проблем. Скажи мне, не купишь ли ты для своей лаборатории грамм-другой радия?
Резкий звонок в прихожей заставил побледнеть всех собравшихся в гостиной квартиры профессора Муромцева.
– Полиция! – выдохнул доктор Коров-кин. – Что делать?
– Срочно прячьте эту несчастную карту... быстрее, – бросилась к роялю Мура.
– Вместе с саквояжем? – бормотал доктор, вдвоем с девушкой запихивая кое-как сложенный холст в кожаный зев. – Но куда?
– В каминный дымоход, – подсказала Полина Тихоновна.
– Под крышку рояля! – выпалила Брун-гильда.
– Довольно! – прервал дамские фантазии профессор. – Сидите смирно. Не суетитесь. Авось пронесет. Мы ни в чем не виноваты. Нам нечего скрывать. Следствие разберется.
Клим Кириллович опустился на стул, оставив закрытый саквояж с опасным содержимым на рояле, Мура присела поближе к сестре.
Дверь из прихожей приоткрылась и, отодвинув тяжелую зеленую портьеру, на пороге появилась суровая Глафира.
– Господин Багулин, страховой агент товарищества «Саламандра», – сообщила она. – Прикажете принять?
– Зови, – велел профессор. – Это всяко лучше, чем полиция.
Маленькое общество в гостиной с облегчением вздохнуло.
– Имею честь представиться, – раздался голос с порога гостиной, – Модест Макарович Багулин, лучший страховой агент Санкт-Петербурга.
Облаченный в мешковатый пиджак и полосатую рубашку, ворот которой у горла стягивал объемный галстук отвратительного розового цвета, румяный толстячок улыбался, переводя взгляд с Муры на Брунгильду и на всех остальных... Его глаза скользнули по стенам, обитым узорчатой темно-зеленой тканью, по картинам в золоченых рамах, потом обследовали этажерки, полочки, столики, заставленные фарфоровыми и бронзовыми безделушками. Наконец он сделал шажок вперед и робко протянул розовую пухлую ручку:
– Если я не ошибаюсь, профессор Муромцев?
– Совершенно верно, – пожал руку агента вставший ему навстречу профессор. – Чем обязаны?
– Простите, что нарушил ваш покой, – заулыбался Багулин, – да уж такая планида у меня – бегаю по городу, устали не знаю. События последних дней на пользу мне пошли – народец-то напуганный пожарами охотно полисы оформляет. Вот даже Роман Закряжный свое полотно застраховал, отпущен следователем на свободу.
– Так, значит, Карл Иваныч больше не подозревает его в убийстве Аглаи Фоминой? – насторожилась Мура.
– Нет, уважаемая Мария Николаевна, не подозревает, – сказал агент и подмигнул ей. – Нижайше прошу меня простить, но есть у меня вопросец небольшой. Позволите?
Недовольный профессор представил неожиданному гостю свою супругу и Полину Тихоновну, после чего подвинул ему стул, а сам с удобством расположился в своем любимом кресле.
– Я вот хотел полюбопытствовать, не вызывал ли барышень на допрос господин следователь? – Лицо агента излучало благодушие.
– Нет, не вызывал, – разомкнула уста Брунгильда. – А что?
– Искусство следствия ныне вышло на необозримые высоты, – пролепетал агент, – есть совершенно удивительные методы.
– А вы, любезнейший, уже побывали на допросе? – прервал его профессор.
– Так точно, уважаемый господин Муромцев, об этом и говорю. Сдал отпечатки ног. – Гость приподнял обтянутую штиблетом правую ступню и слегка помотал ею в воздухе. – Потому что господин Вирхов ищет отпечатки маленькой ступни, как у меня или мистера Стрейсноу, – ну, в общем, почти девичьей. Я и подумал, что он может, извините за дерзость, и ваши ножки в картотеку потребовать.
