно».
— Кто к вам подходил на улице? — с острым недоверием уточнил свой вопрос.
— Боже мой! Это похоже на допрос, Вилли. Раньше вы уступали это высокое право шефу.
— Не понимаю.
— Вспомните нашу первую встречу. Когда вы повоз ли меня к Хейнишу...
Она и сама припоминала тот день, и особенно поучи тельные слова штурмбанфюрера: «Мата Хари погибла из?за своей фатальной красоты…» Мрачная сентенция, но верная. Она на грани провала. Если бы на месте Майера оказался Кеслер! Еще одна опасность. Как мина с часовым механизмом. Когда сработает — неизвестно…
Она заставила себя кокетливо спросить:
— Вилли, неужели ревность?
— Если бы ревность! Это было бы лучше для нас обоих, — ответил хмуро. — Вам не кажется, что от меня вам скрывать нечего? — слово «скрывать» он произнес с подчеркнутым нажимом.
— Конечно, нечего. Это был какой?то очередной уличный приставала. К сожалению, они атакуют меня ежедневно. Их даже Вит не отпугивает!.. Признайтесь, Вилли, вы следили за мной? Почему?
— Вы уклоняетесь от ответа. Не отвечу и я, — он подумал и тихо добавил: — То, до чего я могу только додуматься, вы уже знаете…
Фрейлейн Бергер похолодела: Майеру многое известно… И все же воспользовалась двусмысленностью сказанного:
— Поверьте, Вилли, кроме Шеера, у меня никого не было и нет! Я говорю вам искренне, потому что ценю вашу дружескую заботу обо мне. Но согласитесь, я ничем не обязана отчитываться перед вами…
— Оставим это! Лучше помалкивать…
— Я говорю истинную правду!
— Верю, потому что знаю. Но вы говорите не ту правду, которую я хотел бы услышать.
— О чем вы, Вилли?
— Я же предложил: оставим это! А чтобы вы успокоились, я вам кое?что предложу. Так же правдиво, как это делаете вы. Помните ли вы воздушного аса Густава
Готтфрида?
— Еще бы! Этот гуляка производит незабываемое впечатление…
— Думаю, что теперь в нем не узнать прежнего беззаботного гуляки…
— С ним что?нибудь случилось?
— Выводы сделаете сами.
— Разве я его увижу?
— Конечно. Он здесь, в Ставрополе, свежеиодморо- женный в степях под Сталинградом.
— Жаль! И такое — с Густавом…
— Вот так… Сегодня он устраивает вечеринку и приглашает на нее своих давних собутыльников. Спрашивал о вас.
— Очень благодарна.
— Выполняя его небольшое поручение, я и делал заказ в казино. В окно увидел вас… А вы сразу — слежу, мол, вынюхиваю, устраиваю в подворотне допрос… Эх, Кристина, я к вам с приглашением на веселую вечеринку, а вы ко мне — наётороженным ежом. Нехорошо, фрейлейн!
— Сами виноваты! — нашлась Кристина, уловив в словах Майера едва скрытую иронию. — Надо было начинать с вечеринки, а не с поклонников. Теперь пеняйте на себя!
— Хорошо! Пеняю на себя. Вам — ни единого упрека. Надеюсь, мы отправимся вместе?
— Но, Вилли, ведь казино — это же сборище волокит. Я с ужасом думаю, не начнете ли вы и там отчитывать меня?
— Клянусь, там вам это не грозит.
— Что ж, я согласна.
— Вот и договорились! Тогда поспешим — времени осталось в обрез.
Приближалось рождество, вследствие чего усилилась, так сказать, интенсивность движения к питейным заведениям.
Фрейлейн Кристина Бергер радовалась так искренне, смеялась так обворожительно, что на сердце у каждого, кто смотрел на нее, становилось теплей, а в ее присутствии — уютней. А почему бы ей и не радоваться? Под Сталинградом уничтожены еще две итальянские дивизии — «Равенна» и «Коссерия». Танки Гота, покореженные и сожженные, чернели надгробьями на неоглядном просторе белоснежной степи. Железное кольцо вокруг армии Паулюса ежедневно сжималось, приближая уже неотвратимый конец. Недаром фон Клейст отдал приказ о «планомерном отходе» с Кавказа: он тоже мог оказаться в окружении…
Когда появились Кристина с Майером, за предварительно заказанным столиком уже сидели трое — элегантный даже в абверовском мундире майор Штюбе, брюхатый толстяк Кеслер и Густав Готтфрид в изящной форме люфтваффе светло — пепельного цвета. Они увлеклись разговором, из которого вновь прибывшие услышали лишь отрывок.
Штюбе наседал на упитанного следователя:
— Не впадайте в детство, Кеслер! Это уместно лишь в глубокой старости.
— Выходит, после пятого десятка человек начинает молодеть? — не очень успешно оборонялся Кеслер.
