тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами? Иначе, пока тот еще далеко, он пошлет к нему посольство просить о мире (Лк. 14; 31).
В годы коммунистических гонений лучшие представители монашества были расстреляны или погибли в лагерях и тюрьмах. Когда во время некоторого ослабления гонений в 50-х годах небольшое количество обителей было вновь открыто, некому в них было воспитывать новое поколение иноков, за редким исключением, некому было возобновить старые монашеские традиции.. Испытывался острый недостаток в духовной литературе, а та, которая была, не всегда отвечала на вопросы, поставленные современностью.
После хрущевских гонений, в так называемый период «застоя» осталось всего 16 обителей. ., и то лишь для того, чтобы показывать «империалистам», что «религия в СССР не подвергается преследованиям». Прием в эти монастыри новых насельников светские власти опять-таки ограничивали жесткими насильственными мерами. Особенно старались не допустить в них молодежь, то есть как раз ту часть церковного народа, которая еще не испорчена грехом, которая способна наиболее здраво воспринять понятия о монашеской жизни и наиболее перспективна в дальнейшем.
«Из жизнеописаний преподобных иноков видно, что большинство их вступило в монастырь в двадцатилетнем возрасте. Старость была признаваема Святыми Отцами неспособною к монашеской жизни. Неспособна к этой жизни старость! Окрепла она в навыках, в образе мыслей, притуплены ее способности! Подвиг юношеский несвойственен ей! Преподобный Антоний Великий первоначально отказался принять в монашество шестидесятилетнего Павла Препростого, сказав ему, что он неспособен к монашеской жизни именно по старости. Напротив того, многие Отцы вступили в монастырь в детском возрасте и достигли высокого духовного преуспеяния по причине целости произволения, непорочности, прямого стремления к добру и восприимчивости, столь свойственных детскому возрасту»,– писал свт. Игнатий (Брянчанинов)..
Братия и паломники также подвергались прямым гонениям: постоянно устраивались обыски, аресты, здоровых людей насильственно отправляли в психбольницы. Чем-либо проявивших себя с положительной стороны насельников, как правило, тут же отправляли на отдаленные приходы или просто изгоняли из обителей, лишив регистрации и позаботившись о том, чтобы их не приняла ни одна епархия. Атеистическое государство бесцеремонно вмешивалось во внутреннюю жизнь монастырей. Делалось все, чтобы разрушать существующие обители изнутри путем разложения духа их насельников. Зная влияние монастырей на православный народ и то уважение, которым пользуются монашествующие, безбожники пытались представить их в глазах «трудящихся масс» как развратников, пьяниц и тунеядцев. Как правило, это достигалось путем искусственного внедрения в число насельников обителей платных агентов КГБ, которые в большинстве своем действительно являлись пьяницами, ворами и развратниками.
Поскольку назначение игуменов и игумений обязательно согласовывалось с Комитетом по делам религиозных культов., нередко такие «насельники» и назначались игуменами монастырей. В 70-х годах братия одного из известнейших монастырей после назначения очередного настоятеля выражала радость по поводу того, что, в отличие от нескольких его предшественников, «этот хотя бы верующий»... Нечего и говорить о том, что духовная атмосфера в таких монастырях не могла быть здоровой. Царила подозрительность, спокойной мирной жизни не было. Разрушительная роль государства, конечно, тщательно скрывалась, так как религия «в самой передовой стране мира не подвергалась преследованиям». Пережившие лагеря и ссылки монахи и монахини, которые могли бы действительно явиться наставниками для молодого поколения иночествующих, видя все это, не хотели поступать в такие обители и предпочитали оставаться на приходах, где о них мало кто знал.
Тем не менее, в существующих монастырях теплился огонек монашеской жизни: благонамеренно настроенные их насельники, которые все-таки составляли большинство, лишенные духовного руководства, лишенные нормальных духовных, а часто и материальных условий существования, среди постоянных преследований, соблазнов, скорбей, клеветы и поношений, как могли, следовали святоотеческому учению о монашеской жизни, сохраняя верность идеалам монашества, что в конечном итоге и спасло монастыри. Чудом Божиим в таких обителях, как Псковские Печеры, Глинская пустынь и Троице-Сергиева Лавра. явилось старчество. Подвиг жизни в монастырях в те годы поистине был бескровным, а порой и кровавым мученичеством.
