ботинок, он хотел вскочить, однако эта Валькирия-костоправша разрешила лишь перевернуться на спину. Он дотянулся до ее руки, и тут, как назло, в предбаннике очутился Петр Григорьевич.
— Не сгорел рыбачок-то наш? — спросил он, усаживаясь рядом с топчаном. — Натерпелся страху?
— В таких руках не страшно, — сказал Русинов. — Вот бы остаться при ней да научиться... На любую черную работу согласен.
— Ноу-хау! — заявила Ольга. — Конкуренты мне не нужны!
— Вот видишь! — развел руками пчеловод. — Это, брат, рынок... Тебе теперь беречься надо недели две-три. Верно?
— Может, и побольше, — откликнулась Ольга, расставляя свои причиндалы по местам. — А потом можно и штангу поднимать.
— Слыхал? — Петр Григорьевич поерзал. — А ты ямы роешь, как экскаватор, валуны корчуешь... Яма-то твоя вся завалилась! Зря копал.
— Как — завалилась? — не поверил Русинов. — Когда?
— Сегодня, — посожалел пчеловод. — Дождь пошел, ну и... Напрасный труд! Ты что искал-то, рыбачок? Камушки?
— Камушки, — признался Русинов, предчувствуя, что наступает важный момент. Заметил, как Ольга, занимаясь своими делами, прислушивается к разговору.
— Могу тебе дать, — вдруг предложил Петр Григорьевич и похлопал его по груди. — Место покажу. Тебя какие интересуют? Зеленые?
— Строительные, обтесанные... Всех цветов!
Он понял, о чем речь, потому что похмыкал, не находя слов, поерзал на скамейке. Значит, где-то видел такие камни!
— Тут близко нету таких, — наконец сообщил пчеловод. — И ты зря землю рыл. Много что есть, а какие тебе надо, не видел.
— А далеко есть?
— Далеко все есть, — многозначительно проговорил Петр Григорьевич. — Я когда место себе искал, вот так же лазил везде, глядел. Пять раз через хребет ходил — туда-сюда... С одной котомкой да удочкой. Поймаю рыбку — съем, не поймаю — так лягу спать. Вот ты, как медведь, зимовал в берлоге? Не зимовал. А я в пещере одну зиму пересидел... — Он ударил себя по коленкам. — Это тебе на Колву надо ехать, в верховья. Там место одно есть, называется Кошгара.
— Кошгара? — Русинов привстал. — Знаю, слышал!
— От кого слышал? — отчего-то насторожился пчеловод.
— От людей.
— Люди тебе наговорят, — отмахнулся он. — Точно никто не знает... Это же тебе не деревня, а лес да горы. Ни дорог, ни указателей. Место так называется. Там, говорят, тесаные камни прямо в речке лежат, из берегов весной вываливаются. Не знаю, правда, нет, но раньше будто даже целые стены видели, прямо из воды поднимаются и стоят. Вот как, брат! Целый подземный город. Не знаю, сейчас осталось что, нет. Река весной уж больно страшная. Вода на двадцать метров поднимается. В моей вон всего на семь, и то как бурлит.
— Растолкуй, как найти! — загорелся Русинов. — Что же ты раньше молчал?
— А ты бы спросил сразу! Ходишь, копаешь... ко мне вот пришли «снежные человеки», я им сразу и подсказал, где искать. Теперь вон каждый год ходят, любуются на них...
— Григорьич, дорогой! — Он потряс пчеловода за руку.
— Как я растолкую, если ни разу там не был? — обескуражился тот. — По чужим-то россказням разве поймешь? Наговорю тебе, и будешь плутать, — Он склонился к уху Русинова, зашептал, указывая на Ольгу: — Ее папаша знает. Он все те края прошел и родом оттуда. Только он человек больно серьезный и вашего брата не любит. В милиции работает.
Русинову стало горячо, словно на его спине вновь запалили огонь. Друг Авеги знал, наверное, не только, где это место — Кошгара...
— Сделаем вот что, — вдруг решил Петр Григорьевич. — Через недельку Ольгу надо домой отправлять...
