свой второй подбородок, который предательски лез в кадр.
Она пошла к себе в комнату и набрала «Acanthosis Nigricans» в строке поисковика.
> Болезненное состояние кожи, заключающееся в ее потемнении и утолщении. Возникает на складках кожи: на шее, в подмышках, на внутренней стороне локтей и в области поясницы. Часто является симптомом диабета второго типа, особенно у детей. В случае обнаружения A.N. у ребенка необходимо предпринять срочные меры для предотвращения диабета, включающие физические упражнения и диету для снижения уровня инсулина и восстановления инсулиновой чувствительности.
Диабет второго типа... Из-за ожирения.... Каждую четверть в школе читали о нем лекции: это самое быстрорастущее заболевание среди британских подростков; им показывали фотографии лоснящихся, словно касатки, мешков сала, которые полулежали в кроватях: головы несчастных лишь чуть-чуть возвышались над колышущимися жировыми отложениями. Энда ткнула пальцем себе в живот. Жир затрясся, как желе.
Точно так же тряслась ее задница. И подбородок. А кожа на руках отвисала.
Она схватила жир на животе, сжала его – так сильно, как только могла, и держала до тех пор, пока не стало больно. На коже остались ярко-красные следы. Энда плакала от боли и стыда, от того, что – господи! – она теперь не просто толстуха, а толстуха с диабетом...
– Боже, Энда, где ты была?
– Извините, сержант. Комп сломался.
Почти правда – компьютер был в нерабочем состоянии. И был заперт в отцовском кабинете. Весь месяц она глотала какое-то лекарство и усиленно физкультурилась – в компании других тюленеподобных девчонок. Телик и игры были объявлены вне закона. Плохо было круглые сутки, изо дня в день, и впереди не светило ни-че-го, кроме похода в кондитерскую, что в пятистах одном метре от школы, и поглощения нескольких шоколадок да бутылки шипучки в парке, рядом с гоняющими в футбол дебилами.
– Надо было дать о себе знать. А то я уже беспокоиться начала, девочка.
– Простите, сержант.
Клуб «ПК-Отрыв» ломился от мальчишек, прыщавых и вонючих. Вонючих в самом прямом смысле – пахло козлом, вокзальным сортиром. Все они непереносимо галдели. Потрепанные наушники покрывал достойный хорошей пиццы слой сала, а микрофон был липким от слюны тысяч игроков, возбужденных давно завершившимися сетевыми драками.
Без разницы. Главное – она снова играла; и это было очень кстати, потому что деньги заканчивались.
– Вот полный лог миссий за месяц. Ходила с парой девчонок... – Энда ощутила укол ревности при мысли, что ее место в Игре было занято другой. – Но ты незаменима, понимаешь? Есть четыре заказа, на сегодня. Идешь?
– Четыре?! Как же мы успеем? Это же на несколько дней работы!
– А мы BFG10K возьмем, – ответила Люси с интонацией хищницы на охоте.
BFG10K! Это многое упрощало. Найти коттедж, навести машинку, пальнуть, трах-бах – нет больше ротондочки.
У них было лишь пять зарядов – каждый собран из двадцати стрел для обычной BFG, а каждая стрела для обычной BFG стоила целое состояние, – и они потратили их за три миссии. Заглянув в арсенал за парочкой «простых BFG» (удивительно, какими ничтожными казались BFG после работы с Настоящей Большой Пушкой!), они отправились на последнее задание.
– В конце прошлой кампании я встретила одного парня, – сказала Энда. – Ньюбиса из коттеджа. Сказал, что профсоюзный активист.
– Рэймонда?
– Ты его знаешь?
– Встречала. Этот урод повсюду отирается.
– Так ты все знала?
– Ммм. Ну да. В основном догадалась сама. А Рэймонд – так, рассказал подробности.
– И после этого ты можешь вот так спокойно отнимать у детей деньги?
– Энда, – ответила Люси резко, – ты ведь любишь играть? Это для тебя важно?
– Конечно, важно.
– Насколько важно? Это твое маленькое хобби? Ты казуал или ты предана игре?
– Я предана, Люси, ты же знаешь. Господи, ну что у нее было, кроме Игры? Физра, гадкий акантозис нигриканс и, в перспективе, инсулиновые инъекции по утрам. – Я люблю Игру, Люси. В ней все мои друзья.
– Знаю. И поэтому ты моя правая рука, поэтому я беру тебя на задания. Мы обе оторвы, ты и я. И мы крутые – выше крыши, и мы добились этого, потому что тренировались, потому что вкалывали за четверых, потому что, наконец, мы любим Игру, так?
– Да, так, но...
– Ты ведь встречалась с Лайзой-Органайзой?
– Ага, она в мою школу приезжала.
– И в мою тоже. Она попросила меня присмотреть за тобой – она думает, что в тебе что-то есть.
– Лайза-Органайза бывает в Огайо?
– В Айдахо. И в других штатах. Ее по телику показывают. Она потрясающая, необыкновенная, и ей не по фигу Игра, – это черта всех Фаренгейтов. Мы преданы друг другу, команде, честной игре.
Энда много раз слышала это раньше – цитата из кодекса Фаренгейта, – но все равно раздулась от гордости.
– А все эти люди, в Мексике или где там, что они делают? Зарабатывают, паразитируя на Игре. Мы с тобой никогда не станем продавать золото за деньги, покупать персонажей или снаряжение на eBay – мы не читеры. А эти мексиканки круглосуточно – каждый день – лудят всякую хрень, чтобы превратить ее в золото на продажу. Вот откуда лузеры берут свое золото! Энда, именно так богатые ньюбисы покупают вообще все в Игре – в Игре, в которой мы добились результата тяжким трудом. Вот поэтому мы и убиваем. Если мы будем продолжать жечь эти фабрики – их закроют, детишки найдут себе другую работу, а Игра станет чище. Если этого не делать, нам с тобой будут меньше платить – потому что Игра будет все скучнее и скучнее. Этим людям наплевать на Игру. Для них это место, где можно делать деньги. Они не игроки, они пиявки, которые высасывают все веселье.
Они уже почти подошли к коттеджу, четвертому по счету, оставив за собой четыре разоренных снайперских гнезда.
– Так ты со мной, Энда? Ты здесь, чтобы играть, или тебе дороже эти паразиты на другом конце света?
– Я с вами, сержант, – ответила Энда. Она взвела обе BFG и направила их на коттедж.
– Буу-йаа! – завопила Люси. Ее орчиха натянула лук.
> Привет, Кали.
– О боже, нарисовался, – простонала Люси. Аватар Рэймонда украдкой подобрался к ним сзади.
> Посмотри-ка.
Он положил что-то на землю и отступил. Энда осторожно приблизилась.
– Пошли, это ловушка, нам некогда, – сказала Люси.
Это были фотообъекты. Энда подобрала их и просмотрела. На первом – пятьдесят или больше маленьких девочек, невероятно тощих, в простых белых футболках. Держа руки на клавиатурах, они сидели за рядами одинаковых белых компьютеров. Угрюмые, с пустыми глазами, все не старше Энды.
Следующий объект. Трущобы, лачуги из жестяных листов и прочего хлама, грязные улицы, граффити до неба, слоняющаяся без дела малолетняя шпана; ветер носит мусор.
Еще один. Лачуга изнутри, три девочки и маленький мальчик сидят на облезлом диване, их мать выкладывает что-то белое на пластиковые тарелки. От их улыбок мучительно сжималось сердце.
> Это те, кого ты собираешься лишить дневной зарплаты.