– Но мои дочери, надеюсь, не ходили в Аничковом дворце босиком? – Профессор поднял бровь и сердито посмотрел на Брунгильду и Муру.
– Так чего же вы хотите, господин Багулин? – вмешалась Елизавета Викентьевна.
– Я... я... вообще-то хотел выяснить, где скрывается мистер Стрейсноу?
– А зачем он вам нужен, Модест Макарович? – сурово спросила Брунгильда.
– Да ведь ножка-то у него тоже маленькая, – смущенно признался агент. – И Карл Иваныч сожалел, что не получил ее отпечатка... А вообще-то причина моего посещения совершенно иная...
– Вы собираетесь предложить нам стать клиентами «Саламандры»? – полюбопытствовал профессор.
– Если есть опасность для вашей жизни или имущества, всегда готов оформить полис, – живо отозвался агент. – Нет ли у вас на службе ценностей, которые могут похитить?
– Как же, есть, – согласился Муромцев, – недавно новое оборудование в Германии закупили. Плавильные печи, холодильные установки...
– А радий? Радий? – напомнила Елизавета Викентьевна. – Не украдут ли его? Ведь он стоит восемьдесят пять тысяч!
– Откуда в моей лаборатории радий? – вскинулся профессор.
– Но Ипполит говорил, что ведет переговоры о покупке...
– Он шутил, – оборвал ее профессор.
– Господин профессор, я понял, – вмешался Модест, – и надеюсь, что вы обратитесь именно в наше товарищество «Саламандра», когда в вашей лаборатории появится такая ценность.
Он встал и обернулся к доктору Коровкину:
– А вот господин доктор, думаю, застраховаться не откажется, – агент подмигнул Климу Кирилловичу и кивнул на саквояж, – чтобы избежать неприятностей.
– Я п-п-под-думаю, – доктор Коровкин начал заикаться от волнения.
– Когда по городу разгуливают призраки, – приятно улыбнулся дамам Багулин и перевел взгляд на доктора Коровкина, – всякое может случиться. Вот заглянул я сегодня на фотовыставку в Пассаже, а там – каких только чудес нет! Скоро придумают такие объективы, что и фотографии привидений будем делать... Я даже сходил к гостинице Лихачева, понимаете, доктор?
– Нет, не понимаю, – прошелестел Клим Кириллович.
– Ну как же, думал, авось увижу там мистера Стрейсноу, ожившего призрака, пожалуй, убившего Аглаю...
– Сэр Чарльз не призрак, а живой человек, – не вытерпела Брунгильда.
– Не спорю, сам руку пожимал, – охотно согласился Багулин, – а вот мадемуазель Багреева так и сказала мне – «Призрак ожил».
При последних словах агент взглянул на доктора и незаметно кивнул на саквояж.
– Боже! Боже мой! – воскликнул Клим Кириллович. – Я же совсем забыл! Я же обещал Екатерине Борисовне приехать на фотовыставку! Я должен немедленно ехать!
– Вот и хорошо, вместе поедем, – улыбнулся Багулин, вставая. – Позвольте уж, я вам помогу.
Он сделал несколько шажков к роялю, и протянул руку к саквояжу. Но доктор ловко сдвинул саквояж поближе к себе.
– Нет-нет, – заторопился Клим Кириллович, – саквояж останется здесь, если, конечно, никто не возражает.
– Я возражаю, я! – вскрикнула Мура. – И никуда вы сейчас не поедете! Господин Багулин может идти, если ему надо. А Клим Кириллович пока останется здесь. Я настаиваю...
– Глафира, проводите гостя, – попросил профессор вызванную колокольчиком горничную и самолично довел агента до дверей гостиной. – Примите уверения в моем почтении.
После ухода Модеста Багулина в гостиной несколько минут царила полная тишина.
– Ну, и что все это значит? – спросил наконец профессор, снова усаживаясь в свое кресло.
– Я должен ехать к мадемуазель Багреевой, – решительно заявил доктор, машинально сжимая ручку саквояжа.
