Лабала был, как сам утверждал, лишь на два года старше Гарета, но выглядел на все двадцать лет. Некоторые люди совершали ошибку, не воспринимая его всерьез или считая тупым из-за огромных размеров, жировых складок, которыми он гордился, и постоянной улыбки на круглом лице.
Улыбка скрывала весьма скверный характер, в чем некоторые убеждались, когда она вдруг исчезала и слышалось рычание: “А теперь я посижу на тебе”. Лабала так и поступал, после того как обрабатывал некоторое время тело обидчика огромными кулачищами. К тому же Лабала был крайне ловок. Однажды Гарет увидел, как человек, угрожавший ему двумя ножами, потерял их оба после захвата и нескольких сокрушительных ударов, а потом оказался в реке.
Лабала любил и пошутить, не обращая особого внимания на цель или результат.
Вторым другом Гарета стал Фокс, который никогда не говорил о том, чем занимается днем. Гарет считал его вором-карманником, судя по тому, как его глаза наблюдали за деньгами. Он был очень маленьким, худым, на грани истощения, и его быстрые глазки были полускрыты под копной непослушных волос. Гарет почти ничего не знал о его семье, за исключением того, что у него была мать, которую Фокс боготворил, два брата-близнеца — “бессердечных злодея” — и нескончаемая вереница дядюшек. Об отце Фокс никогда не говорил.
Фокс особенно любил подшутить над хорошо одетыми людьми, особенно в том случае, если их толстые кошельки могли оказаться в его руках.
Последней была Косира. Она едва доставала Гарету до подбородка, была очень стройной, с небольшой грудью, коротко стригла рыжеватые волосы и одевалась как мальчик. У нее были идеальные белые зубы и заостренное к подбородку личико, ничуть не реже, чем лицо Лабалы, озарявшееся широкой улыбкой.
Она, как и все остальные члены шайки, носила одежду простолюдина из кожи, шерсти или грубого хлопка. Впрочем, была одна необычная деталь — на серебряной цепочке она носила кулон в виде морского орла.
Косира, в отличие от Лабалы и Фокса, говорила как образованная женщина, впрочем, жаргоном воров она тоже владела совсем неплохо.
Она никогда не рассказывала о семье или друзьях. Одной из ее любимых шуток была такая. Когда какой-нибудь мужчина понимал, что она — женщина, и начинал делать похотливые намеки, Косира немножко флиртовала с ним, потом говорила, что она — дочь лавочника и не возражала бы против свидания чуть позже по определенному адресу. В связи с тем, что она обычно называла адрес храма Хоуф — богини евнухов и безбрачия, Гарет часто задумывался, не была ли она молодой проституткой, проданной в один из многочисленных борделей Тикао.
Ни один из троих приятелей не пытался затащить ее в постель. По неизвестным причинам все считали, что это может все испортить.
Итак, раз в два-три дня они собирались ночью, чтобы выбрать цель или разработать очередной план.
Цель обычно выбиралась Гаретом или Коси-рой, двое других членов шайки вполне довольствовались ролью исполнителей.
Гарет порой думал, что только шутки позволили ему сохранить рассудок.
3
— Я придумал, — задыхаясь от смеха, сказал из темноты Лабала. — Давайте выкрасим статую короля на Центральной площади.
— Мы делали это три месяца назад, — терпеливо напомнила Косира.
— Да… но на этот раз мы покрасим его задницу в синий цвет, а не в розовый. — Лабала едва не свалился на мостовую от хохота.
— Ладно, — дипломатично согласился Гарет, —рассмотрим твой план в качестве запасного.
По вполне понятным причинам никому не хотелось злить Лабалу.
— У тебя уже есть план, — с уверенностью произнес Фокс.
— Возможно, — согласился Гарет. — Кто-нибудь из вас знает лорда Квиндольфина?
— Я знаю, то есть слышала о нем, — сказала Косира.
Гарет ждал.
— Не слишком приятный человек, насколько я знаю, — продолжила Косира.
— Приятеля моего дяди пытали и четвертовали, — добавил Фокс, — только за то, что он позаимствовал позолоченного орла с ворот его особняка.
— Так нельзя, — возмущенно воскликнул Лабала. — Давайте сделаем его. Забудем о каменной заднице короля.
— Через четыре дня выходит замуж его дочь, — сообщил Гарет. — После церемонии будет пир.
— Понятно, — сказала Косира, — но его особняк обнесен высокой стеной.
— Бал будет не там, — сказал Гарет. — По какой-то причине лорд решил устроить его в здании гильдии банкиров.
— Вероятно, должен им, — заметил Фокс.
— Возможно, — согласился Гарет. — Кстати, я осмотрел место, когда шел сюда. Сзади есть широкие грузовые ворота.
— Ну и что? — не поняла Косира.
— Очень широкие ворота. — Гарет объяснил им свой план, и булыжники мостовой под их ногами задрожали от хохота Лабалы.
— А… а… — Он с трудом перевел дыхание. —Сегодня в порт пришло судно, как раз с хорошим подарочком для старины Квиндольфина.
— Привезли музыкальные инструменты,—пролаял Гарет и несколько не к месту щелкнул кнутом, который позаимствовал вместе с фургоном и лошадьми.
Служащий гильдии равнодушно кивнул и скрылся внутри за красно-черным занавесом.
Гарету удалось развернуть фургон, из которого тут же выпрыгнул Фокс. Он неловко заставил лошадей попятиться назад, и фургон прижался задним бортом к погрузочной платформе здания.
Затем вылезли Косира и Лабала и, выдвинув из-под фургона настил, положили его на платформу. Косира приготовилась открыть ворота здания.
Фокс и Лабала встали по обе стороны платформы, а Гарет открыл задний борт фургона.
Две дюжины свиней, почувствовав свободу, радостно завизжали и бросились к распахнутым Косирой воротам.
Кто-то вскрикнул, и свиньи помчались через кухню, с ужасом почуяв запах вращавшихся на вертелах сородичей, сбили с ног официанта и ворвались в зал в самом разгаре приема по поводу бракосочетания дочери милорда Квиндольфина.
Крики людей заглушили визг свиней, и началось полное безумие.
Гарет позволил себе несколько мгновений наслаждаться шумом, потом вернулся к действительности.
— Скорей, — закричал он. — Иначе будет беда. — И четверка, обогнув здание гильдии, побежала к улице.
У главного входа щеголевато одетый мужчина слез с лошади и передал вожжи слуге.
— Эй, вы! — крикнул он. — Что здесь происходит?
Четверка, не обращая на него внимания, бежала дальше.
Гарет оглянулся и увидел, что мужчина, обнажив меч, устремился за ними. Они опережали его на десять корпусов, а еще через двести футов начинался узкий, похожий на лабиринт, переулок, в котором легко можно было скрыться.
И тут Косира поскользнулась на булыжниках и упала на мостовую.
— Попалась, разбойница, — заорал мужчина, опуская меч. — Впредь не будешь воровать на свадьбе
