Сейчас распоряжусь, чтоб обед вам принесли.
Письмоводитель сделал знак художнику и воришке покинуть кабинет и вместе с ними пошел выполнять распоряжение. За ними выскользнул и кандидат.
Карл Иванович почувствовал, что тоже порядком проголодался. Заказать обед в ближайшем ресторане? Или воспользоваться давешним приглашением Полины Тихоновны, съездить пообедать на Большую Вельможную? Тем более что и повод есть весьма пристойный – вернуть ее милому племяннику саквояж с медицинскими принадлежностями, да и выяснить, что лежало в саквояже Крачковского, не мешало бы...
Вирхов так серьезно обдумывал возникшую перед ним дилемму, что не сразу заметил, что в кабинете вновь возник юный кандидат.
– В чем дело, Павел Миронович? – спросил он, неожиданно обнаружив перед собой симпатичного юриста.
– Пришло сообщение из Скотланд-Ярда, – ответил Тернов. – Помните, вы отсылали запрос относительно мистера Стрейсноу?
– Помню, – устало кивнул Вирхов. – Грош цена их ответу, если подозреваемый уже мертв и преступление раскрыто.
– Совершенно согласен с вами, Карл Иваныч. – Тернов вертел в руках бумагу.
– Давай уж, прочту...
Вирхов взял лист бумаги и начал читать вслух: «Скотланд-Ярд. Лондон. На ваш запрос относительно мистера Чарльза Дж. Стрейсноу отвечаем, что означенный господин является младшим отпрыском в семье уэлльского баронета Дж. Стрейсноу. Получил хорошее образование, вращался в высоких кругах, но вскоре был изгнан из приличного общества и проклят отцом за природную слабость, выражающуюся в немотивированных припадках клептомании. В марте 1900 года украл золотой ошейник с собаки лорда Отерберна, в марте 1901 года похитил из оранжереи лорда Датфорда укоренившийся черенок редчайшего тибетского растения. В марте 1902 года незаметно вынес из редакции журнала „Стандарт магазин“ описание летательного аппарата на совершенно новых принципах. В данный момент Скотланд-Ярд подозревает мистера Стрейсноу еще в одной беспрецедентной краже, совершенной в марте 1903 года. Будем признательны, если вы сообщите нам о местонахождении мистера Ч. Дж. Стрейсноу».
Глава 27
– Дмитрий Андреевич, конечно, человек достойный, как уважительно он отзывался о Вдовствующей Императрице. Но в нем есть внутренняя напряженность. Так бывает, если ребенок не знал подлинной материнской ласки. Не всем сиротам так везет, как мне с Полиной Тихоновной, – делился своими впечатлениями доктор Коровкин, трясясь рядом с Мурой в пролетке. – Меня тронуло, что на его столе стоит портрет его матери. Они очень похожи, такой же могучий лоб, несимметричные брови...
Я тоже обратила на него внимание, – сдержанно ответила Мура. – Ее звали Софьей, как и вашу матушку. Но вам не показалось, что как только мы вышли из дома господина Формозова, за нами увязался какой-то странный монах...
Доктор Коровкин обернулся. Действительно, в толпе, далеко позади, мелькала невзрачная фигурка в черной рясе.
– Если он за нами следит, ему нас не догнать, – успокоил доктор склонную к фантастическим умозаключениям девушку. – Не тревожьтесь.
– Я боюсь, не связано ли это с картой из Екатерингофского дворца...
– У вас есть какие-нибудь идеи? – насторожился доктор Коровкин, зная по собственному опыту, что младшая барышня Муромцева способна на самые непредсказуемые действия, результаты которых обычно приходится расхлебывать ему.
– Я думаю, милый Клим Кириллович, – важно ответила неугомонная юная особа и подняла на него серьезные глаза, – и очень прошу вас о дружеской услуге. Сегодня у Брунгильды концерт, и вы должны там непременно быть.
