— Потому что, — продолжала тетя Вася, — продавать таблички никакого смысла нет. Коллекция барона Гагенау очень известная. Если где-то эти оттиски появятся, сразу же многие узнают. Так что пропадут, боюсь, таблички эти теперь без следа.
— Выбросят их воры за ненадобностью! — подхватила Надежда. — Была же история, когда в Америке пятьдесят статуэток «Оскара» на помойке нашли! Так то «Оскар», его каждый американец в лицо знает. А у нас — ну заметит кто-нибудь эти таблички — черепки и черепки, никто не распознает, народ-то серый...
— Не дай Господи! — Тетя Вася прижала руку к сердцу.
Они побрели домой. Всю дорогу тетя Вася была очень задумчива, и Надежде было ужасно ее жалко.
По Литейному, где жила мать, нужно было идти от остановки троллейбуса два квартала пешком. Тетя Вася утомленно опиралась на руку Надежды, так что Надежда подумывала, не вызвать ли старухе платного врача, пусть сердце послушает, давление измерит и уколы назначит витаминные какие-нибудь. А то как бы.., тьфу, тьфу, чтоб не сглазить...
Внезапно старуха встрепенулась и даже перестала опираться на Надеждину руку.
— Что?.. — начала было Надежда, но тетя Вася шикнула на нее, чтобы замолчала.
Она стояла посреди тротуара и поводила головой, как старый боевой конь, услышавший звук трубы. Надежда оглянулась. Шагах в пяти от них, сбоку на тротуаре, приткнулся к стене дома ларек холодного сапожника.
Сам сапожник, вернее сапожница — полная немолодая тетка, смугло-южного вида, высунула голову и быстро переговаривалась с молодым парнем на своем языке. Парень был тоже смуглый и черноволосый, глаза его сердито блестели под насупленными густыми бровями. Он не был похож на обиженного клиента. И на заглянувшего просто так поболтать земляка он тоже не был похож.
Надежда почувствовала, как тетя Вася незаметно подталкивает ее ближе к ларьку.
— Что-то мне нехорошо, постоим тут немножко. — Она прислонилась к стене и утомленно откинула голову, но Надежда-то прекрасно видела, что старуха вполне сносно себя чувствует, глаза у нее блестят и голос твердый, просто ее чем-то заинтересовал ларек холодной сапожницы.
Двое в ларьке не обратили на них никакого внимания — они ругались. Да, Надежда поняла это по жестам и повышенному голосу тетки. Она гортанно что-то выговаривала парню, а тот хмуро отвечал, набычившись.
Первая мысль, которая пришла Надежда в голову, была о том, что парень — рэкетир, то есть он собирает деньги с таких ларечников.
Но парень, как ни странно, не был похож на бандита. Волосы хорошие, вьющиеся, одет чисто и вполне прилично. Никаких ярких спортивных костюмов — обычные джинсы и куртка. Никаких золотых цепей и «гаек» на пальцах. Выражение лица сердитое, но не тупое и не злобное.
Тетка совершенно уже высунулась из ларька и сердито закричала на парня. Тот резко ответил, дернул широкими плечами, повернулся и пошел по Литейному быстрым шагом, сунув руки в карманы. Тетка крикнула ему что-то вслед и скрылась в своей будке.
Тетя Вася встрепенулась и бодрым шагом отправилась домой, благо было уже недалеко. Поднимаясь по лестнице, Надежда не удержалась:
— Тетя Вася, чем вас так заинтересовала тетка Галия?
— Ее так зовут? — обернулась старуха. — Ты ее знаешь?
— А ее все тут знают, — махнула рукой Надежда, — сколько себя помню, она всегда здесь сидела. Какая-то она.., из южных народностей, но по-русски хорошо говорит, давно, видно, здесь живет.
— Давно живет, — хмыкнула тетя Вася, — ну-ну...
Надежда открыла дверь своим ключом, и мать выглянула из кухни, откуда доносились аппетитные запахи: тушеного мяса с картошкой и сдобных булочек с корицей.
