И действительно, не прошло и минуты, как снова раздались бравурные звуки моцартовской симфонии.
— Не бросайте трубку, — торопливо сказала Римма Петровна, — хорошо, я согласна. Пусть будет триста тысяч. Но мне нужно два дня, чтобы собрать такую сумму…
— Один день, — мгновенно отрезала я, помня о том, что очень скоро информация о закрытии благотворительного фонда будет обнародована, — один день, и ни на минуту больше!
— Хорошо… — в голосе Караваевой слышалась привычная нервная злость, но она не смела дать ей волю, старалась сдерживаться и говорить со мной вежливо, помня, что я в любую минуту снова могу отключиться. Значит, она крепко заглотила наживку!
— Хорошо, — повторила она, — мне придется занять эти деньги.
— Это ваши проблемы, — напомнила я, — моя проблема — завещание и подпись Елизаветы на отказе от наследства.
— Хорошо, — снова повторила Караваева, как заезженная пластинка, — тогда завтра вы приедете…
— Э, нет! — резко прервала я ее. — Вот уж место встречи я выберу сама! Ваши методы ведения дел мне слишком хорошо известны! С такой пираньей можно встречаться только на своих условиях!
Она промолчала — должно быть, сравнение с пираньей посчитала за изысканный комплимент.
Я выдержала небольшую паузу и наконец решительно заявила:
— Завтра, в это же время, звоните снова — я пока не выкину этот мобильник. Деньги у вас уже должны быть приготовлены, я назову место и время встречи. И чтобы без фокусов.
На следующий день, за полчаса до того момента, когда мне должна была позвонить Римма Караваева, мы с Лизой подъехали к открытому летнему кафе на Фурштатской улице, неподалеку от консульства Германии. Нас подвез симпатичный бравый дядечка средних лет, по виду — отставной военный. Прежде чем покинуть его машину, мы договорились, что он подождет нас на этом месте примерно час за приличную плату.
Я устроилась за столиком кафе, а Лиза, в темных очках и с головой, повязанной ярким шелковым платочком, нашла наблюдательный пункт на бульваре, рядом с парочкой молодых мамаш, выгуливающих своих трудновоспитуемых младенцев.
Не успела я заказать свежевыжатый апельсиновый сок, как мобильник в моей сумочке ожил.
Наверное, после невероятных событий этого лета Сороковая симфония Моцарта всегда будет вызывать у меня ассоциации с большими деньгами и большой опасностью.
То, что Римма Петровна позвонила минута в минуту, было очень хорошим признаком — значит, она заинтересована в нашей встрече и все пройдет как по маслу.
Я выдержала длительную паузу, чтобы заставить ее понервничать, и наконец ответила.
— Через полчаса в открытом кафе «Амадеус» на Фурштатской, — быстро сказала я и отключилась.
Через двадцать минут, когда я допила сок, мой мобильник снова зазвонил. На этот раз я услышала голос Лизы.
— Они подъехали на черном «Мерседесе», — негромко сообщила она, — поставили машину в переулке, метрах в пятидесяти от кафе. Римма идет к тебе, в машине остался еще кто-то… Я его разглядела, это Глухаренко!
События развивались именно так, как мы их прогнозировали.
Римма приехала в сопровождении своего верного пса, она проверит документы, отдаст мне деньги — мы на людях, и вряд ли она в кафе решится применить силу. Но вот потом, когда я выйду из кафе с деньгами, ее партнер скорее всего подъедет ко мне и выхватит чемоданчик…
Такая версия казалась нам наиболее вероятной.
И пока все говорило за нее.
То, что в машине оказался именно Глухаренко, — это очень хорошо: Караваева простила ему вчерашний грубый прокол и взяла его на дело, значит, других людей у Риммы просто не осталось, и нам не придется ожидать внезапного удара в спину.
— Вы позволите? — раздался над моей головой нервный и неприязненный женский голос.
— Да, конечно, — я повернулась в сторону подошедшей и смогла полюбоваться Риммой Петровной Караваевой во всей ее красе.
До сих пор я видела ее трижды — один раз по телевизору, один раз почти в темноте, когда мы с Лушей удирали из благотворительного центра, и один раз издали — на литературном празднике в школе. Но только сейчас я смогла как следует разглядеть это чудо природы.
Надо сказать, в жизни безутешная вдова выглядела ничуть не хуже, чем на экране телевизора, — такое же холеное, ухоженное, надменное лицо.., правда, если хорошенько приглядеться, можно понять, что она вовсе не так молода, как кажется в первый момент. А если приглядеться еще лучше, то было видно, что ей уже хорошо за сорок.
Но это если приглядеться, а так она выглядела лет на двадцать семь — двадцать восемь.
На ней был изумительный бледно-бирюзовый шелковый брючный костюм, явно от хорошего парижского кутюрье.
Римма Петровна уселась напротив меня и положила к себе на колени вишневый кейс из мягкой тисненой кожи. Судя по тому, как нежно она прижимала кейс к себе, в нем находилось именно то, о чем я думала.
— Документы! — лаконично проговорила вдова.
— Минутку, — я помахала рукой официантке и заказала коктейль «клубничная Маргарита» — довольно вульгарное сладенькое пойло с текилой и клубничным соком радикального красного цвета.
— А вы, Римма Петровна, не хотите чего-нибудь выпить? — промурлыкала я голосом, таким же сладким, как мой коктейль.
— В такое время не пью, — отрезала Римма и повторила, явно начиная закипать:
— Документы!
— Да-да, конечно! — Я отставила бокал на край стола и вынула из своей сумочки плотный глянцевый лист завещания.
Римма молниеносно выхватила завещание у меня из рук и впилась в него горящим взглядом.
Глаза ее стремительно бегали по строчкам, потом она долго и внимательно изучала подписи и наконец посмотрела на меня:
— Так, теперь второй документ.
— Да? — переспросила я, протянув к ней руку.
— Что — да? — зло передразнила она. — Мы же говорили с вами. Мне нужен письменный отказ Елизаветы от наследства, только в этом случае я заплачу вам деньги!
— А зачем вам этот отказ? — спросила я, чтобы потянуть время и еще больше разозлить Караваеву.
— Вам-то что за дело! — вскинулась вдова и ударила ладонью по столу, так что мой коктейль едва не расплескался. — Что за дурацкие вопросы? Не будет отказа — не будет денег! Вы же.., ты же сказала, что сделаешь отказ, заставишь ее подписаться, что это твоя проблема! Или ты блефовала?
— Не волнуйтесь, Римма Петровна, — я усмехнулась краем рта, — я все сделала, как мы договорились. Но только, если вы хотите посмотреть на этот отказ, будьте любезны вернуть мне завещание! А то как бы вам не пришла в голову какая-нибудь неожиданная мысль…
— Ах ты… — Римма неожиданно рассмеялась, — думаешь, убегу с твоими бумажками? За кого ты меня принимаешь!
Я очень хорошо поняла, что Караваева имела в виду. То, что она запросто обманет меня, если понадобится, — в этом можно не сомневаться, а вот бегать от такой простушки, как я, ниже ее достоинства.
— Тем не менее, Римма Петровна, верните завещание! — твердо повторила я. — Вы за него пока не заплатили!
Римма скривилась, как будто откусила кусок лимона, и протянула мне глянцевый документ.
