которых ровными шеренгами выстроились виноградники. Вершины холмов венчали пинии, ветви которых складывались в крону, плоскую как тарелка или ладонь, протянутая в благословляющем жесте.
Эти далекие холмы, теряющиеся в голубоватой дымке, напоминали Старыгину задние планы картин флорентийских мастеров эпохи Возрождения.
Так прошло еще несколько часов.
Катаржина достала из «бардачка» дорожный атлас, нашла нужную страницу и сказала, что примерно через сорок минут нужно сворачивать с автострады.
Действительно, вскоре появился указатель на Флоренцию.
Свернув с автострады, машина помчалась среди пологих тосканских холмов, укутанных нежной дымкой весенней зелени.
— Виноградники Кьянти! — проговорила Катаржина, как будто представила Старыгину старого знакомого.
Холмы расступились, по сторонам дороги замелькали заправочные станции, закусочные и небольшие отели. Наконец дорога сделала плавный поворот, и у Старыгина захватило дух.
Он не первый раз попал во Флоренцию, но никак не мог привыкнуть к поразительному виду на город и на долину реки Арно, открывающемуся с холма Сан Миньято. Огромный купол собора Санта Мария дель Фиоре, стройная колокольня Джотто, башня Барджелло, знаменитый мост Понте Веккио с ювелирными мастерскими, построенными на мосту еще в шестнадцатом веке и до сих пор славящимися на весь мир, и с километровым коридором, построенным Вазари над крышами этих мастерских и соединяющим резиденции великих герцогов Медичи на двух берегах реки — все это создавало неповторимую, единственную в своем роде картину.
— С чего мы начнем свои поиски? — проговорил Старыгин, повернувшись к своей спутнице.
— С того, что снимем номер в гостинице и приведем себя в порядок. Не знаю как ты, а я чувствую себя так, как будто неделю ночевала на вокзалах. Спать в машине, знаешь ли, не слишком полезно…
Очень скоро Катаржина остановила машину возле дома с вывеской недорогого отеля и сказала, что сама снимет номер на двоих и лучше, чтобы их не видели вместе.
— Хорошо, — кивнул Старыгин, — тогда я пока куплю кое-какие мелочи. Я, видишь ли, забыл в Праге бритву. И зубную щетку кажется…
Крошечный магазинчик располагался в доме напротив. Старыгин пересек узкую улочку и открыл стеклянную дверь. Нежно звякнул колокольчик. В магазинчике торговали всякой всячиной — непременными открытками с видами Флоренции, глянцевыми путеводителями, яркими шелковыми платками, кепками с изображением купола Брунеллески, а также кожаными брелоками для ключей и кошельками. В самом углу Старыгин нашел то, что нужно — на крошечном прилавке лежали батарейки, дешевые темные очки, одноразовые бритвенные станки и зубные щетки.
В магазине было пусто, даже за прилавком у кассы никого не было. Старыгин достал деньги и постучал по стеклу. Из-за занавески кто-то крикнул по-итальянски «Да-да, сейчас иду!».
И в это время ноздрей Старыгина достиг очень знакомый аромат. Что-то свежее, весеннее, определенно так пахнут какие-то ранние цветы. Ландыши? Нет, ландыши резковаты и знакомы, их ни с чем не спутаешь. Фиалки? Старыгин задумался, как пахнут фиалки. Отчего-то ему казалось, что аромат более нежный и весенний. Может быть, так пахнут подснежники… Хотя подснежники, кажется, вообще не пахнут. Или эти маленькие синенькие цветочки, которые покрывают ковром перелески, едва только стает снег…
И аромат этот ему очень знаком. Старыгин поднял глаза к потолку, что-то стало наплывать, какое-то воспоминание, и в этот момент послышался шелест, и из-за стойки с открытками показалась женщина. Старыгин подавил изумленный возглас, потому что сразу же вспомнил запах ее духов, вспомнил, как в самолете он случайно прижался к ее плечу, и от его дыханья шевельнулась прядь светлых волос у нее на щеке, и пахнуло свежим весенним ароматом.
