Он поднял изуродованные руки.
– Она что, была в руках?
– Думаю, да.
Она вспомнила ночь у Центра: как Джейф одолел Флетчера, излучая энергию из пальцев. Теперь эти руки превратились в обрубки. И все же она не могла поверить, что сила так уж связана с анатомией. Киссон не был полубогом, но умел многое. Его сила основывалась на воле, которой у Джейфа, казалось, не осталось вовсе.
– Так, значит, ты не можешь сделать это?
– Нет.
– Тогда, может, я смогу.
Он сузил глаза.
– Сомневаюсь, – заметил он довольно язвительно. Она предпочла не среагировать.
– Попытаюсь. Нунций ведь и меня коснулся, помнишь? Ты не единственный Бог здесь.
Это вызвало именно ту реакцию, которой она и добивалась.
– Ты! Ты просто дура! – он взглянул на свои руки, потом на дыру. – Я единственный, кто смог открыть ее. Единственный, кто вообще осмелился сделать это. И я же единственный, кто способен запечатать ее снова.
Он подошел к дыре тем же легким шагом, какой она заметила в пещере. Только когда он приблизился на расстояние двух ярдов, его шаг замедлился. Потом он встал.
– Что там? – спросила она.
– Посмотри сама.
Она пошла к нему через комнату. Подойдя ближе, она поняла, что дыра поглощает не только видимый мир, но и невидимый. Из нее вылетал поток воздуха с частичками пыли и грязи. Воздух так колебался, что идти было трудно, особенно если учесть, что ее синяки еще не зажили. Все же она шаг за шагом добралась до отверстия. То, что она там увидела, было не так-то легко выдержать. Все ее представления о мире рушились, как в двенадцать лет, когда кто-то показал ей «бесконечность» – фокус с двумя зеркалами, отражавшими друг друга. Ее так зачаровала эта идея вечной повторяемости отражений, что она вспоминала ее еще долгие годы. Здесь было то же самое.
Она глядела вниз и видела, что там не было ничего прочного, определенного. Если это было облако, то проливающееся дождем. Если это был дождь, то распыляющийся в воздухе и становящийся дождем искр. И за всем этим – место, где море переходило в небо и не было горизонта, отделяющего их друг от друга. Субстанция.
Ее охватило дикое желание попасть туда. Пролезть через дыру и окунуться в тайну. Сколько мечтателей, очнувшихся от чудесных видений, вызванных лихорадкой или наркотиками, предпочитали умереть, зная, что им никогда не увидеть этого зрелища! И все же они жили, вопреки всему надеясь, что их жизнь закончится любовью, и прощением, и дверью, распахнутой в вечность.
Субстанция была этой вечностью. Была эфиром, из которого вырастает бытие, как человечество выросло из океана. Мысль о том, что Иад коснулись этой глади, обеспокоила ее больше, чем сам факт их вторжения. Как говорил Киссон, «субстанция должна быть защищена». По словам Мэри Муралес, Киссон лгал лишь тогда, когда ему это было нужно. Субстанция в самом деле должна быть защищена. Без снов нет жизни.
– Я хочу попробовать, – сказал Джейф и сделал еще один шаг к отверстию.
По его рукам, еще недавно беспомощным, пробежала волна энергии. Воспаленная плоть начала светиться. Он поднес руки к дыре, и она почувствовала его присутствие. Комната содрогнулась; колебания прошли волнами и, наконец, затихли.
– Она мудрее нас, – сказал Джейф.
– Все равно нужно попытаться.
Пол внезапно побелел от попадавшей сверху штукатурки. Внутри отверстия свирепо клубились тучи.
Джейф снова протянул руки к дыре, но на этот раз толчок был таким сильным, что его отбросило на руки Теслы.
– Без толку! – сказал он. – Без толку.
И хуже того: теперь они увидели явные признаки приближения Иад. Тучи потемнели, за ними просматривалось что-то движущееся. Пасть провала уже не всасывала в себя предметы, теперь она начала извергать их. Расширяться.
Так начался конец.
7
Книга в руках Хочкиса называлась «Подготовка к Армагеддону» и была руководством по выживанию в условиях неизбежного, по мнению авторов, Апокалипсиса. Там содержались главы об одежде, о запасах, о воде, о топливе, об освещении. Список на пять страниц содержал все продукты, пригодные для хранения. То ли чтобы убедить читателя, то ли чтобы уменьшить его страх, плохо способствующий выживанию, в книге были помещены фотографии различных бедствий, которым подвергалась Америка. Большинство из них были природными: лесные пожары, ураганы, землетрясения. Фото, посвященные наводнению в Солт-Лейк-Сити 1983 года, изображало стены домов, укрепленные мешками с песком. Но чаще всего на фотографиях встречался ядерный гриб. Под одним из них Хочкис нашел следующую надпись:
«Первая атомная бомба была взорвана в 5.30 16 июля 1945 года в местечке Тринити. После этого начался, последний период человеческой истории».
И все. Целью книги было не объяснять, как действует атомная бомба, а научить верующих Церкви Святых Последнего дня, как выжить при ее взрыве. Ему тоже не требовались объяснения. Ему хватило одного этого слова, Тринити, Троица, упомянутого здесь в другом контексте, чем Отец, Сын к Святой Дух. В воображении людей двадцатого века грибовидное облако возникало, пожалуй, чаще, чем Господь Бог.
Он встал, держа в руке книгу, и пробрался к выходу через груды сваленной с полок литературы. Снаружи он увидел зрелище, заставившее его задержаться. По улице бродили десятки животных. Щенки нюхали мостовую, мыши удирали от котят, ящерицы грелись на горячем асфальте. Он оглядел ряд магазинов и увидел попугая, вылетающего из дверей зоомагазина Теда Элизандо. Хочкис не знал Теда, но слышал о нем разные сплетни. О нем тоже говорили много всякого, и он всегда с участием относился к товарищам по несчастью. Элизандо потерял рассудок, жену и ребенка. Теперь он терял и свой маленький ковчег, выпускал его обитателей.
Но донести информацию о Тринити до Теслы Бомбек было важнее, чем утешать этого несчастного, даже если бы он мог его утешить. Поэтому Хочкис направился к машине и остановился, только услышав сдавленный крик. Крик донесся из зоомагазина.
Хочкис бросился туда. Внутри было еще больше животных, но никаких следов их освободителя.
– Элизандо? С вами все в порядке?
Ответа не было, и Хочкис подумал, что Тед покончил с собой. Он нашел его в громадной клетке с канарейками, распростертого на полу. Птицы в панике носились по клетке, роняя перья.
Хочкис отбросил книгу и поспешил на помощь.
– Господи, что с вами?
Подойдя ближе, он понял свою ошибку. Это было не самоубийство. Он не мог нанести себе таких ран: из его лица и шеи были вырваны клочья мяса. Кровь еще хлестала из его тела, заливая пол клетки. Он умер несколько минут назад.
Хочкис медленно поднялся. Если кричал Элизандо, то что с ним случилось? Он хотел поднять книгу, но тут его внимание привлекло какое-то движение. Что-то похожее на змею проскользнуло мимо с явным намерением отрезать его от выхода. Если бы он не подбирал «Подготовку к Армагеддону», то успел
