Наступил момент истины.
Я застегнула замки кейса и, возвращая Римме Петровне завещание, поднялась из-за стола:
— Да, с деньгами все в порядке. Вот ваши бумаги, мы в расчете.
Выпрямившись, я увидела, что Римма сжала лежавшую у нее на коленях плоскую коробочку вроде пейджера — должно быть, подала своему помощнику сигнал о начале следующей фазы операции. Одновременно она тоже стала подниматься, чтобы слегка придержать меня.
— Одну минутку… — проговорила она своим обычным, нервным и злым голосом.
— В чем дело? — осведомилась я и хорошо рассчитанным движением опрокинула на ее великолепный бирюзовый костюм свой бокал с коктейлем, к которому даже не притронулась.
На мой взгляд, пить «клубничную Маргариту» вообще нельзя — сочетание текилы с клубникой вызывает у меня самые неприятные ассоциации. Но зато цвет этого коктейля просто великолепен, а пятно, которое появилось на бирюзовом французском шелке, было просто выше всяческих похвал.
Римма Петровна, несмотря на свою уникальную деловую хватку, роднящую ее одновременно с коброй и пираньей, оставалась все-таки еще и женщиной. Поведение ее в этой ситуации было вполне предсказуемо.
Она неожиданно тонко завизжала и, забыв на какое-то время обо всем на свете, принялась оттирать свой костюм от отвратительного розового сиропа.
Я мило улыбнулась ей на прощание, быстро обошла ее, стараясь на всякий случай держаться подальше, и стремительно покинула кафе, напоследок крикнув официантке:
— Дама в бирюзовом костюме с пятном расплатится!
Лиза уже подъехала на скромных «Жигулях» военного пенсионера, который любезно дождался нас. Она распахнула дверцу машины и, как только я уселась на заднее сиденье, скомандовала водителю:
— Как можно дальше отсюда! И как можно быстрее!
Пенсионер попался понятливый, дважды повторять инструкции не пришлось.
Когда мы прилично отъехали от Фурштатской, Лиза поставила кейс на пол, наклонилась и открыла его.
— Ты чего? — Я испуганно смотрела в спину водителя.
Дядечка попался покладистый и нелюбопытный, правда, мы посулили ему хорошую плату, но зачем же так неосторожно открывать кейс в машине? Он может увидеть в зеркало содержимое кейса, и тогда кто знает, куда денется его покладистость? На вид он достаточно крепкий, слегка за пятьдесят — в общем мужчина в соку, как выражается Варвара.
Я дернула Лизу за рукав, тогда она приблизила губы к моему уху и зашептала:
— Я уезжаю, прямо сейчас, немедленно. Мне, знаешь, последних нескольких дней надолго хватило! Сколько раз убить пытались, да еще чуть не рехнулась, пока в Озерках в доме сидела…
Она потрогала тугие пачки денег, на лице ее появилось странное выражение. Мне это выражение очень не понравилось. Сказать по правде, сегодня, когда я внимательно рассмотрела Римму Петровну Караваеву, я поняла, что Лиза, как это ни странно, чем-то на нее похожа. То есть не внешне, конечно, но, несомненно, в Лизином характере и в Риммином есть общие черты. Впрочем, ничего странного нет, не зря их обеих выбрал покойный Караваев. Не тем будь помянут покойничек, но тот еще был жук, если верить словам Рейна, а ему мне хотелось верить. Словом, приходится признать, что со временем и при сопутствующих обстоятельствах из Лизы вполне могла бы получиться такая же стерва, как Римма. Иное дело — Юлька. Хоть мы и не были знакомы, все равно я уверена, что Юлька была совсем не такая, что помогать Лизе она стала в первую очередь ради дружбы.
— Вот значит как, — протянула я, — ты считаешь, что выполнила здесь все свои дела, и спокойно летишь в теплые края?
— Тебе не нужно знать, куда я лечу, — огрызнулась Лиза, — сейчас делим деньги и разбегаемся в стороны.
