Хлынула холодная вода. Надежда дала ей сойти и напилась прямо из крана, рассудив, что лучше пить сырую и грязную воду, чем не пить вообще и умереть от жажды.
Жить стало легче, в голове прояснилось, и спать совсем не хотелось. Надежда вернулась в свою камеру, а дверцу просто прислонила к стене. Затем она походила по комнате, оглядываясь на дверь и кое- что прикидывая, и, отбросив последние сомнения, занялась приготовлениями. Она вытащила из куртки прочный синтетический шнур и привязала им тяжеленькую сваечку над дверью. Тут очень кстати послышались шаги возвращающегося Стручка, и Надежда, бросившись ничком на пол прямо напротив окошечка, жалобно застонала.
Стон ее не произвел на Стручка никакого впечатления. Надежда застонала погромче, потом помолчала немного и снова издала стон, краем глаза заметив в окошке лицо своего стража. Стручок внимательно рассматривал Надежду, и она постаралась придать своей позе как можно больше правдоподобия — женщине плохо, она от слабости не может встать.
— Эй! — послышалось из-за двери. — Ты чего это разлеглась?
— Сердце, — прохрипела Надежда едва слышно, — воды дай.
— Ага, разбежался! Не помрешь…
Но Надежда всем своим видом дала понять, что собирается помирать, причем немедленно. Она приподнялась на руки и тут же бессильно упала обратно.
Потом со стоном повернулась на бок, так, чтобы Стручок мог видеть ее лицо, закатила глаза к потолку и затихла.
— Тьфу, черт! — Как видно, до Стручка дошло, что, если Надежда помрет до прихода Духа, его песенка будет спета.
Он засуетился за дверью в растерянности: бежать ли наверх, чтобы привести Витька и избежать таким образом ответственности, либо же оказывать Надежде первую помощь — водой окатить, что ли.
Надежда приоткрыла глаза и натужно захрипела.
Стручок наконец принял решение и загремел засовом.
Он открыл дверь рывком, и от резкого движения сработала приготовленная Надеждой ловушка: сваечка, подвешенная на шнуре от куртки, со страшной силой звезданула Стручка по лбу. Он упал молча, как подкошенный. Надежда вскочила, испугавшись, как бы он не отдал концы — ей-то не жалко, но перед милицией не оправдаешься.
Пульс был едва слышен, а возможно, Надежде так показалось из-за бешеного стука собственного сердца. Она оттащила Стручка в глубь комнаты, связала ему руки шнуром и, поколебавшись, привязала еще руки к ногам, как советуют в детективных романах.
Потом она затолкала Стручку в рот скомканный носовой платок и наконец оставила гаденыша в покое.
Ужасно хотелось прихватить с собой сваечку — уж очень помогла она Надежде, но пришлось довольствоваться костылем — без него трудно идти, а хоть одна рука должна быть свободна.
Надежда задвинула тяжелый засов и пошла по подвальному коридору, стараясь не стучать, — для этой цели снова надела на костыль резиновую галошку.
Дверь из подвала на лестницу оказалась открытой, что очень порадовало Надежду. Крадучись, она поднялась на первый этаж — помещение по-прежнему пустовало. Со второго этажа доносились музыка и пьяный голос Витька, подпевавший какому-то хриплому типу из «Русского шансона». Как видно, в отсутствие начальства бандиты оттягивались на всю катушку. Входная дверь была заперта — капитально, на три замка, и никаких ключей не торчало. Надежда, не очень огорчившись, решила обследовать первый этаж, чтобы найти какой-нибудь запасный выход — вполне может быть, что он открывается изнутри. Следовало торопиться — в любой момент могли вернуться остальные бандиты. Надежда свернула из гаража в небольшой коридорчик, и в этот момент из-за поворота ей навстречу вышел бандит — тот, что поменьше ростом, по кличке Крыса.
— Ба! — дурашливо воскликнул он, увидев Надежду Николаевну. — Какая встреча! Тетка, ты куда это намылилась?
