Элий слишком печется о судьбе каждого, чтобы понимать интересы Империи. Августа… Она Августа, носящая драгоценный пурпур. Марция поймала себя на том, что улыбается.
Она спешно нахмурилась и гневно — хотя гнев был наигранный — глянула на Бенита.
— Одного не пойму — какой тебе в этом интерес? Бенит самодовольно усмехнулся:
— Как только Элий станет Цезарем, Пизон будет вынужден дать тебе развод. И я сделаюсь единственным его наследником. Видишь, как ловко я все поделил. Тебе — власть, мне — деньги. Ты довольна?
Она что-то прошептала в ответ. Он не понял — что, переспросил. Она вновь шевельнула губами. Бенит наклонился ближе. И тогда она плюнула ему в лицо.
— Я согласна, дорогой Бенит. И этот плевок скрепит наш союз.
— Пусть так, дорогая. Но, когда будешь разговаривать с вигилом, побереги слюну.
«Какая он все-таки мразь, — подумала Марция. — Но я воспользуюсь его услугами. Лучше позор и власть, чем один позор».
Проигравший — всего лишь проигравший. А победитель на пьедестале, и не важно, каким способом он добился успеха. Марция должна победить. Даже если для этого придется заключить союз с Бенитом. К тому же она должна признать — он неплохо занимается любовью. Хотя и ужасно груб.
Когда Вер отворил дверь из матового стекла в палату, Марция сидела на постели, а служанка расправляла складки голубой накидки из тончайшего виссона, которая удачно гармонировала с голубыми брючками и с восточными, шитыми золотом туфлями. Вер ожидал увидеть растерянную униженную женщину, а увидел самодовольную красотку, занятую тряпками. И только повязки на запястьях напоминали о случившемся несчастье.
Напротив кровати сидел молодой человек в форме вигила. У него было чистое, будто вымытое лицо, светлые глаза и тонкогубый, очень яркий рот.
При виде гостя вигил встал.
— Центурион Проб. Очень хорошо, что ты пришел, Юний Вер. Хотя я бы предпочел, чтобы явился адвокат.
— Адвокат? — переспросил Юний Вер. — Разве Марцию в чем-то обвиняют?
— Это она обвиняет, — сказал Проб. — Но я советую взять слова назад, пока мне не пришлось предъявить ей обвинение в лжесвидетельстве.
— Да, обвиняю! — заявила Марция. — Но Проб не желает верить, потому что речь идет о Цезаре. А у меня есть свидетели. Кира, душечка, застегни браслет. Вот так совсем другое дело. Ужасные повязки, правда? — повернулась она к Веру.
Он никогда не видел ее такой прежде — болтливой, развязной и как будто пьяной. Он не узнавал ее. Да Марция ли это — надменная и дерзкая женщина, которую любил его друг Элий? Сейчас она больше походила на красотку из Субуры, которую избил и покалечил сутенер.
— Я заявляю, что Цезарь меня изнасиловал, — повторила Марция, разглядывая золотой браслет на запястье.
— Марция, ты можешь сбить Цезаря с ног одной оплеухой. Он просто физически не мог с тобой справиться, — сказал Вер.
Марция возмутилась:
— Разве вигилы не нашли его кинжал? Пятна его спермы на постели? И показания самих вигилов? Он угрожал мне кинжалом, — она повернула голову и показала Веру черную отметку на шее, похожую на змеиный укус.
— Все сходится, — подтвердил Проб. — И все же я не верю ни единому слову. Якобы одной рукой он держал кинжал, а другой тебя связал! Ты бы могла легко вырвать у него кинжал!
— Вырвать кинжал, приставленный к сонной артерии? — насмешливо переспросила Марция. — Я, конечно, блюду свою честь. Но я, дорогой мой Проб, не Лукреция.
