– Ненавижу этот дом.
– С чего это вдруг?
– Мы оба его ненавидим. От него у меня плохие сны.
– Это не от дома, Томми.
– От него! От дома, от мамы и от всего этого вонючего города! Погляди на него! – внезапно взвился он. – Погляди на это дерьмо! Разве тебе не хочется разнести тут все? – голос его гулко отдавался в тесноте машины, глаза дико расширились. – Знаю, что хочется. Не лги мне, моя маленькая сестренка.
– Я не маленькая, Томми.
– Я на тридцать пять секунд старше, – напомнил он.
Это всегда было для них предметом шуток. Лишних тридцать пять секунд в этой сраной дыре.
– Хватит нести чушь! – она резко повернула руль. – Не желаю слушать. Иди проветрись.
– Хочешь, чтобы я сейчас стал кричать? Прямо посреди улицы? Пожалуйста! Я буду орать, пока все их чертовы дома не повалятся.
– Ты ведешь себя как мудак.
– Да, такие словечки не часто услышишь от моей маленькой сестренки, – проговорил он со злорадным удовлетворением. – С нами обоими этим утром что-то случилось.
Он был прав. Она чувствовала, как его гнев передается ей. Они были двойняшки, с очень похожими характерами, но он всегда был менее послушным. Она изображала примерную дочь и терпеливо выносила лицемерие окружающих, потому что так хотела мама. Но часто ей хотелось бунтовать так же открыто, как Томми-Рэй. Его сегодняшняя тирада против города была чисто нацистской; он любовался своим бунтом. Но и ей хотелось так же любоваться собой.
– Поговорим вечером, Томми, – сказала она.
– Точно?
– Обещаю.
– Нам нужно помочь друг другу.
– Я знаю.
– Особенно сейчас.
Внезапно он обмяк, будто гнев неожиданно покинул его, и вместе с ним – вся энергия.
– Я боюсь, – сказал он необычайно тихо.
– Тебе нечего бояться, Томми. Ты просто устал. Иди домой и поспи.
Они были у Центра. Она не стала ставить машину.
– Отвези ее домой. Меня вечером подвезет Луис.
Когда она собралась вылезать, он схватил ее за руку, больно сдавив.
– Томми...
Ты веришь в то, что сказала? Бояться нечего!
– Нет.
Он потянулся, чтобы поцеловать ее.
– Я тебе верю, – он приблизил свои губы к ее, продолжая держать ее за руку, словно доказывая свои права на нее.
– Хватит, Томми, – сказала она, выдергивая руку. – Иди домой.
Она вылезла, держась за дверцу.
– Джо-Бет!
Впереди стоял Хови. При виде его у нее сжалось сердце. Сзади раздался гудок. Обернувшись, она увидела Томми-Рэя за рулем. Он глядел на нее расширенными глазами, потом потянулся к дверце, открыл ее. Снова гудок. Кто-то кричал сзади, чтобы он убрал машину, но он не обращал внимания. Его внимание было приковано к Джо-Бет. Было поздно махать Хови, чтобы он отошел. Томми-Рэй понял все по улыбке на лице Хови.
Она снова поглядела на него с отчаянием.
– Хорош, – услышала она голос Томми-Рэя сзади. К ее отчаянию добавился страх.
– Хови... – начала она.
– Господи, какой же я болван! – сказал Томми-Рэй.
Она попыталась улыбнуться.
– Томми, познакомься, это Хови.
Она никогда не видела такого выражения на лице своего брата и не представляла, что оно может отразить такую злобу.
– Хови? Это значит Ховард?
Она кивнула, переводя взгляд на Хови.
Оба юноши шагнули вперед, протягивая друг другу руки. Солнце освещало их одинаково, но Томми-Рэй был бледен, несмотря на загар. Глаза его потускнели, кожа на скулах натянулась. Она с ужасом подумала, что он выглядит, как мертвец. Томми-Рэй – мертвец.
Хотя Хови протянул руку, Томми-Рэй игнорировал ее, поворачиваясь к сестре.
– Потом, – сказал он очень тихо.
Его голос почти скрылся за возмущенными возгласами сзади, но она смогла уловить его зловещую интонации-После этого он повернулся и пошел к машине. Она не видела его усмешки, но почувствовала ее.
– Что все это значит? – осведомился Хови.
– Не знаю. Он какой-то странный сегодня.
– Может, ему нужна помощь?
– Думаю, лучше оставить его в покое.
– Джо-Бет! – позвал кто-то. Сзади них возникла женщина средних лет, с ничем не примечательной внешностью.
– Это был Томми-Рэй? – спросила она.
– Да.
– Он показался мне таким странным, – она воззрилась на Хови с осторожным любопытством. – Ты в магазин, Джо-Бет? Мы уже открыли.
– Бегу.
– Твой друг тоже с нами?
– Да-да... извините... Хови, это Луис Нэпп.
– Миссис, – вставила женщина, словно ее замужний статус был талисманом против незнакомых молодых людей.
– Луис... это Хови Катц.
– Катц? – переспросила миссис Нэпп. Теперь она изучала свои часы. – На пять минут опоздала.
– Ничего. До полудня все равно никто не зайдет.
Миссис Нэпп, казалось, была шокирована таким неуважением.
– Нельзя так относиться к работе, – изрекла она. – Постарайся быть поскорее.
С этими словами она отчалила.
– Какая странная, – заметил Хови.
– Она не такая плохая, как кажется.
– Верю.
– Я пойду.
– Куда? День чудесный. Можно пойти куда-нибудь.
– Завтра тоже будет чудесный день, и послезавтра, и после послезавтра. Это Калифорния, Хови.
– Все равно пошли.
– Дай мне хоть помириться с Луис. Не хочу ни с кем ссориться. Это расстроит маму.
– Тогда когда?
– Что «когда»?
– Когда ты освободишься?