Кроме монастырей, монашеская жизнь существовала на приходах. Монахи и монахини даже объединялись в небольшие общины и жили либо при храмах, либо приобретали дома. Были широко распространены тайные постриги. Таких монашествующих было гораздо больше, чем насельников в обителях. Хотя за ними постоянно велась слежка, они все же испытывали меньшее давление со стороны светской власти. Поэтому их духовная жизнь была более здравой. В те годы немногие выдающиеся пастыри, которых можно было бы назвать старцами, в основном несли свое служение на приходах.
Когда, после «перестройки» и закономерно последовавшего за ней падения агонизировавшего коммунистического режима, стали вновь открываться святые обители, туда назначались насельники из тех монастырей, которые существовали при коммунистической власти. Причем не всегда лучшие. Епархиальные Преосвященные и настоятели обителей неохотно расставались с хорошими насельниками, действительно нужными их монастырям. Приходские же монахи не спешили вступить во вновь открытые монастыри и скиты, а многие из тех, кто вступили, в скором времени уходили оттуда, не увидев для себя пользы и столкнувшись с трудностями, не всегда оправданными с духовной точки зрения.
Сейчас наша Церковь имеет несколько сотен обителей, большинство из которых существует пять – восемь лет. Почти все они не устроены, испытывают большую материальную нужду. Еще больше духовных проблем. Насельниками их в основном являются неофиты, имеющие очень приблизительное представление о монашеской жизни, или люди преклонного возраста, которые идут в монастыри не всегда только по желанию монашеской жизни. Учить их некому, учителя – cкорби.
Как бы ни был глубок упадок монашества перед революцией, он несравним с тем, что мы имеем сейчас. Дай Бог нашим монастырям вернуться хотя бы к тому состоянию, в каком они были в XIX веке,. вернуться, постаравшись не повторить тех ошибок, по причине которых Господь попустил закрытие монастырей.
Только при поверхностном взгляде можно не понять и не оценить всех трудностей возрождения современных обителей. Такой взгляд большей частью имеют миряне, которые с большой легкостью берутся судить и толковать о таких высоких предметах, как старчество и монашество. Еще святитель Игнатий писал о своем времени: «Ныне некоторые разгоряченные верхогляды, даже из светских, берутся за поддержание монашества, не понимая, что оно – великая Божия тайна. Попытки таких людей лишь смешны и жалки: они обличают их глубокое неведение и судеб Божиих, и дела Божия. Такие умницы и ревнители что ни сделают, все ко вреду. Заметно, что древний змий употребляет их в орудия умножения в монастырях житейской многопопечительности и подъяческого характера, чем решительно уничтожается дух монашества, исполненный святой простоты. Надо покоряться самым попущениям Божиим».. Монастыри должны возрождать монашествующие. Только они могут полностью понять и оценить проблемы этого возрождения и что-то сделать реально.
«Не предвижу, по духу времени и вообще по нравственности всего народа, чтоб могло быть восстановление Церкви в древней красоте ее, так же, как и монашества. И то должно будет счесть великою милостию Божией, если не последует вскоре какого-либо тяжкого удара на монастыри»,– пророчествовал в XIX в. свт. Игнатий...
При существующих условиях возрождение обителей кажется почти невозможным. Оно действительно невозможно человеческими средствами. Единый Всемогущий Господь, насадивший монашество, сохранивший его в годы жестоких гонений, силен возродить монашество во всей его первозданной красоте, если это будет Ему угодно. Поскольку полноценная монашеская жизнь невозможна без подлинного духовного руководства, Господь, если будет Его святая воля, в свое время восстановит и старчество, для которого не достаточно только иноческого постнического подвига, необходима прежде всего Божия благодать.
Каждый из нас, если может, да внесет свою лепту в восстановление обителей – материальную или духовную. Не в нашей воле возрождение старчества, но в нашей воле всячески способствовать этому; прежде всего – исполнением евангельских заповедей, а для тех, кто может и кто на это поставлен Богом,– созданием условий для этого возрождения.
