Она повернулась и сделала это, вовсе не стесняясь своей наготы, особенно после всех усилий по возвращению себе этого тела. Трижды в неделю она ходила в гимнастический зал. Она знала, что живот у нее подтянут, зад тоже. Кроме того, хозяина так же мало беспокоила ее нагота, как и собственная. Если он и мог когда-нибудь испытать похоть, это было очень давно.
– Ну вот. Я Киссон. Ты Тесла. Садись и давай поговорим.
– У меня много вопросов.
– Странно, если бы их не оказалось.
– Могу я спрашивать?
– Спрашивай. Только сперва сядь.
Она присела с противоположной стороны очага. Пол был теплым; воздух тоже. Скоро она начала потеть, и это было восхитительно.
– Во-первых, – начала она, – как я сюда попала? И где я?
– Ты в Нью-Мексико. А как? Есть вопросы и потруднее, но ответим сперва на этот. Я следил за тобой – и кое за кем еще, – ожидая удобного момента, чтобы перенести вас сюда. И вот ты едва не умерла, а Нунций дал тебе новые возможности. Впрочем, у тебя не было выбора.
– Что вы знаете о том, что случилось в Гроуве?
Он издал сухой звук, словно сглатывая слюну. Потом устало сказал:
– О, Господи, слишком много. Слишком.
– Об Искусстве, о Субстанции, обо всем этом?
– Да, – проговорил он с тем же странным звуком. – Обо всем. Если уж ты об этом знаешь, то я не могу не знать.
Тот, кого ты знаешь как Джейфа, сидел однажды здесь, на этом самом месте. Только он был тогда человеком. Рэндольф Джейф – вот как его звали.
– А он попал сюда так же, как я? В смысле, он тоже чуть не умер?
– Нет. Он просто очень стремился к Искусству, больше чем кто-либо до него. Ему не понадобились мухоморы и все эти шаманские штучки. Он просто искал меня, пока не нашел.
Киссон уставился на Теслу, сузив глаза, словно пытаясь таким образом проникнуть в ее череп.
– Что говорить. Всегда одна проблема: что говорить.
– Это слова Грилло. Вы что, и за ним шпионили?
– Раз или два, когда случалось, – равнодушно заметил Киссон. – Но он не имеет значения. А ты имеешь.
– Откуда вы знаете?
– Во-первых, ты здесь. Никто не был здесь после Джейфа, а его визит имел много последствий. Это не простое место, Тесла. Я уверен, что ты уже поняла это. Это Петля – провал во времени, которую я соорудил для себя.
– Во времени? Не понимаю.
– Откуда начать? Вот еще один вопрос. Что говорить, а потом откуда начать... Ладно. Ты знаешь об Искусстве. О Субстанции. А о Синклите?
Она покачала головой.
– Это был один из старейших религиозных орденов. Узкий круг – нас всегда было не больше семнадцати, – члены которого имели одну догму – Искусство, одно божество – Субстанцию, и одну задачу – охранять их чистоту. Вот наш знак, – сказал он, поднимая с земли что-то, что она сперва приняла за маленькое распятие. Это был крест с человеком в центре и с различными символами на концах, представляющими собой, казалось, искажения центральной фигуры.
– Ты мне веришь? – спросил он.
– Верю.
Она отдала крест обратно.
– Субстанцию нужно защитить любой ценой. Думаю, ты слышала об этом от Флетчера?
– Да, он так говорил. А он тоже из Синклита? Киссон был, похоже, оскорблен подобным предположением.
– Нет, он бы никогда этого не достиг. Он просто ученый.
Джейф использовал его, чтобы кратчайшим путем добраться до Искусства и Субстанции.
– С помощью Нунция?
– Да.
– И ему это удалось?
– Удалось бы, если бы Флетчер не коснулся Нунция сам.
– Так вот почему они стали врагами!
– Да. Конечно. Но Флетчер, должно быть, говорил тебе и об этом?
– Мы не так много говорили. Он успел объяснить только отрывки. И то я многого не поняла.
– Он не был гением. С Нунцием ему скорее просто повезло.
– А вы встречались с ним?
– Я же говорю, никто не был здесь после Джейфа. Только я.
– Нет. Здесь был еще кто-то...
– Лике? Та змейка, что открыла тебе дверь? Это просто мое создание. Шутка. Я люблю забавляться с ними.
– Нет. Здесь была еще какая-то женщина, в пустыне. Я ее видела.
– Правда? – по лицу Киссона пробежала едва заметная тень. – Женщина? Да-да. Я тут иногда мечтал, знаешь ли. Было время, когда я мог воплотить все, что вообразил. Она была голая?
– По-моему, нет.
– Красивая?
– Не разглядела.
– Жаль. Но оно и лучше. Я вовсе не хочу, чтобы тебе повредили всякие ревнивые дамы, – его голос внезапно обрел игривость, едва ли не наигранную. – Если еще увидишь ее, держись подальше. В твоих же интересах.
– Не буду.
Надеюсь, она сюда и не явится. Мне нечего теперь с ней делать. Эти старые кости видали лучшие дни. Но смотреть я все еще люблю. Даже на тебя, если ты не против.
– Что значит «даже»? – осведомилась Тесла.
Киссон сухо засмеялся.
– Да-да. Извини. За годы одиночества я позабыл правила хорошего тона.
– Можете вернуться и вспомнить. Раз я смогла пройти сюда, значит, есть и обратный путь?
– И да, и нет.
– Что это значит?
– Что я мог это сделать, но теперь не могу.
– Почему?
– Потому, что я последний из Синклита, – сказал он. – Последний защитник Субстанции. Всех остальных убили, и заменить их некем. Что же удивительного, что я прячусь здесь и никому не показываюсь? Если я умру, не оставив наследников, Субстанция останется без защиты, и, я думаю, ты понимаешь, чем это может кончиться. Но я могу выбраться в мир и начать поиски только в другой форме. В другом... теле.
– А кто их убил? Вы знаете?
Снова эта легкая тень.
– У меня есть кое-какие подозрения.
– Но вы не скажете?
– История Синклита полна тайн. У него полно врагов, и среди людей, и в других местах, повсюду. Если я начну рассказывать об этом, мы никогда не кончим.
– А это где-нибудь записано?
– Ты хочешь знать, можно ли об этом прочитать? Нет. Но ты можешь читать между строк ваши
