нитями трещин-каналов, тянулась к горизонту, вселяя в душу покой и легкую грусть о минувшем, о жизни, некогда расцветшей здесь, о хрупких и прекрасных марсианах, хрустальных дворцах и гондолах, скользивших плавно среди прозрачных вод. Всё это, конечно, являлось игрой воображения и измышлением художников, ибо Марс всегда был таким — безжизненным, тихим и пустынным. Но, если не считать нашей соседки Луны, Марс оказался первым инопланетным миром на пути человечества в космос и потому был неизменно популярен. Не только в реальности; лично я в юные годы посетил десяток реконструкций Марса в Инфонете — Марс Берроуза, Марс Герберта Уэллса, Марс Огилви и других писателей-фантастов разных народов и времен.
Сидя в уютных креслах у панорамного окна, вытянутого вдоль длинной стены помещения, мы обсуждали результаты моего последнего вояжа. Я уже представил запись, вырезав лишь кое-какие беседы с Павлом, ибо других тайн в ней не было. При скачущем поиске не успеваешь прижиться в каком-нибудь месте, обрасти связями, завести друзей, врагов, приятелей и женщин — словом, ничего такого ввиду кратковременности пребывания не происходит, и личный файл, как правило, не нуждается в редактировании.
Нас было трое в уютной комнате с огромным окном и картинами, что украшали противоположную стену, трое живых плюс голографическое изображение Павла, висевшее в воздухе между двумя полотнами: «Гибель Атлантиды» (вольная фантазия художника) и «Космолог Жильбер постигает дуализм времени» (писано с натуры в восьмидесятом веке). Сам Павел, пожелав отдохнуть после утомительных походов и скудных трапез из проса и козьего молока, находился в Эроте, одном из понтонных городов, дрейфующих в венерианском океане. Я его понимал; кухня там была отличной плюс изобилие воды. Как раз то, что надо после странствий в пустыне.
— Кстати, Гинах, — вымолвил Давид, поглаживая подлокотник кресла, — одну из ваших претензий можно уже снять. Койн Супериоров, ознакомившись с данными Ливийца, официально обратился к нам. Не далее как вчера.
Кресла в Марсианском Кабинете знамениты на всю базу. Их собрал из аргаса мастер Самвел лет эдак восемьсот тому назад. Темная, цвета запекшейся крови древесина отлично гармонирует с буро- кирпичным оттенком марсианской пустоши, спинки, ножки и подлокотники покрыты тонкой резьбой, и у каждого кресла она своя. По словам Давида, это еще один повод, чтобы собираться здесь, ибо выбор кресел обычно согласован с ментальным обликом и настроением присутствующих. Сам он неизменно сидит в кресле с ручками в виде голов драконов, чьи тела и хвосты переплетаются на спинке. Я в зависимости от настроения выбираю «львиное» кресло либо то, которому мастер Самвел придал форму более миролюбивого зверя тайсипаххи с планеты Нейл. Предпочтения Гинаха, как и Давида, постоянны: «готическое» кресло, украшенное химерами и горгульями.
Сейчас, бросив взгляд на координатора, он спросил:
— Просят о встрече? Чего они хотят?
— Чтобы их выслушали старшие магистры и координаторы. Вместе с несколькими видными ксенологами, специалистами по связям с Носфератами. Выбор специалистов — за нами.
Гинах пожевал губами.
— Даже так?
— Именно так, коллега. Я полагаю, нынешнее совещание будет более конструктивным, если мы обсудим ряд кандидатур, участие коих желательно или необходимо. Хотелось бы, — Давид вежливо склонил голову перед изображением Павла, — чтобы наш новый друг почтил нас своим присутствием. Если не ошибаюсь, лучшего знатока Носфератов нам не найти.
— Не ошибаетесь, — проворчал Павел. — Если угодно, я их полномочный представитель. Не всех, конечно, но тех, кого вы зовете Асуром и Красной Лилией.
Так-так! — подумал я. Еще немного, и он признается! Но Павел замолчал.
Выждав несколько секунд, Давид приласкал ладонью драконий хребет и произнес:
— Жду ваших предложений, коллеги.
