— Я опросил Пулю и Сержанта, — произнес командор. — Понять их нелегко, три извилины в мозгах и те прямые… Сообщают, что в этой ямине таится что-то живое и неприятное. Надо бы проверить. Больше знаешь, дольше проживешь.
Повинуясь его приказу, Пуля шагнул к воронке и начал спускаться вниз. Грунт проседал под его тяжестью, и Тревельяну показалось, что от ступней гиганта растекаются песчаные волны. Затем в них стали появляться крохотные углубления с черными точками посередине, словно кто-то буравил песок, стараясь выбраться наружу. Их было все больше и больше, и наконец земля вокруг треножника разверзлась и закипела. Мириады крохотных тварей потоком хлынули из невидемых нор, облепили треножник, ринулись вверх, карабкаясь по обшивке огромной башни, вгрызаясь в пластиковую броню. Пуля покачнулся, его орудия ударили длинными струями огня, но легионы врагов, неисчислимых, как дождевые капли, ползли и ползли из песка. Треножник уже превратился в большой шевелящийся ком, и первые темные струйки достигли купола с орудиями.
— Микророботы, — произнес Советник. — Что-то подобное есть у хапторов, а вот у нас… Нет, не помню, производилось ли такое оружие. Если и было, то недолго. Кибервирусы эффективнее.
Пуля раскачивался все сильнее и сильнее. Из бойниц его купола выплескивал огонь.
— Мозг! — позвал Тревельян. В ответ что-то пискнуло. — Не понимаю тебя. В чем дело?
— Прошу простить, эмиссар. — Голос трафора казался чуть слышным. — Достойный ньюри занял мой речевой аппарат. Я сформировал дополнительный, но он не очень совершенен. Желаете отдать приказ?
— Ты ведешь запись? — Да, как вы распорядились. Записываю все существенные эпизоды.
— Хорошо. Продолжай в том же духе.
Ноги Пули подломились, разъехались, и он грузно опустился на песок, раздавив днищем останки погибшего робота. Вероятно, крохотный враг уже терзал искусственные мышцы, поддерживающие корпус трипода. Темные ручейки струились на самый верх башни, к орудийному куполу, но батарея еще продолжала стрелять.
— Этого бойца мы потеряли, — сказал Тревельян.
— Все равно он лишний. Новая информация дороже. — Кресло под Иваром заколыхалось, словно командор ворочался в теле трафора. Потом он сказал: — Сержант утверждает, что эти мураши — не оружие. Форма кремнийорганической жизни, распространенная на всех материках. Они пожирают энергию и ценное сырье, в первую очередь металлы, а их тела перерабатываются владыками. Это утильщики, парень. Думаю, на месте схватки Стручка с Фардантом их сейчас полным-полно.
— Наверное, такие же потрудились в древнем городе, — отозвался Ивар. — Но здесь не домен Фарданта, здесь пустыня. Кому подчиняются эти твари? Кому служат?
— О том Сержанту неизвестно.
— Одичавшая ветвь?
— Возможно. — Пуля рухнул под напором крохотных созданий, его метатели смолкли, и командор произнес: — Мир праху твоему, солдат. Родина тебя не забудет. — Затем, оставив похоронный тон, он отдал приказ: — Вперед, бойцы! Шагом марш! Нас ждут славные сражения!
— Это какие же? — с тревогой осведомился Ивар.
— Будем прорываться через периметр. Ты не забыл, что на границе целый укрепрайон? Хода до него три часа с половиной, и скоро нас засекут радары или местный аналог подобных устройств. То есть могут засечь, но у наших гвардейцев имеются средства противодействия, генераторы помех. Надеюсь, сможем подобраться на дистанцию прямой видимости.
Сержант бодро пылил по равнине, за ним мчались Штык, Затвор, Приклад и Обойма, и солнце, красный плод в желтоватом небе, отсвечивало в их куполах. Ивар потянулся к контейнеру с пайком, сжевал сухую плитку, запил водой и молвил:
— Слушай, дед, а без драки нельзя? Скажем, я вылезу наружу и прогуляюсь вдоль границы… У сокрушителей наверняка есть связь с Фардантом. Они запросят инструкций и либо пропустят нас, либо придется ждать летательную машину. Мы, в конце концов, цивилизованные существа, и потому…
— Ха! — Советник изобразил нечто похожее на фырканье. — В Галактике, знаешь ли, силу ценят больше цивилизованности!
