«Вот странно, — думала Никки, удивляясь, — на одной и той же планете живут Фитасс, Спиро и такой мальчишка, как Джерри, рискнувший жизнью ради малознакомой девчонки…»
— Иногда мне кажется, что звери гораздо умнее, чем принято считать… Однажды вечером к стеклянной двери снаружи подошёл енот и положил лапу на стекло. И я изнутри стекла прижал ладонь к его когтистой ладошке, посмотрели мы внимательно друг на друга и разошлись по своим мирам. Может, он спасибо за еду говорил… А вот ещё. Сидим как-то поздно вечером, ужинаем, окно в тёмный лес открыто. Вдруг слышим странный не то звон, не то стук — будто пустую банку пинают. Включили наружный свет, выглядываем — енот пришёл птичьих семечек поесть, а на передней лапе у него банка из-под колы. Видимо, соблазнился запахом сладкого, засунул лапу в узкую жестяную щель, а вытащить не смог. Так и ходит с банкой на лапе. Видимо, лапа уже распухла внутри жестянки. Мы всполошились — надо спасать енота! Да как? Он-то умный, но не настолько, чтобы нас к себе подпустить. Отец надел толстые перчатки — чтобы енот руки не покусал, не поцарапал — и стал подкрадываться к нему, прячась за стволами деревьев, как индеец Орлиное Перо на тропе войны. Подобрался на метра два, а ближе нельзя. Енот забеспокоился, от корма оторвался. Тут папа как бросится к еноту, в надежде схватить — да куда там! Енот на трёх ногах оказался быстрее отца на двух, опередил его, подскочил к ближайшему гикори и мигом забрался на него — даже банка не помешала. Вот чертяка! Устроился высоко вверху, банкой гремит, вниз осуждающе смотрит, мол, не дали человеку спокойно поесть.
Никки уже всерьёз беспокоилась за енота. А Джерри вспоминал:
— Мы стали думать, что делать, но так ничего и не придумали стоящего. У енота ведь нечеловеческое терпение — он на дереве хоть сутки просидит! Наконец отец говорит: «Давайте попробуем енота напоить спиртным — последний шанс ему дадим… где-то я читал про такой способ охоты». Взяли мы пластиковую миску, вылили туда бутылку пива — у отца только немецкое было, но он решил, что енот не такой уж патриот, чтобы вето на него наложить, — и поставили под дерево с недоверчивым зверем. «Ну вот, он спустится, налакается и тут же заснёт, а утром мы его возьмём тёпленьким и спасём…» Увы, расчёт был хил и не оправдался: поутру лохматого гостя не было ни на дереве, ни возле угощения. Миска же стояла насухо вылизанная и даже с насквозь прогрызенным дном.
— Что же было дальше с енотом-бедолагой? — спросила Никки.
— Мы его больше ни разу не видели, — вздохнул Джерри. — Полагаю, он погиб. Дикий лес — место жестокое…
— Что такое дек? — Никки вспомнила незнакомое слово из Джерриного рассказа.
— Это широкая деревянная веранда вокруг дома на уровне второго этажа — как настоящая палуба… А ты смотришь с треугольного носа дека, как капитан корабля, а лес кругом — как зелёное море… В креслах на деке я любил загорать, а за деревянным столом — завтракать в тёплую погоду. Сидишь, пьёшь утренний кофе с бутербродами, а вокруг зелень, солнце, птицы цвикают, бабочки суматошатся. Иногда услышишь низкое гудение — колибри прилетела, крыльями машет так, что их не видно. Может лететь очень быстро — еле заметишь глазом, а может спокойно висеть на месте — неяркая, но симпатичная, спинка в зелёную крапинку, а нос длинный, чтобы удобнее цветы на нектар проверять… А как-то осенью к нашему дому повадилась ходить четвёрка чёрных медведей…
— Врешь! — не выдержала такого Никки.