«Вы первый, Ливиец», — донеслась ко мне мысль Гинаха.
«Витольд, — подумал я. — Витольд, привкус моря, соли и сосны. Линда, аромат жасмина. Еще Егор, пурпур и золото, и, разумеется, Георгий, блеск и сияние меди».
Давид поднял руку:
— Принято и зафиксировано! Мои предложения: Мэй, Фархад и Аль-Хани. Мэй еще молода, но участие в совете будет для нее полезным опытом.
«Алая роза с шипами, конь, несущийся в степи, и ледяное безмолвие айсберга», — добавил Гинах и вслух промолвил:
— Хороший выбор! Разные люди, разные темпераменты, что гарантирует нам разнообразие мнений. Предлагаю еще Тенгиза и Вацлава.
Я усмехнулся. Лапа снежного барса и посвист летящей стрелы… Эти церемониться с Принцем не будут!
— Принято и зафиксировано, — опять сказал Давид, и конструкт базы, подтверждая команду, отозвался мелодичным перезвоном. — Кажется, вы, Ливиец, имеете связи среди ксенологов? Двух, я думаю, будет достаточно.
— Саймон, мой друг, — вымолвил я. — Он только что вернулся из Воронки.
— Операция Чистильщиков в Рваном Рукаве? Кажется, они спасали Триолет, что на краю Воронки? Удалось ли отстоять эти системы?
— С Триолетом всё в порядке, — отозвался Павел, слегка отодвигаясь. Теперь я видел прозрачную стену за его спиной — там мелькали пестрые бартасы, лимнии в алую и желтую полоску, омри с пятью глазами на длинных стебельках и прочие экзотические обитатели венерианского океана. — С Триолетом порядок, — повторил Павел, — а вот о Принце я этого не скажу.
— Почему же? — вскинулся Давид, сверкнув янтарными глазами. — У вас есть сомнения? Что конкретно?
— Конкретно — ничего, — заявил мой криптолог-психолог и инженер человеческих душ. — Хотя он пользуется защитой, я мог бы читать его мысли, но это было бы неэтичным. Впрочем, волей-неволей я взвесил… хм-м, да, «взвесил» вполне подходит… взвесил его размышления на заднем и переднем планах. Простите за дилетантскую терминологию, но мысли, которые он желает скрыть, имеют приоритет над сказанными словами. Проще говоря, он лжет. Или чего-то недоговаривает.
Наступило молчание. Потом Гинах многозначительно хмыкнул и пошевелился в кресле. Давид, сдвинув густые брови, сказал:
— Хорошо. Мы учтем ваше мнение, коллега. — Он повернулся ко мне: — Итак, Саймон. Кто еще из ксенологов?
— Декстер. Человек очень знающий, специализируется на контактах с Носфератами.
С Декстером мы были приятелями — встречались в период работ в Кольце Жерома. Полноватый широколицый крепыш, очень добродушный на вид, но с острым, как бритва умом. Он славился своими чудачествами, одним из которых являлось коллекционирование древних инопланетных артефактов неустановленного назначения — они, по словам Декстера, бросали вызов его проницательности. Ему принадлежал ряд любопытных публикаций на эту тему: «Сепульки в половой жизни аборигенов Энтеропии», «Жезлы с Панто-5 и мистерии культа плодородия», «Назначение вибраторов Гальпари» и другие в том же духе. Помимо этого скромного хобби он занимался разработкой метаязыка для связи с Носфератами.
— Слышал о нем, — Давид одобрительно кивнул. — Личность почти гениальная! Но он, вероятно, занят… Удастся ли его уговорить?
— Удастся. Он любит поразвлечься.
— Тогда всё. — Координатор поднялся. — До встречи, коллеги.
Откланявшись, я возвратился в свой бьон. Павел, словно тень, последовал за мной, по-прежнему в окружении экзотических рыбок.
— Полагаешь, Гинах прав? — спросил я. — Что там с этим Принцем? Что-то посерьезнее ловушек?
Павел молча кивнул, пристроив свое изображение на полке камина. Казалось, Принц и тема нашего
