как медленно накатывает разочарование.
– Что я забыла? – спросила она себя. – О, Господи, что же я забыла?
Джейф все еще стоял рядом с трупом Киссона.
– Синхронность, – сказал он.
– Что?
– Я убил его.
– Это не решило проблему.
– Какую проблему?
– Это Зеро. Это бомба, которая должна взорваться. Он удерживал ее.
– Кто?
– Киссон! Неужели непонятно?
Нет, детка, непонятно. Раз Киссон покинул Петлю в теле Рауля, то где же его собственное тело? Что с ним? Может быть, оно еще живо?
– Ты куда? – спросил Джейф, но она уже бежала по пустыне в сторону башни. Успеет ли она отыскать хижину. Он последовал за ней.
– Как ты доставила нас сюда?
– Просто проглотила и выплюнула.
– Как мои руки?
– Нет. Совсем нет.
Солнце медленно заволакивалось чернотой.
– Куда ты? – спросил он.
– В хижину.
– Зачем?
– Пошли со мной. Потом объясню.
Их движение на миг замедлил крик сзади:
– Папа!
Она обернулась и увидела выступившего из тени Томми-Рэя. Солнце странным образом высветило наихудшие детали его нового облика.
– Папа?
Джейф тоже повернулся к нему.
– Пошли, – дернула его Тесла за руку, уже зная, что он опять зачарован – на этот раз не тем, что видит его сын, а самим его присутствием.
Парень-Смерть заковылял навстречу отцу.
– Папа, помоги мне!
Джейф молча протянул к нему руки, и Томми-Рэй прижался к нему и начал всхлипывать. Тесла решила дать ему последний шанс:
– Ты идешь или нет?
Ответ был прост.
– Нет, – сказал он.
Она не стала больше тратить время. Сын был для него важнее. Она в последний раз поглядела, как они сжимают друг друга в объятиях, и быстро пошла, почти побежала к башне.
Хотя она запретила себе оглядываться, но, побежав к башне – она уже дышала с трудом, а хижины еще не было видно, – все же оглянулась. Отец и сын не шевелились. Они стояли, обнявшись, пока тьма собиралась вокруг них. С такого расстояния они казались надгробным памятником. Она подумала, из чего состоят облака тьмы, и решила, что это дымовая завеса, за которой скрываются сами Иад. Впрочем, они уже шли и сами: в густой тьме двигались громадные фигуры.
Она отвела взгляд от этого зрелища и поспешила дальше, в сторону хижины.
Для Грилло и его спутников путь в другую сторону был не легче, чем для Теслы. Они прошли уже много дорог: по земле, по воде, на островах и в пещерах, но это последнее путешествие было, пожалуй, труднее всех. Каждый шаг по твердой почве давался с трудом. Но их гнал вперед первобытный страх, страх погони. Их преследовали не клыки и зубы, а нечто более страшное, более смертоносное. Только достигнув города, они немного замедлили шаг и смогли обменяться словами.
– Далеко еще? – спросила Джо-Бет.
– На той стороне от города.
Хови оглянулся на облако Иад, которое поднялось уже футов на сто.
– Думаете, они нас видят?
– Кто? – спросил Грилло. – Иад? Если и так, то они за нами не гонятся.
– Это не они, – сказала Джо-Бет. – Это их прикрытие.
– Значит, у нас еще есть шанс, – сказал Хови.
– Так давайте его не терять, – подвел итог Грилло, убыстряя шаг.
Тесла из последних сил бежала по пустыне. Она вспомнила свой разговор с Грилло в мотеле, когда она призналась ему в своих амбициях. Что ж, теперь она может умирать. За несколько дней, проведенных в Паломо-Гроув и в других местах, она узнала больше, чем за всю предыдущую жизнь. Она испытала удивительные приключения. Ей не о чем жалеть, умрет ли она от взрыва или от рук Иад.
Но те, кто ничего не знает? Дети, влюбленные, старики. Беззащитные люди, которые могут завтра проснуться и увидеть то, что увидела она. Будущие рабы Иад. Что в этом справедливого? До недавнего времени у нее был ответ на этот вопрос, сформированный двадцатым веком: справедливости нет, это чисто искусственная конструкция, созданная людьми. Но потом она открыла Субстанцию. Это была предвечная материя, сон о жизни прежде самой жизни. И это была справедливость. Справедливым было и то, что, раз существа ее вида совершили великое преступление против этой справедливости, то они же должны хотя бы попытаться исправить положение.
Она увидела хижину. За ее спиной Иад уже поднимались над созданной ими земной завесой. Чудовища из ее худших кошмаров мелькали в просветах облака и скоро должны были его прорвать. Тогда они увидят ее и догонят в несколько великанских шагов. Но они не спешили. Их конечности отряхивали эфир Субстанции; их головы величиной с дом (каждое окно ярко светилось) свисали на грудь. Им явно требовалось время, чтобы привести себя в порядок. Их облик стоял у нее перед глазами еще долго после того, как она повернулась и побежала к хижине.
Дверь, конечно, была закрыта. Но не заперта. Она рывком распахнула ее.
Киссон ждал ее. Она едва не выскочила обратно, увидев его, но потом поняла, что его тело, оставленное здесь для сохранности, покинуто хозяином. За стеклянными глазами отсутствовала жизнь. Не медля, она назвала имя единственного духа, который мог сторожить хижину:
– Рауль!
Воздух в хижине заколебался.
– Рауль! Я знаю, что ты здесь. Знаю, что ты боишься. Но если ты слышишь меня, покажи это.
Послышался свист. Она поняла, что он кружит по хижине, как муха.
– Рауль, ты должен уйти. Послушай меня и пошли отсюда.
От свиста у нее заныло в ушах.
– Я не знаю, как он выманил у тебя твое тело, но знаю, что ты в этом не виноват. Он обманул тебя. Понимаешь? Я тебя не виню.
Воздух что-то прошелестел. Она осеклась, вспомнив, как сперва уговаривала его поехать с ней.
– Это я виновата. Прости меня, Рауль. Мы оба в большой опасности. И Киссон... он мертв. Твое тело не может вернуться к тебе. Оно разрушено. Его нельзя было убить иначе.
Боль от его свиста сменилась другой, более глубокой болью от сознания того, как он страдал тут, лишенный тепла и перепуганный. Оба они чем-то похожи. Оба попались в лапы Киссона, обоих коснулся Нунций. Странный союз, но это союз. При этой мысли ей в голову пришла другая мысль.
Она высказала ее.