— Клянусь Большим Аттрактором! Это была звериная семья — медведица с кожаными пролысинами на заду и три уже больших беломордых медвежонка. Детёныши игривые — друг с другом возятся, на задние лапы встают, на деревья лазают… Они сначала приходили, когда стемнеет, но потом осмелели и шлялись свободно и днём. Обычная их еда — жёлуди в лесу… идут себе и жуют как коровы! — но птичье зерно с подсолнечными семечками тоже любят, как и мусорные баки с остатками еды… Распотрошат их так, что собирай потом пластиковые мешки по всему лесу, всё прокусано и прогрызено… Часто они ещё и развлекались — придут, разорят птичью кормушку, столкнут возле дома всё, что только можно столкнуть или развалить. Медвежатам нравилось гнуть всякие торчащие железяки — прочный стержень, на котором висела кормушка, они каждый раз сгибали до земли. Приходилось вечером из дома выходить с опаской, да и днём оглядываться почаще… На следующий год, после спячки, они снова появились, только старший мальчик-медвежонок отделился от остальной семьи, стал самостоятельным.
— Невероятно, — восхищённо слушала Никки, — а я думала, что медведи если они и остались, то только в зоопарках.
— Вовсе нет… Ещё мне нравилось бывать на океане, — продолжал увлекшийся Джерри. — Мама и папа не любили шумных мест, популярных курортов, вроде Оушен-Сити, и мы уезжали в заповедник на остров Ассатиг, оставляли машину на парковке возле берега и шли пешком по песку вдоль океана. Народ ходить ленится, оседает возле автостоянки. Если отойти хоть на полкилометра, остаёшься один на длинном песчаном пляже. Над ним всё время висит солёный туман от прибоя, ведь океанская волна никогда не успокаивается… В море дельфины прыгают, да и акулы опасно пошаливают. Могут запросто укусить за ногу в мутной воде — даже возле самого берега…
— Да, это не рыба Эрик… — живо переживала Никки рассказ.
— Я больше всего любил кувыркаться в разбивающихся волнах. Как схватит тебя волна, закрутит вверх ногами и выбросит на берег… Сила! В гладком прибойном песке копаются шустрые рачки, живущие в маленьких ракушках. Сколько узорных раковин я насобирал на том пляже! Бредёшь по песку вдоль прибоя — солнце печёт, а океанский бриз охлаждает… прибой шумит, воздух пахнет солью. Безлюдье и безмолвие, как на другой планете… В песке — масса нор серо- жёлтых крабов, валяется чёрная рогатая скорлупа личинок морских скатов, почти резиновые водоросли и панцири от «лошадиных копыт» — это здоровенные морские не то крабы, не то пауки… может, родственники трилобитов. По дюнам острова Ассатиг бродят стада диких пони — красивых, свободных, разноцветных. Пасутся в траве на песчаных холмах, носятся по пляжу, разлохматив хвосты… Как пристанут целым стадом — ну-ка, дай поесть! — так страшнее медведя!
— Какие чудеса — лес, медведи… океан, дюны с дикими пони… — Никки была потрясена. — И ты всё это видел, счастливчик!
В ответ Джерри почему-то помрачнел.
Никки захотела ещё раз поцеловать Джерри в мягкую щёку, но не решилась. Кажется, она начала приобщаться к цивилизации.
На следующее утро Никки открыла дверь на стук Джерри очень серьёзная.
— Звонил полицейский Горбин, — сказала она. — Громилу Джонса нашли мёртвым в камере. Причины пока неизвестны. Уже возникла нелепая, но многозначительная версия о самоубийстве…
— Ничего себе! — побледнел Джерри.
— Да… ОНИ не останавливаются ни перед чем. Мне совсем не хочется завтракать, поехали в парк.
Они устроились в тени большой акации с нежно-розовыми пушистыми цветами.
Никки спустила босые ноги на землю и ласково поерошила ими мягкую зелень. К траве девочка испытывала самые тёплые чувства — они долгие годы жили вместе, спасая друг друга от удушья.
— Офицер Горбин успокаивает меня: говорит, что за госпиталем установлено наблюдение полиции. Но если ОНИ достали Джонса даже в тюрьме, то, как только я выйду из госпиталя, ОНИ сразу меня прикончат…
С этого времени Никки часто говорила так: «ОНИ»… Джерри не нашёл что возразить.
