— Могли бы, — произнес Туссен с оттенком пренебрежения, — но не уйдете.
— Это почему же, позвольте спросить?
— Вы уже сами ответили на этот вопрос, когда признали, что только со мной можете говорить доверительно. К тому же мы еще не решили, как вам поступить, и не закончили работу над портретом. По правде сказать, только начали и то и другое.
— Сомневаюсь, что вы можете разрешить мою дилемму. Тем более что я и сама точно не знаю, в чем она состоит.
— Быть может, вы все же боитесь акта любви. — Он помолчал. — Или самой любви.
— Чепуха! — вспыхнула Джиллиан. — И то и другое неверно. — Она выпрямилась в кресле, нашарила на полу туфли и надела их. — Но мне кажется, для одного вечера вполне достаточно, я ухожу.
— Вы просто страшитесь посмотреть правде в глаза.
Джиллиан встала.
— Какова же она?
— Вы намерены выйти замуж за человека, который никогда не держал вас в объятиях. Не возбудил ваши чувства своими прикосновениями, своей нежностью. Не целовал вас так, как следует целовать женщину, подобную вам.
— Я вовсе не говорила, что он меня не целовал! — огрызнулась Джиллиан.
— Так он целовал?
— Это вас не касается. Но наш разговор зашел слишком далеко.
Она направилась к двери.
— Быть может, вас пугает именно то, что вы ничего не почувствуете, когда он это сделает?
Джиллиан резко втянула в себя воздух. А если он прав и она боится именно этого? Нет, даже мысль об этом смешна! Джиллиан была твердо убеждена: когда Ричард ее поцелует, она почувствует очень даже многое.
— Достаточно. Разговор кончен.
Она быстро прошла по комнате, подхватила свой плащ, подошла к двери и решительным жестом распахнула ее. Но позади уже отдавались эхом шаги Туссена. Он протянул руку из-за спины Джиллиан и захлопнул дверь. Джиллиан ахнула, а Туссен взял ее за плечи и удержал на месте. Голос его прозвучал у нее над самым ухом:
— Не оборачивайтесь, моя дорогая.
Последние два слова он произнес по-французски: ma cherie.
— Я не votre cherie[12].
— Послушайте меня, — проговорил он низким, взволнованным голосом.
Джиллиан попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
— Отпустите меня!
— Вы красивая женщина, которая слишком долго оставалась без мужчины.
— Я закричу, если выше отпустите меня сию же секунду!
— Я был бы рад услышать ваш крик. — Он тесно прижал ее к себе. — Вам нужен мужчина, который заставит вас кричать от наслаждения. Тот, кто овладеет не только вашим телом, но и вашей душой.
— Нет!
— Именно это и пугает вас, моя дорогая мадам.
— Нет! Или да?
— Нет? Тогда почему вы не боитесь меня? Мы вместе, одни, и сейчас уже ночь.
— Не знаю.
Но даже теперь, в его тесных объятиях, Джиллиан не боялась Туссена. Хотя, казалось бы, должна была бояться.
— Не знаете? А я мог бы овладеть вами сейчас. Здесь. И вы бы не сопротивлялись. — Его губы коснулись уха Джиллиан. — Вы не боитесь моих прикосновений. Я знаю это. Чувствую по тому, как ваше тело приникает к моему. — Он слегка пошевелился, и Джиллиан ощутила, как он мускулист, гибок и силен. — И вы тоже это чувствуете.
— Ничего подобного я не чувствую.
Однако в одном он был прав: она ничуть не боялась.
— Так почему вы не боитесь меня?
— Не знаю!
— Разве?
— Я не… — Кровь зашумела у нее в ушах. — Потому что вы не представляете угрозы моему сердцу! — почти выкрикнула она, ошеломленная собственным признанием.
— Вы так уверены?
Он коснулся ее шеи легким поцелуем. Джиллиан вся сжалась, но не смогла оттолкнуть его.
— Да.
Она чувствовала спиной жар его тела, как ни странно, приятный, и еще более странно — чем-то знакомый.
— А почему? Потому что меня нельзя назвать хорошим человеком? Или потому, что я не внесен в ваш глупый список? — Голос его смягчился, он почти шептал, обжигая шею Джиллиан своим дыханием. Она задрожала. — Потому что я не тот мужчина, который станет тратить время на то, чтобы обольстить вас?
— Не тот? — прошептала Джиллиан.
Что с ней происходит?
— Я не потратил бы ни одной драгоценной секунды на подобную чепуху. — Он прижался лицом к ямке между ее шеей и плечом, и Джиллиан прикусила губу, чтобы не закричать.
— Мне нужно идти, — пробормотала она. Это не больше чем похоть. Обыкновенная физическая потребность. Господи, Туссен прав: слишком много времени прошло с тех пор, как она была близка с мужчиной. — Перестаньте. Немедленно.
— Почему? Вы же еще не замужем. Даже не помолвлены.
Он спустил вниз по руке ткань ее платья, обнажил плечо и целовал его до тех пор, пока Джиллиан не почувствовала, что вот-вот упадет.
Ее разум протестовал, но тело предательски не принимало этот протест и требовало большего. Гораздо большего. Еще секунда, и любое возражение, любое сопротивление станут ненужными и бесполезными.
Туссен отпустил ее плечи и провел ладонями по ее рукам. Джиллиан вздрогнула, осознав, что впервые после смерти мужа хочет быть в постели с мужчиной, причем именно с этим мужчиной. С таинственным незнакомцем, пробудившим ощущения, которых ей не хватало, а она даже не подозревала об этом.
— Нет!
Последний всплеск сопротивления ослабил ошеломляющее желание, Джиллиан вырвалась из объятий Тус-сена, рывком распахнула дверь и побежала по лестнице.
Уверенный голос последовал за ней:
— Вы еще вернетесь, мадам.
— Нет, — бросила она через плечо.
А почему нет?
Джиллиан остановилась и глянула на все еще отворенную дверь. Выпрямилась. Почему нет, в самом деле?
— Возможно. Но только ради портрета. Не более.
Ока повернулась и продолжила спускаться, по пути надевая плащ. Уилкинс смотрел на нее как на безумную. Может, он и прав.
Смех Туссена эхом прокатился по лестнице.
— Посмотрим, мадам, посмотрим.