— Через неделю рано, — перебила его Ольга. — Когда закончу — тогда и поеду.
— Я же не гоню тебя, — стал оправдываться пчеловод. — Думал, ты за неделю управишься. Это я к тому, чтобы тебя рыбачок наш домой отвез.
Петр Григорьевич упорно не называл его по имени, как, впрочем, и всех остальных, кроме Ольги. Он придумывал прозвище и тем самым как бы подчеркивал случайность знакомства. Встретились, поговорили, даже пожили под одной крышей, а потом разошлись без всяких обязательств.
— Ничего, я и на лесовозах доберусь, — промолвила Ольга.
— Ему-то по пути будет, — заверил пчеловод. — Заодно познакомится с твоим отцом. Может, сговорятся.
— О чем это они сговорятся? — подозрительно спросила она.
Петр Григорьевич подмигнул Русинову.
— Ну, мало ли о чем! Дело мужское. Ты же, рыбачок, вроде холостой? А тут вон какой товар пропадает!
— Не обращайте внимания, — спокойно сказала Ольга, укладывая Русинова на топчан. — Он меня не первый раз сватает. В прошлом году за «снежного человека»...
— Ну, подожди еще года три, так и «снежный человек» тебя не возьмет, отпарировал Петр Григорьевич. — Как хочешь... А рыбаку помочь надо. Он тут целое лето зря прокопает. Так бы отвез тебя, слово за слово. Глядишь бы, и согласился, показал Кошгару. Я бы медку ему послал.
— Бесполезно, — бросила она. — С него еще выговор не сняли за прошлый год.
— Велика беда — выговор! — засмеялся пчеловод. — Снимут! Ведь для проформы дали, кого-то надо наказать...
— За что наказали? — поинтересовался Русинов.
— Ни за что! — отрезал тот. — В прошлом году на его участке геологи работали. Один в лес ушел и потерялся. Да, видно, не простой был, не бич; начальства налетело! Все лето вертолеты кружили... Говорили, то ли иностранец он, то ли еще кто... Словом, не наш брат.
— Опять все перепутал! — вмешалась Ольга. — Я же тебе говорила: у него отец работает в Министерстве иностранных дел. Зямщиц его фамилия — очень известный человек.
— Может быть, и Зямщиц, да в этом ли дело? — не согласился Петр Григорьевич. — К каждому-то участкового милиционера не приставишь!
Русинов понял, что это за «геологи» — савельевская фирма! Значит, и у них люди теряются!
— Не думай! Поезжай! — почти приказал Петр Григорьевич. — Там у тебя дело наладится!
Он заметил, что Ольге не нравится эта затея с поездкой в Гадью, а потом в неведомую Кошгару, но впереди, по крайней мере, была целая неделя, и Русинов рассчитывал, что за это время напористый пчеловод ее убедит. Ехать к ее отцу теперь следовало в любом случае, но только не одному, надо вначале дождаться Ивана Сергеевича или хотя бы точно знать, приедет он или нет. Если там потерялся савельевский человек, значит, фирма «Валькирия» еще в прошлом году исследовала ту территорию, значит, она каким-то путем вышла на Кошгару и на места, где бывал Авега. Пока он сидел над картой «перекрестков Путей» и занимался расчетами, Савельев не терял времени и отрабатывал площади. Когда Ольга разрешила ему встать, он как бы ненароком спросил, есть ли нынче в Гадье геологи. Она сказала, что пока еще не приехали, однако отец уже готовится к их появлению, а кроме того, на дороге перед поселком выставили пост ГАИ. Эта новость еще больше вдохновила Русинова. Неужели Савельев что-то нащупал, ухватил жилку? Тогда вообще нужно действовать без промедления! Может оказаться, что он придет к шапочному разбору, когда не только пост ГАИ, а и армейские подразделения поставят и оцепят весь район, как было в Цимлянске.
Единственное, что утешало, — похоже, савельевская фирма и «мелиораторы» не имеют связи между собой, ибо Петр Григорьевич говорил о «геологах» как о чужих, посторонних людях. Хотя и тут надо держать ухо востро: игры могут быть такими многоярусными и сложными, что не сразу и разберешь, кто
