– Ладно. Пусть Эзергиль. Я хочу вернуть своего сына…
– У вас было двенадцать лет.
– Да-да, черт возьми!!!
– И возьму.
– А… – Виктор Николаевич растерянно посмотрел на меня. Весь его запал как-то сник. – Что ты хочешь?! Только скажи! Ну, хочешь, возьми мою душу, вместо Алеши!
– Нет, не хочу. Ваша душа и так принадлежит мне. Вспомните о Ненашевой Зое, которую вы убили.
– Нет… – простонал Ненашев, закрывая лицо. Но я был беспощаден.
– Вспомните, как вы избивали ее и своего сына, когда приходили домой пьяным!
Я поднялся. По росту я был тут самым низким, но сейчас, думаю, я всем казался очень и очень высоким. Мои глаза вспыхнули мрачным пламенем. Если на улице они видели ангела во всем блеске, то теперь узрели черта. В комнате даже похолодало. А я продолжал говорить и мои слова тянулись словно деготь в густом воздухе.
– Вспомните, что было после похорон! Вспомните, как вы не пустили домой сына за то, что он, по вашему мнению, поздно пришел домой, а на самом деле вы просто боялись посмотреть ему в глаза из-за стыда. Из-за того, что вы знали, что он знал, почему умерла ваша жена! Вспомните, как вы наказывали его за кражу денег, которой не было. Когда вы сами пропивали их, а потом обвиняли сына в краже.
– Он их украл… тогда…
– Вы пробуете оправдаться? Передо мной? Не стоит. Нас, чертей, не любят люди. И я теперь знаю причину. Мы судии и палачи. И нас нельзя подкупить. Нас нельзя задобрить. Мы определяем наказание по справедливости, и никакой адвокат обжаловать приговор не сможет. Свой приговор вы произнесли для себя сами. Вы лишились в жизни всего. Любимой жены, сына и работы. Отныне ваша судьба - помойки и подворотни. Вы отвернулись от людей, и теперь их презрение будет вашим обществом. И так до самой смерти. А там мы встретимся с вами. Я вам обещаю. И тогда будет произнесен окончательный приговор. По всей вашей жизни.
– Черт, – серьезно и даже несколько торжественно заговорил отец Федор. – Ты не вправе определять жизнь людей на Земле. Свободу воли ты не можешь отменить. И не тебе судить его здесь. Там – да, но не здесь.
Я улыбнулся священнику одними губами.
– Верно. Но вы думаете, что здесь этого человека ждет иная судьба нежели та, что я предсказал? Вы так в него верите?
Священник тоже поднялся.
– Я верую! – твердо произнес он.
Тьма, окружающая меня, на миг дрогнула. Я склонил голову.
– Вы веруете. Он нет. Зачем он вам? Оставьте его.
– Каждый человек сам должен выбирать свою судьбу.
– Он свою выбрал.
– Пока не сделан последний вздох, еще все можно изменить.
Я сделал вид, что задумался.
– И это верно. Я не покушаюсь на этого человека. У него своя судьба.
– А его сын?
– А его сын подписал со мной договор. Вы уже над ним не властны.
– Я не верю, что нет способа.
Я усиленно зажестикулировал Альене, убрав руку за спину. Включайся, мол. Альена быстро сообразила, чего я хочу и встала рядом со мной.
– Даже я не могу здесь ничего сделать. Алеша сам сделал выбор. Но он же может его и отменить. Только он.
– Как мило, – скривился я, включаясь в игру «плохой-хороший». – Хочешь нарушить нашу договоренность и все рассказать? Валяй. Мальчику поможешь, а вот его матери уже нет.
Альена молодец. Пусть ангел, пусть троечница, но она не дура. Совсем не дура.
– Да. – Она твердо посмотрела на Алешу. – Я могу сказать, как победить черта в себе. И святая вода, которой ты окатил меня, тебе не поможет. Хоть не расставайся с ней никогда. Но сказав тебе это, я нарушу договоренность, и твоя мать попадет в ад. Если ты способа не найдешь, то тогда в ад попадете оба – и ты, и твоя мать.
– А если я побежу… победю… справлюсь с чертом, – робко спросил он.
