— Как все-таки велик и могуч наш язык! — проговорил Маркиз, повернувшись к Лоле. — Подумай только, сколько в нем тонкостей и нюансов! Надо же — поесть или закусить!
Он мило улыбнулся буфетчице:
— Если вы, мадам, интересуетесь, собираемся ли мы с подругой разливать под столом самогон, французский коньяк или другие крепкие спиртные напитки — то нет, не собираемся. Нам бы поесть, только что-нибудь безопасное, чтобы не пришлось переименовывать ваше заведение в „«Последний путь»!
— Во-первых, не мадам, а мадмуазель, — уточнила буфетчица, кокетливо заправив за ухо огненно- рыжий локон. — А во-вторых, если поесть — так берите щи и шницель свиной рубленый.
— Какое блестящее знание французского языка, мадмуазель! — восхитился Леня. — Я вас поздравляю.
А насчет щей и шницеля… вы уверены, что мы доживем до утра?
— Люди не жалуются, — буфетчица широким жестом обвела обедающую публику.
— Люди, может быть, отличаются отменным здоровьем, — предположил Маркиз. — Я лично знал одного водителя карьерного грузовика, который съел банку тушенки вместе с жестью и даже не заметил…
— Да вы вроде тоже на больного не похожи, — буфетчица окинула Леню знойным взглядом и выправила локон из-за уха.
— Я — может быть, но моя спутница… в общем, нет ли у вас чего-нибудь полегче, чем прошлогодние щи или свиной придорожный шницель?
— Ну ладно, — буфетчица скромно потупилась. —Я вам яишенку приготовлю… уж от нее-то вам точно ничего не будет! Из свежих яиц яишенку. Раз уж вы такие деликатные. Хотя насчет шницеля свиного рубленого вы зря сомневаетесь. У меня доктор один обедает, так он шницель кушает, и ничего!
— Доктор? — Маркиз насторожился.
— Ну да, из детской больницы доктор, Михаил Васильич. Больница-то переехала, а он остался. Хороший доктор, он дочку мою, Таточку, вылечил… Таточка моя заикалась, ее собака напугала, так Михаил Васильич вылечил ее, и ничего с меня не взял. «Все, — говорит, — болезни от страха случаются. Если, — говорит, — в детстве человека чем-то сильно напугать, так непременно у него от этого какая-то болезнь приключится». Так что — будете яишенку?
— Непременно, — кивнул Леня. — Премного вам благодарен!
— Тогда подождите минут десять!
Спутники заняли свободный стол, расположенный под сенью китайской розы и показавшийся им немного чище других.
Однако не успели они расположиться, как к Лене подошел здоровенный шофер с густыми сросшимися бровями.
Еще суровее нахмурив и без того угрюмое лицо, он наклонился и произнес многообещающим голосом:
— Ну-ка, мужик, выйдем! Поговорить надо!
— В чем дело, товарищ? — забеспокоилась Лола. —Какие еще разговоры в обеденный перерыв?
— Не волнуйся, Ольга, — успокоил ее Маркиз, вставая из-за стола. — Все будет в норме, мы с человеком только поговорим…
— Знаю я, как вы разговариваете! — скривилась Лола. — Леонид, у меня к тебе больше нет доверия!
Прошлый раз тоже поговорить вышел, а потом тому рэкетиру швы накладывали, а ты на пятнадцать суток загремел!
— Это не повторится! — заверил ее Маркиз. Они вышли на крыльцо «Счастливого пути», и шофер, повернувшись к Лене, ухватил его за грудки здоровенной лапой:
— Ты че, фраерок, к Тамарке моей клеишься? Маркиз ловким движением высвободился, отступил на шаг и примирительно проговорил:
— Обожди, друг… тебя как звать-то?
— Ну, допустим, Федор… — ответил тот и снова попытался схватить Леню.
— Очень приятно, — проговорил Маркиз, уворачиваясь, — а меня — Леонид… Федя, ты сам посуди: Тамара твоя, конечно, женщина интересная, но я же сам при женщине… ты ведь Ольгу мою видел, тоже ничего! Все при ней, как говорится…
— Ну!.. — неуверенно согласился Федор. — А чего ж ты с Тамаркой ля-ля? Я видал, как вы с ней базарили! Как она глазки тебе строила!
— Федя! — с нажимом произнес Маркиз, пресекая очередную попытку собеседника угодить ему кулаком в глаз. — Ты сам подумай. Она женщина интересная… так?
— Факт, — согласился шофер.
— И одинокая! Так?
— Ну!
— Дочку, опять же, одна воспитывает! А это, сам знаешь, в наше время нелегко! Ей ведь, само собой, замуж хочется, а ты ее все мурыжишь… вот она и стреляет глазами, чтобы тебе досадить. Точнее, подтолкнуть. В смысле, чтобы ты о свадьбе подумал!
— Ты так думаешь? — Федор опустил руки, сел на крыльцо и достал из кармана мятую пачку сигарет. — Курить будешь?
— Буду! — со вздохом согласился Маркиз, усаживаясь рядом с Федором.
Они закурили и некоторое время молчали. Леня собрал в кулак всю свою волю, чтобы не закашляться от термоядерного курева нового знакомого.
— Может, ты и правду говоришь! — наконец произнес Федор с тяжелым вздохом. — Да только я все никак не соберусь с ней поговорить… она баба видная, на нее все пялятся… опять же, женитьба — это… того… шаг!
— Да и ты мужик хоть куда! — заверил его Леня. —И зарабатываешь небось неплохо…
— Да не жалуюсь!
— Ну, так чего тянуть-то! Решайся, Федя! Ты же мужчина! А то увезут твою Тамару, и поминай, как звали!
Через несколько минут Маркиз и Федор вернулись в кафе лучшими друзьями.
Последние часы перед операцией Лола и Маркиз провели в кустах позади больницы, наблюдая за окрестностями.
Темнеет в июне поздно, но к вечеру над Кунтышевым собрались облака, приблизив сумерки, и в одиннадцатом часу Леня сказал, что дольше выжидать нет смысла и можно идти на дело.
Они быстро пересекли больничный двор и проскользнули в незапертый служебный вход. По первому этажу больничного здания тянулся коридор, от которого отходили многочисленные комнаты. Маркиз заглядывал в них, светил перед собой карманным фонариком. Скорее всего, это были больничные палаты. Все они были пусты, только кое-где валялись обрывки газет и осколки стекла. Леня шел вперед, открывая дверь за дверью, но нигде не было ничего похожего на архив.
Толкнув очередную дверь, он увидел просторную кухню. Здесь еще оставалось несколько газовых плит и разделочных столов — видимо, эти предметы были слишком громоздкими, чтобы перевозить их на новое место.
— Я тебе говорила, что незачем здесь оставаться! — опять принялась ворчать Лола. — Давно надо было уехать! Все равно ничего не нашли!
— Подожди, — отмахнулся Леня. — Мы еще не осмотрели верхний этаж…
Вдруг откуда-то из глубины коридора до них донесся отчетливый стук.
— Здесь кто-то есть! — прошептала Лола и схватила Маркиза за руку. — Ленечка, пойдем скорее отсюда! Мне страшно!
— Да это, наверное, окно сквозняком захлопнуло! — отмахнулся Леня. — Раз уж мы столько времени ждали — надо довести дело до конца! Ну-ка, посмотри — что там в углу?
Действительно, в дальнем конце кухни, за одним из разделочных столов, виднелось какое-то темное пятно. Леня направил на него свет фонаря и разглядел низенькую обитую жестью дверь.