— Робби, нужно найти безопасное место для жизни… Что ты посоветуешь? — спросила Никки. — Как насчёт этих детских приютов?
— По официальным данным, в приютах находятся дети, которым нужен медицинский уход или социальный контроль, — немедленно откликнулся Робби. — Это скорее детские колонии. Там охрана направлена на то, чтобы оттуда не убегали, а не на предотвращение угрозы снаружи… Более подходящий для вас вариант — хорошо охраняемая частная школа, где студенты и учатся, и живут. Это и юридически легальная альтернатива приюту, и, одновременно, возможность получить приличное образование. Многие родители, улетая в космос на годы, оставляют детей не у родственников, а в таких школах-колледжах. Большинство таких школ расположено на Земле, самые старые — в Англии. Но самый знаменитый колледж — школа Эйнштейна на Луне.
— Да, точно — Лунный колледж! Это супершкола! — радостно воскликнул Джерри, но сразу приуныл: — Туда невозможно попасть: сумасшедший конкурс и совсем уж безумные цены…
— Сначала давай решим, стоит ли туда попадать! — рассудительно сказала Никки. — Что ты думаешь о безопасности Школы Эйнштейна?
— Сильнее охраняется только форт Нокс, — уверенно заявил Джерри. — В Колледже учатся сотни детей из самых элитных семей. Да их берегут как зеницу ока! Я смотрел тивипередачу про Лунный колледж — он расположен совершенно изолированно, рядом находится лишь маленький посёлок Шрёдингер для обслуживающего персонала. Там каждый человек проверен, и новые люди появляются крайне редко. Но главная защита заключается в самом уровне родителей учеников. Любая мафия или преступная группировка, поднявшая руку на детей Лунного колледжа, будет неминуемо отслежена и уничтожена. Думаю, что часть студентов сама из мафиозных семей, и это охраняет школу сильнее, чем любые стальные запоры.
— Что ж, звучит очень хорошо… но, Джерри, ты сам понимаешь, — сказала Никки, пристально смотря на него, — что я — мишень для каких-то могучих врагов. Рядом со мной находиться опасно. Свидетельство этого грустного факта — у тебя на физиономии…
Она кивнула на лицо друга, всё ещё не пришедшее в норму после схватки с Джонсом.
— Ты действительно хочешь и дальше… держаться вместе?
— У меня нет другого выхода, — театрально-тяжело вздохнул Джерри. — Я всё понимаю, но ты без меня просто пропадёшь — дикий Маугли беспомощен в современном мире. Его нужно учить пользоваться лифтом, телефоном, шнурками… Это мой долг цивилизованного человека! Ну и вообще — с тобой интересно… гулять, разговаривать…
— Короче, я настолько интересный собеседник, что ты готов рискнуть своей жизнью? — улыбнулась Никки.
— Да! — с вызовом сказал Джерри.
— У-у… ты — настоящий лев…
Никки задумчиво уставилась на покрасневшего Джерри и, не отрывая от него взгляда, спросила в пространство:
— Робби, что ты знаешь про Школу Эйнштейна?
— Посмотрите видеоролик о Лунном колледже, не забывая, однако, что он рекламный… — посоветовал Робби.
Передняя стенка Робби-чемоданчика засветилась и превратилась в экран, на котором появилось изображение Луны. Камера стремительно приблизилась к кратеру с крупным зелёным пятном посередине. Пятно оказалось куполом, укрывающим старинный замок на берегу озера и обширный парк размером в квадратную милю.
…На экране замелькали картины аудиторий с арочными потолками, прекрасно оборудованных лабораторий, впечатляющей библиотеки старинных бумажных фолиантов и стадиона диаметром в полкилометра, над которым летали десятки огромных плавных птиц.
Когда одна из птиц подлетела ближе, Никки вскрикнула от неожиданности. Это была не птица, а человек с крыльями и очень счастливым лицом.
После этого видеоряда Робби выдал на экран следующие строки:
