бесполезно. Она не уйдет отсюда в любом случае, будет ждать Космача. А на улице уже минус четырнадцать, под деревом ночь не просидеть, развести костер побоится. В пустые холодные дачи вряд ли полезет, а вот в таежные избушки и вагончики лесорубов пойдет.
– Ты сам-то знаешь, зачем эта барышня понадобилась Москве и вашей службе? – между прочим спросил Комендант. – Поставили в курс дела?
– Пришла информация, – уклонился брюнет. – И оперативное задание, как обычно…
– Значит, напрямую с Москвой работает? –Кто?
– Да эта хромая? На фотографа-то она навела?
– Не знаю… Мне поставили задачу войти в контакт и с вашей помощью задержать Углицкую. Такое ощущение, будто кто-то ее предупредил.
– Сочувствую, – покряхтел Комендант. – В контакт не вошел, искомая женщина убежала. А утром прилетит начальство…
Брюнет еще таил надежду и ворчание принимал как должное.
– Вот карта… Вам хватает света? Возьмите фонарик… Где стоят вагончики? Землянки, избушки? Все места, где можно укрыться.
– Я ведь не охотник, не рыбак. И даже за грибами не хожу, – ухмыльнулся. – Дитя урбанизации и в деревне живу поневоле.
– Кондрат Иванович, имейте совесть!
– Надоел ты мне! – Комендант развернулся от брюнета. – Ну, пристал! То женщину ему подавай, то вагончики. Нигде спасу нет! Тебе не стыдно?
Тот резко сменил тон.
– Насколько мне известно, ваши сыновья и дочь живут в Германии?
Резидент действительно передал ему агента, нарушая все правила и инструкции, но и это сейчас было не главное. Должно быть, Артур и сам не надеялся на него (и тому были причины), поэтому не вдавался в подробности, как найти подходы к Отшельнику, а сразу выдал «рычаг» – чем можно попрессовать агента и взять на «крюк».
– Живут… – отмахнулся Комендант. – Космополиты! Им что Германия, что Испания… Потому что выросли на Кубе, учились в ГДР и России не знают.
– А вам известно, что делают с репатриантами, если у властей в стране проживания возникнут подозрения в их связях со спецслужбами?
Комендант сел и свесил ноги.
– Слушай, Лебедев! Сделай, а? Загони дезинформацию! Пусть их выселят обратно! Пусть понюхают дым отечества! Да и мне веселее будет!
– Хочешь сказать, ничего не боишься? А если поворошить твое прошлое?
– Попробуй. Но я и так могу все свои подвиги рассказать. С чего начать? – Он сел и свесил ноги. – Ну да, с Кубы. Майор Сеславинский, старший оператор-локаторшик, тайно демонтировал блоки опознавательной системы «свой – чужой» с резервной установки, два месяца искал связи с американцами, вышел на агента ЦРУ, задержан при попытке продать секретные приборы за две тысячи долларов. Мичман Зубарь, инструктор по вооружению, установил связь с американским офицером ВМФ, кадровым разведчиком, продал секретных документов на сумму в пять тысяч, под видом металлолома вывез и передал двигатель учебной торпеды, вовремя остановлен. Кто там еще? Рядовые Хаврин и Муртазин, готовили переход в американскую зону, похитили кубинского фельдъегеря с почтой, пытались уйти на яхте, любезно предоставленной сотрудником ЦРУ. Надеюсь, объяснять не надо, кто выступал от этой организации?.. Дальше Германия, Польша, Венгрия, завод авиамоторов в Перми…
– Что же ты, такой заслуженный, а сидишь в заднице?
– Посадили! А всех моих крестничков после девяносто первого выпустили. Оказывается, они таким образом боролись с ненавистным тоталитарным режимом, подрывали его устои. Получают прибавку к пенсии от всяких фондов. Но это неинтересно. Лучше давай расскажу, как я в ГДР вел переговоры от лица НАТО…
В это время на столе пискнула рация, хрипатый голос доложил:
– Из белого дома вышел человек, пожилой мужчина. Направляется к вам. Задержать?
– Пропусти! – Судя по голосу, Лебедев уже тихо свирепел.
Настоящая мазаная и беленая хата была одна на всю деревню – у Почтарей.
От глаз и уха чуткого бандеровца не могли укрыться ни чужие машины, ни засады или странные передвижения, пошел проверять, что происходит. И, не исключено, ствол с собой прихватил. Однажды с ним отгоняли воров, промышляющих в дачных поселках, так дед Лука явился с самым настоящим кулацким обрезом, и когда под утро эта шайка заехала в Холомницы, он хладнокровно расстрелял весь магазин и одной пулей пробил блок двигателя, в результате чего грузовик налетчиков встал намертво. Правда, взять их не удалось: встретив огневое сопротивление (Комендант палил из двустволки дробью), банда спешилась и убежала. Когда на следующий день приехал участковый и стал осматривать подстреленную машину, все пять винтовочных пуль обнаружил – Почтарь ни разу не промахнулся! – и вознамерился было отнять подпольное оружие, но хитрый хохол заманил его к себе в хату, посадил за стол и выпустил только дня через три, когда за ним приехала жена.
Комендант подозревал, что в арсенале Почтаря есть еще кое-что кроме обреза…
Оперативники изготовились, тот, что в сенях, пропустил старика, и как только тот перешагнул порог, брюнет оказался перед ним.
– Прошу, заходите, присаживайтесь!
Почтарь и так ходил на полусогнутых, а тут еще присел от неожиданности, однако сориентировался мгновенно.
– То же ж засада!
– Верно, засада. Документы с собой есть?
– На шо мне документы? Нема!
– Вот эту женщину в деревне видели? – Лебедев подал фотографию. – Сегодня?
– Та ж ни! – Почтарь даже не взглянул на снимок. – У хати сижу, ничого не бачу.
– А вчера?
– У мени вин забор дюже высокий, саженний. Ничого не видать! – Он покосился на печную лежанку. – Кондрат, а шо ты туточки сидишь? У тебе ж печь топится?
– Сейчас и ты будешь сидеть! – засмеялся Комендант. – Назад-то не выпустят! Попал ты, дед Лука!
– Что печь топится – видите, – ехидно заметил Лебедев. – А людей не видите?
– З трубы дым идет, – нашелся Почтарь. – Я же ж, шо пониже трубы, ничого не вижу.
– А что у тебя за пазухой, дед? – Кондрат Иванович свесился, но до старика не дотянулся. – Никак обрез спрятал?
Бывший бандеровец не обиделся, но немного увял, забормотал виновато:
– Та ж який отрез? Нема у мени отреза. Я ж к тоби пошов, с горилкой…
– Отравить хочешь, злодей?
– Ни, мириться…
Почтариха держала его в ежовых рукавицах, и, несмотря на самогонный завод, старик сидел на сухом пайке. И когда ему становилось невтерпеж, он официально брал у жены бутылку и шел к бывшему чекисту пить мировую и отдельно – за дружбу народов. Они мирились много раз и обычно на один вечер.
– Доставай! Будем мириться! – Комендант спустился с лежанки. – Закуску у Николаича найдем…
– Закуска е! – Почтарь вытащил бутылку и круг домашней колбасы. – Тильки стаканы пошукаем…
Два непримиримых врага устроились на кухонном полу: из-за своих вечно подогнутых ног дед Лука давно не признавал столов, ел и спал, как турок, на коврике. Колбаску и лук порезали на тарелку, добавили несколько огурчиков и разлили горилку по стаканам – все степенно, со вкусом и предощущением праздника.