Надежда сглотнула голодную слюну и обрадовалась — она ела сегодня только рано утром, перед работой.
— Ну как там? — тихонько спросила мать. — Прояснилось что-то?
Тетя Вася, не отвечая, устремилась в свою комнату и вышла оттуда тотчас же, держа в руках свои неказистые, но достаточно еще крепкие ботинки. На ногах тети Васи были домашние шлепанцы.
— Я вниз спущусь, обувь починить, — сказала она в ответ на приглашение матери пообедать.
— Зачем ее чинить? — хором удивились Надежда с матерью. — Набойки совсем свежие...
— Вот как раз... — Тетя Вася скрылась на кухне и вернулась оттуда с большим столовым ножом.
Этим ножом она безуспешно попыталась подковырнуть набойку.
— Что вы делаете? — опять-таки хором вскричали мать и дочь, но старуха только отмахнулась от них нетерпеливо и продолжала свое неблагодарное занятие. И когда Надежда уже мигнула матери, что старуху нужно схватить и отнять нож, а то как бы она не начала гоняться с ним по всему дому, усилия тети Васи увенчались успехом.
— Вот, — торжествующе произнесла она, держа в руках оторванную набойку, — а говорят, сейчас мастеров хороших не осталось. Посмотрим, как ваша Галия с этим справится.
Она направилась к двери, но тут Надежда, сообразив, что обед отодвигается на неопределенно долгое время, озверела и схватила ее за рукав.
— Пока не объясните, что происходит, никуда не пойдете!
Тетя Вася выдернула руку, потом выпрямилась, став похожей на Станиславского, но, заглянув в глаза Надежде, покорно отошла от двери.
— Надя, — начала она спокойно, — как ты думаешь, какой национальности эта Галия?
— Понятия не имею! — Надежда пожала плечами. — Ну, черная какая-то... А зачем мне это знать?
— А затем, — наставительно продолжала старуха, — что эта сапожница по национальности айсорка!
— Откуда вы знаете? — заупрямилась Надежда.
— Мне ли не знать! — усмехнулась старуха. — А айсоры, они же сураи, да будет тебе известно — это прямые потомки древних ассирийцев.
— Что вы говорите? — зло воскликнула Надежда, ей безумно хотелось есть и совершенно не хотелось углубляться в историю народов Древнего Востока.
— Что-то я такое слышала, — мать решила поддержать беседу, — но откуда в нашем городе взялись айсоры?
— Они жили в Ираке, в Турции и в Закавказье, а потом, в 1919 году, было большое восстание, турки их вырезали, и оставшиеся бежали в Ирак и в Советский Союз.
А у нас уже распространились по многим городам. До войны в Союзе числилось по переписи больше двадцати тысяч айсоров, — объясняла тетя Вася.
— Ну и дальше-то что? — хамила Надежда. — Зачем вам к этой айсорке нужно?
Ботинки испортили...
Мать дернула ее за рукав, но Надежда была голодна, а когда человек голоден, он за себя не отвечает.
— Когда мы проходили мимо, я услышала любопытный разговорчик, — как ни в чем не бывало, продолжала тетя Вася, — этот молодой человек приходится вашей Галие родным внуком. И она была очень недовольна тем, как он проводит время, а именно: ходит куда-то по ночам, бросил работу и забивает голову какими-то бреднями.
— Обычный разговор бабушки и взрослого внука, — пожала Надежда плечами.
— Да, конечно. Но молодой человек на эти упреки отвечал, что он занят очень важным делом, что там, куда он ходит, ему объяснили, кто он на самом деле.
— И кто же он?
— Он — представитель древнего народа сураи; еще во втором тысячелетии до нашей эры ассирийский народ был силен и знаменит, в то время как других народов не было и в помине. И давно пора восстановить справедливость и вознести потомков славного и гордого народа сураи на полагающуюся им высоту.