Надежда, проклиная свое невезение и «Русский шансон», из-за которого она не слышала шагов, оглядывалась в поисках путей отхода, хотя прекрасно понимала, что ей не убежать от молодого тренированного бандита, тот шел к ней, зло усмехаясь.
Но вдруг за его спиной мелькнула быстрая тень, и Крыса, охнув, отлетел к стене. Рядом с ним появилась девица в черном спортивном костюме, в которой Надежда Николаевна узнала ту самую личность, что бегала позапрошлой ночью вокруг морга, уворачиваясь от бандитов, и чья косметичка благополучно покоилась Надеждиными стараниями в списанном больничном автоклаве.
Крыса встряхнул головой, собрался, принял боевую стойку и нанес своей неожиданной противнице сокрушительный удар левой рукой в голову. Точнее, он только хотел нанести этот удар, но в том месте, куда он нацелил свой кулак, никого уже не было, зато ловкая девица здорово врезала ему ногой в солнечное сплетение. Крыса охнул, согнулся, но из последних сил вытащил из-за пояса армейский штык-нож.
Девица подпрыгнула и ударила бандита ногой в голову. В шее у Крысы что-то хрустнуло, голова мотнулась к плечу, как у тряпичной куклы, и несчастный бандит мешком рухнул на пол.
— Это что за ешкин кот? — послышался в коридоре еще один голос, в котором злость и удивление были смешаны примерно в равных пропорциях.
Надежда перевела взгляд с безжизненного тела Крысы на нового участника этой сцены. Им оказался Витек, и он приближался к полю боя, держа в двух руках, как герой американского боевика, огромный черный пистолет. Однако неугомонная девица уже вскинула руку, в которой тоже было зажато что-то черное, хотя и поменьше размером. Раздался негромкий хлопок, и Витек, сделав еще один шаг вперед и выронив свой пистолет, грохнулся на пол.
— Ну вы даете! — В голосе Надежды слышалось осторожное восхищение. — Как вы ловко…
— Не разговаривать! — Голос девицы был резок, как удар хлыста. — Повернуться и шагать быстрее! Ну!
Надежда осознала, что ей в лицо направлено черное дуло пистолета.
«Так-так, — подумала она, — стало быть, я рано радовалась. Попала из огня до в полымя…»
— Пошевеливайся! — Девица взмахнула пистолетом.
— Вы, моя милая, очень плохо воспитаны, — проворчала Надежда. — Разве в детстве вам не говорили, что к старшим надо обращаться на «вы»?
Девица промолчала, и Надежда, оскорбленно поджав губы, потащилась вперед, опираясь на костыль.
Оказалось, что расчет ее был верен, в помещении имелся черных ход, через который и проникла девица.
Понукаемая «спасительницей», Надежда выбралась во двор, потом они прошли еще каким-то переулком, потом по набережной.
Вокруг теснились абсолютно неживые промышленные корпуса, из чего Надежда сделала вывод, что вода, плескавшаяся внизу, вполне может быть Обводным каналом. И воздух, хоть и ночью, был очень уж загрязненный, а ведь всем жителям города известно, что Обводной самое экологически грязное место.
На улице едва рассветало, как тогда, во время эпопеи в морге; очевидно, это было любимое время развлечений преступной девицы.
Надежда шла и обижалась. Она-то хотела с девицей по-хорошему поговорить, разобраться, и если бы та удовлетворила ее любопытство, то Надежда, возможно, и отдала бы ей косметичку. Все же Надежда взяла ее тайком, и не такой она человек, чтобы брать чужое, не так ее воспитали. Но теперь, после такого грубого обращения, Надежда Николаевна решила пересмотреть свое отношение к девице. Раньше она Надежде даже нравилась заочно, уж больно ловко управлялась с бандитами, и Надежда искренне обрадовалась, когда узнала, что девушка от бандитов сбежала.
В полном молчании они шли темными переулками и наконец остановились у припрятанной в подворотне машины.
— Залезайте в машину, и без фокусов! — скомандовала девица.
Надежда молча подчинилась.
— Итак… — начала она, собравшись с мыслями, видя, что девица не трогается с места, — куда вы
