Синклита, то чего он боится? От кого скрывается?
– Он не скрывается. Он заключен там. Тринити – его тюрьма. Он может выйти оттуда...
– Только в чужом теле.
– Именно так.
– В моем.
– Или в теле Джейфа до тебя.
– Но ни я, ни он не поддались на это.
– И у него не так много гостей. Нужно почти невероятное стечение обстоятельств, чтобы завести кого-то в Петлю. Он создал ее, чтобы скрыть свое преступление, но сам оказался запертым там.
– Но почему?
– Я заперла его. Он думал, что я умерла, когда притащил меня в Петлю вместе с другими. Но я осталась жива. И разозлила его так, что он был вынужден испачкать руки моей кровью.
– И грудь тоже, – Тесла вспомнила видение окровавленного Киссона.
– В Петле нельзя проливать кровь. Тот, кто сделает это, навсегда становится там пленником. Это такой обычай.
– Как это?
– Фокус.
– Ты называешь дыру во времени «фокусом»?
– Это очень древний фокус. Время вне времени. Для каждого состояния материи есть свои обычаи, и он нарушил один из них.
– И ты тоже была заперта там?
– Не так прочно. Но я хотела его смерти, а никто, кроме меня, не мог это сделать. Я должна была его убить.
– Тогда ты тоже пролила бы кровь.
– Лучше это, чем то, что он может сделать. Он уже убил пятнадцать величайших людей. Высокие, чистые души. Некоторых изуродовал, ради удовольствия. Конечно, не сам. У него были агенты. Но он задумал все это и осуществил. Выбрал момент, когда мы разделились, и одолел нас поодиночке. Потом перенес тела в Тринити, где никто нас не найдет.
– И где они?
– В городе. То, что от них осталось.
– О, Боже, – Тесла вспомнила Дом мертвечины и содрогнулась. – Я чуть не увидела их.
– Киссон наверняка не позволил тебе.
– Не силой. Скорее уговорами. И страхом.
– На это он мастер. Он дурачил нас многие годы. Синклит был самым закрытым, самым тайным обществом в мире. Он выработал методы проверки и отбора возможных кандидатов еще до того, как они узнавали, что Синклит существует. Киссон сумел обойти все эти процедуры. Или это Иад так его натаскали.
– Об Иад действительно так мало известно?
– Очень трудно узнать что-либо о Метакосмосе. Это закрытая система. То, что мы знаем об Иад, можно уместить в несколько слов. Их много; они не живут той жизнью, что вы, люди, и они стремятся проникнуть в Космос.
– Что значит «вы, люди»? Вы же тоже человек.
– И да, и нет. Когда-то я была человеком. Но процесс очищения многое меняет. Будь я человеком, я не прожила бы двадцать лет в Тринити, где едой были скорпионы, а питьем – грязная жижа. Я бы умерла, на что Киссон и рассчитывал.
– А почему вы спаслись, а другие нет?
– Удача. Инстинкт. И нежелание уступать этому ублюдку. Под угрозой не только Субстанция, хотя и это очень серьезно. Под угрозой весь Космос. Если Иад прорвутся в наш план бытия, ничего не уцелеет. Я думаю, – она прервалась и присела, прислушиваясь.
– Что там? – спросила Тесла.
– Я слышу что-то. За дверью.
– Это опера «Лючия де Ламмермур».
– Нет. Еще что-то.
Рауль без слов пошел выяснить источник таинственных звуков. Тесла опять повернулась к Мэри.
– Есть еще кое-что, чего я не понимаю. Почему Киссон не смог уничтожить тела в обычном мире? Зачем ему понадобилось переносить их в Петлю? И почему вы позволили ему сделать это?
– Я была ранена, почти мертва. Он и его убийцы решили, что я умерла. Я пришла в себя, только когда они швырнули меня в груду трупов.
– А что случилось с этими убийцами?
– Наверняка, Киссон преспокойно дал им умереть в Петле, откуда они не могли выйти. Его такие вещи забавляют.
– Так эти двадцать лет в Петле жили только вы и он?
– Да. Я была полусумасшедшей. А он – полностью.
– А эти чертовы ликсы? Кто они?
– Его дерьмо и семя, – сказала Мэри. – Разжиревшие куски дерьма.
– Господи.
– Они тоже заперты там, – в ее голосе чувствовалось удовлетворение. – Только в Зеро, если это может...
Ее прервал вопль Рауля. Возвратившись на кухню, Тесла увидела, что он борется с одной из тварей Киссона. Ее уверенность, что вдали от своего хозяина они погибнут, не оправдалась. Мало того, тварь, схватившая Рауля, казалась гораздо сильней, чем прежние, хотя это был лишь обрубок. Она дважды укусила его у нее на глазах. Со лба у него текла кровь. Тесла схватила скользкое тело ликса с еще большим отвращением, чем раньше, зная теперь его происхождение. Даже вдвоем они не могли справиться с ним – он был сильнее троих своих предшественников. Тесла поняла, что он вот-вот освободится и снова вцепится в лицо Рауля.
– Я пойду принесу нож, – сказала она. – Ладно?
– Только быстрее.
– Досчитай до трех. И не давай ему укусить тебя.
– Я готов. Раз... два... три.
При счете «три» она бросилась к раковине, где громоздилась стопка грязных тарелок. Они посыпались на пол, некоторые разбились. Наконец, она нашла подходящее оружие – кухонный нож из набора, который ей подарила мать на Рождество. Ручка была скользкой от жира, но в руке сидела удобно.
Уже возвращаясь на помощь Раулю, она вспомнила, что на кухне был не один кусок ликса, а пять или шесть. Где остальные? Но думать не было времени. Рауль опять закричал. Она, подскочив, ударила гадину ножом. Ликс зашипел, оскалив черные зубы-иглы. Она резанула его по голове. Оттуда хлынула уже знакомая желтоватая жидкость. Но тварь не ослабевала, и Рауль едва мог ее удерживать.
– Досчитай до трех.
– Опять?
– На «три» оторви его и брось. Раз... два... три!
Он сделал, как ему велели. Лике отлетел и шлепнулся об пол. Прежде чем он успел опомниться и снова броситься в атаку, Тесла подняла нож и изо всех сил рубанула. Мать знала толк в ножах. Лезвие пригвоздило тварь к полу, предоставив ей бессильно извиваться, истекая кровью.
– Вот тебе, сволочь! – и она повернулась к Раулю.
Он все еще дрожал, и по лицу его продолжала течь кровь.
– Промой раны. Черт его знает, какой у них может быть яд.
Он кивнул и побрел в ванную. Она повернулась к издыхающему ликсу и тут же вспомнила об остальных обрубках. Тут она услышала зов Рауля «Тесла...» и уже знала, где они.
