обладает воистину великими врагами. В этом свете Газзира можно назвать новым Насером или, учитывая нынешние крестовые походы против ислама, инициированные Соединенными Штатами и Англией, его можно назвать даже новым Саладином.»
Статья была написана Риком, переведена на арабский Джорджем и помещена в «Аль-Матар» мистером Тибодо.
— Хм-м, — сказал эмир.
— Вы продолжайте читать, — сказала Флоренс. — Там целых два абзаца про Лейлу.
Хотя номинальным главой канала ТВМатар является жена эмира Лейла, она всячески подчеркивает роль своего мужа в разработке и реализации поистине революционных телевизионных идей.
«Эмир, — сказала она нам в своем интервью по телефону, — настоящий провидец. Для него существует лишь будущее. Исполняя обязанности главы государства, он озабочен тысячью и одним делом во благо своей страны. У меня действительно был небольшой телевизионный опыт, поэтому естественно, что он обратился ко мне за помощью. И все же ТВМатар целиком и полностью — детище нашего эмира».
— Это ты так сказала? — недоверчиво спросил эмир.
— А ты не видишь? Там же напечатано черным по белому.
— Что это вы задумали, дьяволицы? Отвечайте немедленно.
— Помогаем тебе стать новым Саладином, — сказала Лейла. — Но если ты предпочитаешь остаться в истории очередным богатеньким эмиром, только скажи. Тебе решать.
Эмир посмотрел на Флоренс:
— Это правда?
— Если величие само идет к вам в руки, государь, какой смысл противиться?
Эмир задумчиво погладил свою бородку.
— Сегодня утром мне позвонил Камар ак-Заман, секретарь Арабской Лиги.
— Вот как? — сказала Лейла.
— Они хотят, чтобы я выступил на конференции в Бахрейне на следующей неделе.
— Это чудесно, дорогой! Раньше они тебя не приглашали.
— Ваше Величество, — сказала Флоренс. — Это воистину прекрасная новость. И все же боюсь, что ваше отсутствие в стране в такое время может оказаться… большим соблазном кое для кого.
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу сказать, Ваше Величество, что ваш брат Малик может воспользоваться вашим отсутствием и предпринять определенные шаги против вас.
Эмир уставился на Флоренс, а потом рассмеялся.
— Малик? Свергнуть
— А вы задумайтесь на секунду, — сказала Флоренс. — Ваш брат из автогонщика вдруг превратился в неистового аятоллу, и на это ему потребовалось меньше времени, чем на разгон до скорости 300 километров в час. В мгновение ока все ваши муллы начали кричать, что вы испорченный человек. Я не говорю, что они правы, ни в коем случае. И, наконец, французский посол заявляет вам, что у меня с вашей женой лесбийская связь.
Эмир вздрогнул:
— А вам это откуда известно?
— Простая дедукция, Ваше Величество. Вы встретились с ним, а затем вызвали меня и бросили нам в лицо эту сплетню — чистой воды выдумку. Тем временем Васабия приводит в боевую готовность все свои войска, и вдоль границы начинают барражировать их реактивные истребители. В самом центре Амо в припаркованном автомобиле взрывается бомба. Можете называть это паранойей, но мне кажется, что налицо все элементы готовящегося переворота. Кстати, когда месье Вальмар снова явится к вам, чтобы посплетничать про меня и вашу жену, спросите его — нет ли среди сотрудников посольства экспертов по взрывчатым веществам.
— Что вы пытаетесь мне сказать?
— У вашего брата с ними чудесные отношения.
Эмир повернулся к своей жене.
— Лично я считаю, — сказала Лейла, — что тебе предлагают нечто гораздо более интересное, чем править Арабской Швейцарией. Вполне возможно, Флоренс права. Ты не обязан выступать на этой конференции. Ты можешь стать новым Саладином тут, у себя дома, и продолжать богатеть на телевизионной рекламе. У Саладина, кстати, никогда не было таких прибылей. И вот еще что: ты отдаешь себе отчет в том, когда в последний раз арабское государство предлагало миру что-нибудь большее, чем попытки вызвать жалость к себе, тупое упрямство и террористов-смертников? Впервые в истории арабское государство получает доход не от нефти, а от идеи. Теперь наши женщины могут предложить цивилизации кое-что еще, кроме своих вагин. Неужели ты не видишь, что происходит? Ты можешь стать настоящим арабским лидером, который выведет Ближний Восток из тьмы Средневековья! Но вместо этого ты начинаешь драматически заламывать руки и обвинять нас в лесбиянстве!
— Браво, браво, — сказал эмир. — Вот это речь! — И снова повернулся к Флоренс: — Так вы считаете, что король Таллула замешан в этом так называемом заговоре против меня? Его истребители летают вдоль моей границы. Взад и вперед. Днем и ночью. Пустыня содрогается от рева двигателей его боевых машин. А знаете почему? Из-за вашего телевизионного канала.
— Ну не уверена, Ваше Величество. Исторически Васабия давно точит зубы на морское побережье.
— А разве американцы позволят им?
— Не могу говорить за правительство США. Действительно, американских и британских военных кораблей у ваших берегов больше, чем рыбы. Но ситуация складывается таким образом, что они могут и не захотеть вмешиваться в вооруженный конфликт.
Эмир задумался над ее словами.
— Французский посол сказал мне, что это американцы хотят свергнуть меня…
— Должна заметить, месье Вальмар принес сегодня много любопытных новостей, — усмехнулась Лейла. — Он что, тебе прямо так и сказал?
— Он сказал, что Флоренс — шпион из ЦРУ и что ее заслали сюда с целью подрыва устоев моего режима!
— Превращая тебя в богача и нового Саладина — духовного лидера всего арабского мира? Ты так себе представляешь подрывную работу?
— Вы шпион, Флоренс? — спросил эмир.
— Тебе не кажется, что для одной встречи ты уже высказал достаточно обвинений в ее адрес? — вмешалась Лейла.
— Нет, — сказала Флоренс. — Я не шпион.
По лицу эмира нельзя было сказать, что его это убедило. Да и вообще к этому времени голова у него уже шла кругом.
— Ну зачем Вальмару говорить мне о своей озабоченности возможным конфликтом между Матаром и Васабией? — сказал он.
— Кто знает, дорогой, кто знает. А может, он хочет продать тебе немножко своих французских истребителей? Вот скажи: возникала у вас в разговоре эта тема или нет?
— Ну, он что-то упомянул… в этом роде.
— Вот видишь.
— Как бы там ни было, отныне я не хочу, чтобы вас видели на людях вместе. Пойдут разговоры.
— Как это глупо, — сказала Лейла.
— Я здесь эмир! И это мне приходится думать о чести Матара. А теперь вы обе можете оставить нас. У нас болит голова.
— Честь Матара, — иронично сказала Лейла, обращаясь к Флоренс уже за дверьми кабинета. — Вот