– Тогда твоя мать будет в раю, это я обещаю. А куда попадешь ты… это уже будет зависеть только от тебя. У тебя вся жизнь впереди, чтобы сделать выбор. И первое решение за тобой. Итак?
Алеша задумался, кусая губы. Отец Федор хотел вмешаться, но обнаружил, что не может произнести ни слова. Альена сердито посмотрела на священника.
– Это выбор мальчика и только его!
– Я не хочу ничего узнавать! – вдруг твердо произнес Алеша. – Он гневно уставился на меня. – А тебя я побежу… победю! Ты понял?!! Фиг тебе, а не моя душа. Вот! – Алеша сложил дулю и продемонстрировал ее мне. Я едва не расхохотался. Альена улыбнулась.
– Правильный выбор. И кое в чем я тебе помогу. Сказать прямо я тебе не могу, а вот намекнуть…
– Тоже нельзя! – вмешался я.
– Можно, – отрезала Альена. Она подошла к Алеше и протянула котенка. – Позаботься о нем. Он тоже потерял маму и теперь остался один. Без твоей помощи ему не выжить.
Алеша неуверенно взял котенка. Тот потянулся, зевнул. И вдруг доверчиво прильнул к мальчику и замурлыкал. Алеша прижал котенка к себе.
– Я позабочусь о нем.
Альена улыбнулась.
– Я верю в тебя. Поверь в себя и ты.
Алеша серьезно кивнул.
– Очень хорошо! – я скривился. – Ты действовала на грани фола.
– Но не за гранью, – возразила Альена. Она повернулась к Григорию Ивановичу и поклонилась. – Спасибо за привечание, хозяин.
Григорий Иванович обалдело кивнул в ответ. Альена же развернулась и направилась к выходу. Я за ней.
– Эй, стойте!!! – священник бросился за нами, но когда он выглянул во двор, то нас, естественно, не увидел.
Альена остановилась у калитки и обернулась ко мне.
– Как думаешь, Ксефон нам ничего не испортит?
– Ксефон? Не знаю.
– Жаль, что мы не можем послушать, что там происходит после нашего ухода. Этот твой Ксефон, каким бы идиотом ни был, на этот раз точно осмотрит все углы и не пропустит нас.
Я хмыкнул.
– Ты только меня не держи за идиота, хорошо? Конечно, если мы спрячемся в доме, то Ксефон нас моментально засечет. Однако подумает ли он о другом варианте…
– Ты что-то задумал?
– Я?! Задумал?! Альена, ты слишком плохого обо мне мнения. Я уже все осуществил. Пойдем.
– Куда?
– Пойдем-пойдем. – Я схватил упрямую девчонку за руку и потащил ее к выходу со двора. Чтобы не выдать своего присутствия, я просто пронесся сквозь забор, не открывая калитку. Альена за мной. Я улыбнулся. Ха, недавно для нее пройти сквозь препятствие было проблематично. А как наловчилась за то время, что провела со мной.
Я подтащил ее к колонке, стоявшей на пересечении улиц. Оглянулся, нет ли кого поблизости и спустил воду. Струя воды под приличным напором ударилась об землю, разбилась на множество капель, которые немедленно воспарили вверх.
Альена сжала мою руку.
– Эзергиль, это же из высшей школы! Такого вы еще не должны проходить!
– Разве я тебе не говорил, что по некоторым предметам я учусь с опережением графика? Извини.
– И с кем ты связал свою частицу?
– А ты не догадалась? С котенком, конечно. Алеша ведь теперь его постоянно с собой таскать будет. А мы сможем за ним постоянно приглядывать.
– Ах ты… А еще говорил, что-то о заботе…
– И это тоже. Пригляд, это просто побочный эффект. Будем надеяться, что Ксефон не знает об этом фокусе из высшей школы. А сейчас не отвлекай меня.
Альена, судя по всему, еще многое могла мне сказать по поводу моего обмана, но благоразумно промолчала. Не понимаю, что она вечно из себя выходит, стоит мне чуть-чуть схитрить. Это даже не обман, а всего лишь военная хитрость. Ладно, не отвлекаться. Сейчас начинается самое сложное.
Сконцентрировавшись, я заставил капли воды образовать радугу, отразив в них лучи солнца. Как хорошо, что сегодня
