В давние времена кавалер, что-то имея против столицы, задумал поселиться на «Горе Восточной»[64] и –
Итак, он сильно занемог, был на краю смерти, но брызнули в лицо ему водою – жизнь вернулась...
Сказал, и жизнь к нему вернулась.
59
В давние времена жил кавалер. Он был занят придворной службой, и сердце его было неверное, отчего жена его обратилась к человеку, ей обещавшему: «Тебе я буду верен», и с ним в провинцию уехала. Кавалер этот отправился посланцем в храм Уса-Хатимана[66] и, услышав, что она теперь женой чиновника в одной провинции, на обязанности которого лежало принимать послов, ему сказал: «Заставь жену свою мне чарку подавать,– иначе пить не буду». Когда та чарку подала, он, взяв на закуску поданные померанцы, так сказал:
Так сказал он,– и она, все вспомнив, стала монахиней и удалилась в горы.
60
В давние времена кавалер дошел до Цукуси[68] и, услыша, как за занавесью говорят[69]: «О, он любит любовь. Повеса он».–
Сказал он, а дама в ответ:
61
В давние времена кавалер годы целые вестей о себе не подавал, и дама – разумной, видно, не была она,– склонившись на слова пустяшные другого, служанкой стала у него в провинции; и тут пришлось ей выйти к тому – своему прежнему знакомцу – подавать обед. Волосы длинные свои она уложила в шелковый фуляр[73], а на себя надела одежду, длинную с узорами Тояма. «В ночь эту ту, что здесь была,– ко мне пришли!» – кавалер хозяину сказал, и тот ее прислал. «Меня не узнаешь ты?» – кавалер сказал и...
Проговорил он, а она, стыд ощутив, ответа не дала ему, и когда тот к ней вновь: «Что ж не отвечаешь ты мне?» – она сказала: «Слезы льются – и глаза мои не видят, и сказать что-либо не в силах я». Кавалер тогда:
