А за окном надсадно выл ветер, хлопали ставни и вою ветра вторили два пса.
Чего они волнуются, Филипп? — спросила Лилиан у брата.
Тот пожал плечами и прислушался.
— Наверное, что-то не так, Филипп, — вновь сказала Лилиан.
Филиппа тоже вдруг охватило беспокойство. Он нехотя поднялся с кресла, накинул на плечи старый кожаный плащ, взял в руки фонарь и несколько мгновений раздумывал, прежде чем переступить порог. Собаки зло залаяли.Тогда Филипп Абинье толкнул ногой дверь и вышел под холодный дождь, держа высоко над головой фонарь.
— Кто здесь? Кто здесь? — раздался голос Филиппа в темноте.
Лай мгновенно прекратился.
И вдруг Филипп заметил темный силуэт всадника.Блеснула молния, и Филипп успел разглядеть тяжелый пистолет, нацеленный прямо ему в грудь.
— Кто ты? — послышался из темноты голос. Филипп прижался к стене и пожалел, что прихватил с собой фонарь, ведь теперь он был виден и являлся
Хорошей мишенью.
Из темноты послышался смех:
— Так кто ты?
— Я Филипп Абинье, — дрогнувшим голосом сказал парень.
— Ты Филипп Абинье, а я твой дядя Марсель. Филипп осторожно направил луч фонаря в лицо всаднику. Тот уже успел спрятать пистолет и тяжело слезал с лошади. Филипп бросился к ночному гостю и хотел было его обнять, но Марсель придержал племянника.
— Погоди, погоди, дорогой, я ранен, осторожно. И только тут Филипп заметил пятна крови на плече своего дяди.
— Поставь лошадь в конюшню, сними седло, а потом поможешь мне добраться до дома.
Филипп сразу же бросился выполнять приказание. Его сердце заколотилось в предчувствии беды. Расседлав лошадь и всыпав в кормушку овса, Филипп вернулся к
Своему дяде, который стоял, прислонившись к стене и морщась от боли.
Дверь дома вновь отворилась и послышался обеспокоенный крик Лилиан:
— Филипп, Филипп, что-то случилось? Где ты? Почему я тебя не вижу?
— Кто это? — бледными губами прошептал Марсель.
— Да это же Лилиан. Мама тоже в доме.
— А слуги?
— Служанку мы отпустили проведать родителей, в доме только свои.
— Тогда помоги. Дай я обопрусь на твое плечо.
Филипп, бережно поддерживая, ввел своего дядю в дом.
Лилиан, увидев окровавленного небритого мужчину, всплеснула руками и вскрикнула.
— Тише! Тише, Лилиан, это я, твой дядя. Лилиан тут же бросилась к нему навстречу. А вот Этель была почти неподвижна. Она только повернула голову, пристально глядя на своего брата, не зная, радоваться ли его появлению или огорчаться.
ГЛАВА 8
Единственное, что произнесла Этель Абинье, когда ее раненого брата Марселя усадили в низкое кресло, так это:
— Немедленно закройте ставни! Никто не должен видеть, что происходит в нашем доме.
Марсель поморщился от боли и утвердительно кивнув, сказал:
— Да, да, сестра, ты как всегда права. Этель поднялась, подошла к брату и начала стягивать с него насквозь промокшую одежду. Мужчина морщился от нестерпимой боли, скрежетал зубами.
Наконец, тяжелый плащ и куртка были развешены у очага.
— Наклонись, я сниму рубашку.
— Осторожно! — попросил Марсель. Этель стащила рубашку с плеч своего брата и тяжело вздохнула, глядя на его рану.
— Проклятые солдаты, все-таки зацепили меня! Марсель покосился на свое правое плечо с глубокой раной.
— Сейчас, сейчас. Марсель, — зашептала Этель, — Лилиан, быстрее дай горячей воды!
Девушка сняла котелок с водой и подала матери.
Марсель морщился, скрежетал зубами, до крови прикусывал губы, но не проронил ни единого стона.
Филипп с восхищением следил за тем, как ловко управляется его мать с огнестрельной раной и как мужественно терпит боль его дядя.
— Принеси сухую одежду, — приказала Этель дочери.Та несколько мгновений раздумывала, а потом быстро побежала наверх.
А Этель встряхнула куртку, чтобы аккуратнее развесить ее у очага, и к ее ногам упал сложенный вчетверо лист бумаги. Она наклонилась и подняла его.
Марсель хотел забрать, но сестра отстранила руку брата. — Погоди, я умею читать.
Она развернула лист и быстро прочла. Это было такое же объявление, какое сорвал Филипп со столба на площади в селении.
— Оказывается, мой брат замешан в грабежах и обвиняется в измене королю… — каким — то бесстрастным голосом сообщила Этель.
Марсель поморщился, но на этот раз уже от досады.
— Завтра же я покину твой дом, сестра.
— Я тебя, Марсель, об этом не просила. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько сочтешь нужным. У меня всегда найдется для тебя кусок хлеба и стакан вина, — женщина нервно скомкала лист бумаги и швырнула его в пламя камина.
Спустилась Лилиан, она несла одежду. Подойдя, положила ее на стол.
— Вот что я принесла.
Филипп, едва взглянув на одежду, сразу же узнал, кому она принадлежит. Он встрепенулся и вскочил из-за стола.
— Так ведь это же одежда отца, Лилиан, как ты могла! Сейчас же отнеси назад!
— Я узнаю своего племянника. В твоих жилах действительно течет горячая кровь Абинье. Ты похож на своего отца, Филипп, и можешь этим гордиться.
— Сын, я знаю, что делаю, — твердо сказала Этель, расправляя накрахмаленную рубаху. — Надевай, Марсель, я тебе помогу.
Филипп недоуменно пожал плечами. Ведь одежда отца — это было самое дорогое для его матери. Он абсолютно не мог взять в толк, почему она поступила так, а не иначе, почему она согласна расстаться с самыми дорогими для нее вещами.
— Возможно, одежда моего мужа будет тебе великовата, Марсель, но ничего не поделаешь, Робер был крупным и видным мужчиной.
— Да и я не промах, — пошутил Марсель.
И сейчас Филипп вновь почувствовал, что мать, наконец, вновь стала сама собой и власть в доме опять перешла к ней. Он хоть и был единственным мужчиной, но спорить с матерью не решился.»Наверное, ей действительно виднее и она знает, как надо поступать», — подумал Филипп.
А Этель помогала одеться брату.
— Я и подумать не могла, что мой брат станет когда-нибудь скандально известным, что его будут разыскивать солдаты, будут за ним охотиться, а за его
Голову будут предлагать вознаграждение.
— Ты что, стыдишься меня, Этель? — негромко спросил Марсель.