Несомненно, это была она, его соседка по самолету. Та же сливочно-белая кожа, легкий розовый румянец, небрежно заколотые светлые волосы, плавные неторопливые движения. На миг они встретились глазами, и в ее взгляде тоже проступило узнавание, по губам скользнула легкая улыбка. Старыгин сделал шаг к ней, задел стойку, и проклятая стойка повалилась на пол, рассыпав открытки. Тут же на шум выскочил из-за занавески маленький встрепанный итальянец и запричитал, прижимая руки к сердцу. Старыгин отвлекся, поднимая открытки, а когда поднялся с колен, женщина уже уходила. Приличия не позволили ему бежать за ней, да и зачем? Спросить, что она тут делает? Как она попала в Италию? Да точно так же, как и он, приехала на машине. В конце концов, это совершенно не его дело, и мало ли какие бывают совпадения, Европа — континент маленький…
Звякнул дверной колокольчик, и одновременно Старыгин уловил еще один звук. Что-то упало и покатилось по каменному полу. Он нагнулся и поднял дешевую безделушку — круглую коробочку из розовой эмали. Посредине был выдавлен стилизованный цветок — не то ромашка, не то маргаритка. Лепестки у него были разного цвета — в общем цветик-семицветик из сказки.
Колокольчик звякнул отчаянно — это в магазин вихрем ворвалась Катаржина.
— Что это у тебя? — она цапнула из его рук находку, Старыгин и моргнуть не успел. — Зачем ты купил дамскую пудреницу?
— Да нет, это одна женщина уронила…
— Какая женщина? — сердито прищурилась Катаржина. — Ты познакомился с какой-то другой женщиной? Господи, оставить нельзя ни на минуту!
— Да что ты несешь! — возмутился Старыгин. —Я с ней ни слова не сказал, просто случайно столкнулись!
Он тут же опомнился — с чего это он вздумал оправдываться? И с чего это она вздумала разговаривать с ним таким тоном, как будто они давние супруги, и он только и делает, что пялится на посторонних молодых женщин, чтобы отдохнуть от надоевшей половины.
— Слушай, о чем мы вообще говорим? — Катаржина рассмеялась. — Извини, я очень ревнива, это у нас семейное…
— Твоя прабабушка зарубила своего мужа топором из ревности? — язвительно поинтересовался Старыгин.
— Примерно так, — с этими словами она повернулась к прилавку. — Иди к машине, тут разные подозрительные типы крутятся.
Она выскочила почти сразу за ним, купив все необходимое, и сказала, что отдала пудреницу хозяину — вдруг та дама хватится пропажи и вернется. Старыгин отчего-то вздохнул и поймал себя на мысли, что предпочел бы отдать вещь лично.
В номере он повалился на кровать, лениво наблюдая за Катаржиной, которая сновала по комнате, разбирая вещи. Неиссякаемая энергия этой женщины его сильно удивляла.
— Что ты молчишь? — она присела рядом на кровать. — Ты знаешь, где мы будем искать следы?
— Легко сказать, — недовольно отозвался Старыгин, — откуда мне знать? Все, что я помню это часы с гербом Медичи.
— Здесь, во Флоренции, Медичи на каждом шагу, — возразила Катаржина, — недаром они правили городом несколько столетий, сначала, так сказать, на демократической основе, захватив всю финансовую власть в городе и добившись почетного звания «гонфалоньер справедливости», потом, вернувшись в освобожденный от французов город — уже в качестве великих герцогов… Так что если ты вздумаешь проверить все гербы семьи Медичи, тебе придется болтаться по городу до второго пришествия…
— А тебе? — спросил Старыгин, улыбкой смягчив язвительный вопрос.
— Мне некогда, — серьезно ответила она, — у меня очень много важных и неотложных дел. Так что придумай, пожалуйста, что-нибудь…
С этими словами она сбросила одежду и закрыла за собой дверь ванной, лишив тем самым Старыгина возможности ответить в таком духе, что он тоже прибыл в Европу не шутки шутить и не отдыхать, и что если ей так некогда, то зачем вообще она прилипла к нему, как банный лист сами понимаете к чему…
Он тут же устыдился своих мыслей, вспомнив, что это она вывезла его в Италию. И при этом