— В Галактике сейчас мир.
— Сейчас! А что было девять-десять тысячелетий назад, когда разрушили эту планету? Клянусь Владыкой Пустоты, была война! Не забывай, что Фардант и все остальные владыки — пришельцы из прошлого и что они воюют до сих пор. Значит, мы должны продемонстрировать силу и решимость. Мирная тактика плохо скажется на нашем имидже.
— Мы доказали силу и решимость, пролетев над континентом Кроры, — возразил Тревельян. — Мы сожгли два десятка сокрушителей, а сами уцелели.
— Хорошее начало, мой мальчик. Повод продолжить в том же духе! — рявкнул командор, и в этих словах ощущалась железное упорство. Его не переубедить, подумал Ивар. Предку хотелось поразмяться, и Хтон оыл для него самым подходящим местом, чтобы поиграть в солдатики. Он, вероятно, уже предвкушал, как будет штурмовать границу, вести перестрелку с батареями Фарданта и биться с сокрушителями врукопашную. Небезопасное развлечение!
— Нас могут подстрелить, — напомнил Тревельян и услышал в ответ:
— Не дрейфь! Положись на меня, сынок!
Роботы быстрым маршем двигались к границе, солнце багровой черепахой ползло по небосводу, и, кроме барханов, скал, редких растений да странной живности, смотреть было не на что. Мысли Ивара вновь повернули к заброшенному городу, к изваяниям и древней истории лоона эо. При всем различии историй галактических рас и менее продвинутых цивилизаций, еще не вышедших в космос, было в них нечто общее: каждая складывалась из множества крохотных фактов, облетавших с ее древа точно листья под ветрами времен. Но древесные ветви, то есть память о крупных событиях, не засыхали и не опадали, являясь источником новых побегов, мифов, сказок и творчества гениев. Возможно ли, чтобы лоона эо забыли о катастрофе, постигшей планету? О крушении целого мира? Нет, никогда! Это событие казалось не просто крупным, а чудовищно бедственным. Такое не забывается, размышлял Тревельян, одновременно пытаясь вспомнить, где он видел эти четыре фигуры. Но его старания были тщетными.
— Приближаемся к границе домена. Пока нас не засекли, — сообщил командор. — Хорошо бы подобраться километра на четыре. На земле для плазменных метателей это самая эффективная дистанция.
Ивар кивнул. Поток плазмы и лазерный луч неизмеримо превосходили по дальности и мощности старинную артиллерию, но распространялись прямолинейно и не годились для навесной стрельбы. Эти средства поражали только видимую цель, и основной ареной их применения являлся космос.
— Надеюсь, там есть высокие барханы, — бормотал призрачный Советник. — Барханы очень бы пригодились… холмы, овраги, ямы… любые естественные укрытия… Успех операции — скрытность, внезапность и натиск… еще чуть-чуть обмана… Ну, обмануть этих придурков — дело невеликое!
На горизонте замаячили вершины скалистой гряды, учодившей на восток и запад сколько видел глаз. Рубеж, понял Ивар и распорядился приблизить изображение. На маленьком экране возникли утесы в пятнах лишайника, плоская каменная плита, нависшая над дырой пещеры, дальние скалы и поросль знакомых, похожих на блюдца цветов. Они тянулись широкой полосой влоль укрепления, их чашечки были повернуты к солнцу и отсвечивали серебром. Застывшая статичная картина, нигде ни намека на движение.
— Цветы, дед, — промолвил Тревельян. — Откуда тут цветы? И зачем?
— Спрошу Сержанта. — Секундное молчание, затем раздалось: — Это не оружие и уж во всяком случае не цветы. Накопители энергии. Видишь, глядят на светило… Наверное, у каждого владыки поля таких тарелок. Они не умеют подпитываться из Лимба.
Сержант повернул направо, а за ним — вся колонна огромных бойцов.
— Нужно выбрать позицию, пока нас не увидели, — объяснил командор. — Если преодолеем периметр, им нас не достать. Сержант утверждает, что наши мокрецы пошустрее жуков.
Вскоре они добрались до возвышенности, где скальный щит, лежавший под пустыней, выходил наружу. Тут встречались большие каменные глыбы, заметенные песком, дюны были круче и почти скрывали