— Домна Марция, — сухо сказал центурион Проб, — советую тебе назвать имя настоящего насильника либо снять обвинения в изнасиловании вообще. Цезаря тебе обвинить не удастся. Надеюсь, нелепая выдумка — плод лишь твоей фантазии, а сенатор Элий в эту историю не замешан. Иначе ему не отмыться до конца дней. Подумай хорошенько, прежде чем принять окончательное решение.
— А что говорят вигилы, которые меня освободили?
— Я не могу ответить, — хмуро ответил Проб.
— Вот именно. Они говорят, что видели и половой акт, и то, что я связана. И то, что шея у меня была в крови.
— Ты затеяла опасную игру, Марция, предупреждаю. Одумайся, пока не поздно. Если тебе кто-то угрожает, скажи. Я дам тебе охрану. Тебя будут охранять день и ночь…
— Цезарь хочет меня убить? Или Руфин? — Марция подмигнула Веру и вновь занялась браслетом.
— Ну что ж, поговорим в другой раз, — сухо отвечал Проб и вышел из палаты.
— Самовлюбленный идиот! — воскликнула Марция и показала закрытой двери язык. — Ничего, ему придется обвинить Цезаря. Парню не отвертеться. Цезаря отстранят, наследником станет Элий. Женщины всегда правили Римом. Вспомни Ливию. Или Агриппину младшую.
— Марция, ты с ума сошла? Неужели ты надеялась устроить Элию служебное повышение таким образом? Это подло. А Элий не выносит подлости.
— Это не подлость. Женщины видят лишь цель, средства их не интересуют… — отвечала Марция. Губы ее морщила нелепая улыбка. — Меня изнасиловали. Это вам, доблестным мужам, хорошо: машете мечами и принимаете героические позы. Но когда надо — вас никогда нет рядом. И потому женщинам приходится выкручиваться, чтобы выжить. Цезарь виновен — и он за это заплатит.
— Неужели ты сама не видишь, что поступила и глупо, и дурно?
Золотая застежка сломалась, браслет соскользнул с запястья и со звоном упал на пол. Кира кинулась его поднимать. Марция сидела неподвижно.
— Не вижу, — отвечала Марция и посмотрела Веру в глаза в упор. В этом взгляде был такой вызов, что ' гладиатору стало не по себе.
— Тебя обманул твой гений, — сказал Вер со вздохом. — Они порой так забавляются — внушат совершенную нелепицу, доведут до края и бросят. А потом наблюдают издали, как человек мечется, не зная, что делать. — Вер помолчал, не зная, говорить дальше или нет. Потом решился. — В твоих интересах, чтобы Элий не принимал титул Цезаря. В этом случае ты никогда не станешь его супругой.
— Это еще почему, доминус всезнайка? — вскинулась Марция.
— Потому что супруга Цезаря должна родить наследника.
Марция побелела как мел. Юлия Кумекая в гриме Медузы Горгоны выглядела менее убедительно.
— Откуда ты знаешь?
— Таковы правила. Тебя полностью обследуют перед вступлением в брак.
— Я не о том! Откуда ты знаешь, что я не могу иметь детей? Элий сказал?
— Догадался…
Марция взяла из рук Киры браслет, несколько мгновений вертела его в руках, а потом в ярости швырнула о стену. Вер подошел и положил руку на плечо. Если б Элий был здесь, чтобы он сказал? Наверняка бы пожалел несчастную женщину.
— Бедная девочка, — прошептал Вер.
— Я не бедная! Не смей меня жалеть! — выкрикнула Марция с такой яростью, что Вер отдернул руку.
— Назови имя истинного насильника. Если тебе нужен Элий — сделай так.
— Да чтоб тебя Орк сожрал! Мне не нужен Элий! — взвизгнула Марция. — Убирайся! Мне никто не нужен. И запомни: меня изнасиловал Цезарь. Так и передай Элию.
— Марция!
— Вон! Вер покорно направился к выходу.
— Постой!
Вер обернулся. Марция сидела на кровати, покачивая ногой. Туфля с загнутым носом то и дело