– Про концерт я совершенно забыл. – Доктор сразу поник: ему не улыбалось опять до полуночи не возвращаться домой. – Думаю, мы поступим так: сейчас заедем к нам, пообедаем с тетушкой Полиной, возьмем баул и куда-нибудь его отвезем. Может быть, сдадим на хранение в банк?.. А затем отправимся к вам и оттуда все вместе на концерт. Не возражаете?
На Большой Вельможной молодых людей встретила сияющая Полина Тихоновна, она радостно возвестила, что Карл Иванович Вирхов принял ее предложение отобедать у них и сейчас гость в столовой.
– О, рад, рад приветствовать вас. – Вирхов, необычно оживленный, с поблескивающими голубыми глазами, поднялся из-за стола, обменялся рукопожатием с доктором Коровкиным и поцеловал ручку Муры.
– Как продвигается ваше расследование, Карл Иваныч? – поинтересовался доктор и тревожно глянул на тетушку: по ее безмятежному взгляду он понял, что опасный баул надежно спрятан от глаз следователя.
Когда все расселись за столом, а Клим Кириллович и Мура отдали первую дань и маринованной корюшке, и паштету из гусиных печенок, и астраханскому залому, Вирхов, отставив рюмочку с тминной водочкой, счел нужным подчеркнуть деловой оттенок своего присутствия.
– Решил совместить приятное и полезное, – несколько сконфуженно обратился он к племяннику госпожи Коровкиной, – воспользовался любезным приглашением вашей тетушки, а заодно привез ваш саквояж с медицинскими принадлежностями... Просил передать вам Илья Михайлович Холомков.
– Да, вчера случайно, в Екатерингофском дворце... – начал было доктор, судорожно подбирая слова и избегая всякой определенности. – Досадное недоразумение...
– Вот-вот, и Илья Михайлович Холомков тоже так объяснял, – удовлетворенно перебил его Вирхов, убедившийся в том, что Холомков не врал. Ему было стыдно, что он на какое-то мгновение мог заподозрить Коровкиных в противоправных действиях. – А кстати, вы не полюбопытствовали, не заглянули в саквояж? – не смог сдержать профессиональный интерес старый следователь.
– Обычное покрывало, похоже на индийское. Можете посмотреть. – Клим Кириллович постарался придать своему голосу как можно более равнодушный оттенок.
– Вот и Холомков так говорил, – удовлетворенно вздохнул Вирхов. – Ну уж саквояж вы ему вернете сами.
Клим Кириллович испытывал неловкость, в который раз по милости Муры ему приходится вводить в заблуждение доверявшего ему следователя. Он надеялся, что демонстрировать Вирхову покрывало все-таки не придется. Впрочем, сейчас доктора Коровкина больше интересовало другое: неужели охотники за старинной картой уже объявлялись? Значит, их план сработал?
– Тетушка, вы звонили в полицию? – Доктор, не донеся до рта вилку с кусочком копченого говяжьего языка, уставился на Полину Тихоновну.
– Да, звонила, на Литейный, – подтвердила та, не зная, следует ли вдаваться в подробности. – Мне утром показалось, что перед нашим домом мельтешит какая-то подозрительная личность.
– Не монах ли случайно? – воскликнула Мура, сосредоточенно прислушивающаяся к каждому слову своих сотрапезников.
– Может быть, и монах, или кто-то в темной одежде. Трудно решить, – увиливала тетушка Полина, – посматривал на окна Климушкиного кабинета. А когда Климушка сел в коляску, увязался за ним. А поскольку Клим поехал к господину Шебеко, то я и позвонила...
– Вы правильно сделали, Полина Тихоновна, всегда надо сообщать в полицию о подозрительных личностях. Бдительность играет не последнюю роль в обеспечении безопасности столицы и ее жителей. – Карл Иваныч смотрел на Полину Тихоновну с явным восхищением. – Благодаря вашему звонку я оказался в конечном счете там, где мне удалось добыть факты, полезные для следствия.
– Расскажите, Карл Иваныч, расскажите, – умоляюще попросила Мура. – Нам всем очень интересно.