— А Юлька? — с горечью спросила я.
— Что — Юлька? — К чести Лизы в ее голосе я услышала боль. — Ее уж не вернешь. Родителей у нее нету, мать умерла совсем недавно, есть какие-то дальние родственники, так им ее квартиры хватит… Глухаренко теперь начнут таскать — мало не покажется! Пока отмажется, тут уж этот Рейн подоспеет со своими разоблачениями. Нам здесь больше делать нечего.
Я согласилась скрепя сердце: действительно, что мы можем сделать? Не идти же в милицию… Юлькиного тела никогда не найдут, Глухаренко ото всего отопрется…
Лиза снова повернулась ко мне и прошептала:
— Дай мне твою сумку!
— Зачем? — растерялась я.
— Не могу же я бегать с этим кейсом! Я себе отложу в твою торбочку половину капусты, с ней у меня будет самый обыкновенный вид, никто не привяжется!
— Ты, значит, не можешь с кейсом бегать, а я могу?
— Не заводись! Я прямо сейчас из города сматываюсь, а ты ведь, наверное, к тетке своей поедешь, там спокойно переложишь куда надо…
Я признала ее правоту и отдала свою довольно объемистую сумку.
— К Балтийскому вокзалу поезжайте, пожалуйста! — сказала Лиза водителю и принялась копошиться в кейсе, на ощупь отсчитывая свою половину денег.
Я не стала наблюдать за ней — при всех ее минусах девица она довольно честная.
Машина остановилась на площади у Балтийского вокзала. Думаю, что Лиза вряд ли собиралась ехать куда-то на поезде. Скорей всего она заметала следы. Ну, мне-то все равно.
— Ладно, — она выскочила из машины и махнула рукой, — не поминай лихом!
— Любовь без радости была, разлука будет без печали! — продекламировала я, провожая взглядом исчезающую в привокзальной толпе стройную фигурку с моей сумкой в руке.
— Что? — повернулся ко мне водитель.
— Нет, это я так, стихи вспомнила…
— А ехать-то теперь куда?
— Давайте теперь на улицу Рубинштейна.
Мы потащились по забитым машинами центральным улицам, то и дело попадая в пробки. Водитель оказался опытный, он умудрялся объезжать заторы — где по тротуару, где дворами, но все равно дорога заняла чуть не целый час. Но я уже не торопилась, все, что можно, уже было сделано.
Машина свернула на Рубинштейна и затормозила перед Лушиным домом.
— Большое вам спасибо, — улыбнулась я отставнику, — сейчас рассчитаемся…
И тут я замерла с раскрытым ртом.
У меня не было денег!
Я, не подумав, отдала свою сумку Лизе, а в ней лежал мой кошелек! И все мои деньги…
То есть у меня был полный кейс денег, сто пятьдесят тысяч долларов, но я совсем не хотела раскрывать его при водителе, вытаскивать из него банковскую упаковку, разрывать ее.., мало ли на какие мысли это наведет шофера! Хоть он и очень приличный с виду, но в наше время нельзя доверять внешности, за самой благопристойной личиной может скрываться настоящий злодей…
Насчет настоящего злодея я, пожалуй, переборщила, но все-таки не стоит вводить человека в искушение.
— Вы знаете, — я выдала жалкую, вымученную улыбку, — у меня, оказывается, нет денег.., подруга унесла кошелек…
Говорят же — правда всегда выглядит недостоверно, не правдоподобно, и если хочешь, чтобы тебе поверили, — лучше красиво соври. Во всяком случае, на отставника мои слова произвели самое скверное впечатление.
— Некрасиво, девушка, — сказал он очень неприязненно, — я пожилой человек, мне нужно зарабатывать на жизнь, а вы пытаетесь меня нагреть! Некрасиво и глупо. Что же вы, думаете, я молокосос какой-то, лох, которого можно так легко кинуть? Я третий год пассажиров вожу, всякого навидался! Замок у меня центральный, и пока не расплатитесь — из машины не выйдете. Стыдно!
