— Далековато шли…
— Надо! — с достоинством пояснил старик.
«Из Ставрополя, — задумался Анзор, — К генералу. Значит, не напрасно. Но не скажет! Упрямец — это ясно…»
— Подождите, — сказал он, — я доложу генералу
Он исчез за дверью, чтобы почти тотчас же появиться снова.
— Заходите! Быстро!
— Ну вот, — нахмурился старик. — То к вам не достучаться, то подгоняете — «быстро»!
— Заходите, уважаемый, заходите! — в дверях появился сам генерал. Он дружелюбно улыбался старому Астану.
Мирза — Хатагов гордо поглядел на Анзора, как бы говоря: «Ну что, молодой человек? Разве ты не видишь, с каким уважением меня встречает сам товарищ генерал? Посмотри, сколько орденов у него! А у тебя что? Две медальки? А генерал обращается ко мне уважительно, первым вышел ко мне, а ты — «быстро»!»
Он не спеша, степенно вошел в комнату.
— Раздевайтесь и присаживайтесь, — предложил Роговцев.
Мирза — Хатагов снял кожух, но повесить его сверху генеральской шинели не решился. Положил его на топчан и сел рядом. Ватник его был без рукавов и напоминал теплый, самодельный жилет.
Он снова с осуждением взглянул на майора Тамбулиди и с достоинством проговорил:
— Товарищ генерал, мои слова — только для вас, больше ни для кого. Так мне было приказано.
Матвей Иванович с веселой искоркой в глазах посмотрел на покрасневшего майора, которого без лишних слов, а лишь своим поведением отчитывал старик, и объяснил:
— Майор — мой адъютант, доверенный работник. Наши секреты — общие. Поэтому я и приказал сначала разобраться в вашем деле ему. Правда, он немного горяч, с этим я согласен. Но человек он добрый, настоящий джигит. Из коренных!
— Ну, если так, — смягчился Астан, — то слушайте вдвоем…
Старик начал издалека:
Трудно было догнать вас. Дорог нет — разбиты. Мостов через реки нет — подорваны. Железной дороги нет — рельсы со шпалами, словно сходни, задраны в небо… Едва доберусь до одного города, а фронт уже продвинулся дальше. Вот и дошел до самого Краснодара. Здесь вас и догнал.
«Здесь нас и догнал, — подумал генерал Роговцев, — потому что наступление приостановилось…»
— Очень быстро наши наступали, — медленно говорил старик. — Очень быстро немцы бежали. А я — что? У меня машины нет, я на своих двоих.
Анзор нетерпеливо передвинулся на скамье.
— Но с поручением от н е е, — старик поднял палец вверх, — я бы и на край света пошел.
— Кто же она? — в тон ему спросил Роговцев.
— Немецкая девушка.
— Как ее звать? — спросил Роговцев, уже предвидя ответ, каким бы неимоверным он ни представлялся в сообщении старого Астана.
— Фрейлейн Кристина Бергер.
Генерал Роговцев в отличие от майора Тамбулиди, который после слов Астана едва не вскочил на ноги, ничем не выказал своего волнения.
— Что вы знаете о ней? — спросил буднично, — Об этой немке Кристине Бергер?
— Она ходит в эсэсовской форме, служит переводчиком в СД, потому что изучила наш язык, военное звание — шарфюрер. У нее — пес. Куда ни пойдет — пес с ней. Шерсть у собаки тоже эсэсовская — черная. С такой девушкой любому надо быть осторожным. В случае чего, псина сразу вцепится в горло.
— Выходит, эта немка — наш враг? — умышленно спросил генерал Роговцев.
— Да что вы! — возмущенно замахал на него руками старик. — Эта фрейлейн — наш, советский человек!
— Откуда вам это известно?
— Я был связан со ставропольскими подпольщиками, выполнял важные поручения — записывал, что немцы у нас награбили и куда пересылают груз. Мне это нетрудно было делать, ведь немцы на бирже труда назначили меня упаковщиком в зондеркоманду «Кюнсберг».
— При чем здесь немка? — своими вопросами Матвей Иванович не давал старику отвлекаться, так как тот тяготел к излишним подробностям.
— Однажды вечером она пришла ко мне домой и назвала наш подпольный пароль — не знаю, откуда она узнала его. Я сначала не очень ей поверил — всякое бывает… Но она ни о чем лишнем меня не расспрашивала, и это меня успокоило. Я гостеприимно пригласил ее, начал рассказывать о своей работе у немцев…
— Зачем же она приходила к вам?
— За помощью.
— Какой?
— Она попросила, чтобы я принес рацию, которую она якобы закопала далеко за городом. Хотя я сомневался, но пошел… И что бы вы думали, товарищ генерал?
— Я вас внимательно слушаю.
— Рация оказалась на месте! И на самом деле — была давно закопана. Я в этом разбираюсь — не один кувшин с вином закапывал…
— Что же сделала с рацией фрейлейн?
— А ничего особенного — начала передавать нашим немецкие секреты.
— Откуда знаете?
— Как откуда?
— Это она вам сообщила?
— Ни слова! Но ведь я не первый год на свете живу, голова у человека для чего? Думать! А мысли — они разные возникают…
— Резонно. Теперь скажите, почему она приказала искать меня?
— А! В том?то все дело! Беда случилась, такая беда, что ничего и придумать нельзя. Я — туда, я — сюда, мыкался, как в пустыне…
— Но что же произошло?
— Батареи от рации кончились, и фрейлейн уже не могла передавать нашим секреты. А их становилось все больше и больше.
— С ними вы и пришли? — понял наконец генерал.
— Ясное дело — с ними! Девушка верила мне, потому что мое слово — скала!
— Что же передала с вами Кристина Бергер?
— А вот что, сейчас увидите. — Астан распорол тонким кинжалом полу своего безрукавного ватника и извлек плоский пакет из потемневшей замши, прошитый грубыми нитками, нарезанными из тонкой шкуры.
— Кристина предупредила, — сурово сказал он, — пакет не открывать. В нем два пакетика в черных обертках: в маленьком — фотопленка, в большом — очень тонкая лента, что сама рвется… Осторожно!
— Еще есть что?нибудь?
— Конечно! — теперь Астан потрошил вторую полу своего ватника. Вытащил блокнот в целлофане, сквозь который на коже обложки были видны готические буквы.
— Об этой тетради, — сообщил Астан, — Кристина сказала: она была потеряна, а потом снова найдена. И заверила, что вы, товарищ генерал, знаете, чья она!
— Интересно, — проговорил Роговцев, беря целлофановый пакет, и с первых же букв понял: дневник Мюллера! Того самого палача, которого пристрелила «Студентка», спасая от ловушки и гибели разведчика Алексея Маркова! Именно об этом дневнике рассказывал Калина.
— Так знаете чей? — тревожно спросил старик.
— Знаю.
