— Нет, брат, я тебя слишком хорошо знаю и понимаю, что все, что написано в этом объявлении — выдумка и вранье.
— Вот тут ты, Этель, ошибаешься, это не совсем так. Я действительно участвовал в заговоре, но он провалился, и я вынужден скрываться.
— Ты можешь оставаться у нас, пока не окрепнешь. Еды у нас хватит, а мои дети никогда тебя не выдадут, Марсель, они умеют держать язык за зубами.
— Вот этого, сестра, я как раз боялся меньше всего. Я знаю, чья кровь течет в моих жилах. Ведь ни в нашем роду, ни в роду твоего мужа никогда не водились предатели.
Филипп расправил плечи. Ему явно польстил комплимент дядюшки Марселя.
— Сколько лет мы не виделись, сестра? Этель задумалась, глядя в огонь.
— Да, давненько, брат, раньше мы никогда так надолго не расставались.
— Так сколько же, все-таки? — вновь задал вопрос Марсель.
— Года четыре уже прошло.
— Пролетели как одно мгновение, — сказал Марсель Бланше, застегивая пуговицы.
Только сейчас Лилиан и Филипп смогли рассмотреть своего родственника. Это был довольно крепкий мужчина, его лицо было решительным и смелым. Он чем-то очень походил на свою сестру. Но чем? Ни Филипп, ни Лилиан сразу не могли
Определить. Волосы Марселя Бланше были растрепаны. Его мощный подбородок скрывала темная борода, а усы были лихо закручены. И весь облик Марселя Бланше говорил о том, что он не привык останавливаться перед трудностями и пасовать перед препятствиями, которые судьба щедро отпустила на его долю.
Прошло несколько дней. Марсель Бланше окреп, его рана затянулась. Он даже
Спускался из дальней угловой комнаты в столовую, и они все вчетвером обедали.
— Так, где тебя носило, — Марсель? — спрашивала Этель своего младшего брата.
— О, сестра, об этом долго рассказывать и сейчас мне не хочется вспоминать все тяготы и невзгоды, выпавшие на мою долю.
— Расскажи, Марсель, — просил Филипп и в его глазах появлялся блеск, ведь ему страстно хотелось узнать о приключениях, выпавших на долю его дяди.
— Где я только не был! Проще назвать места и земли, куда не ступала моя нога, чем перечислить все те города и селения, где мне довелось побывать.
Он поднимал голову и задумывался. На его лице происходили странные вещи. Брови сами ползли вверх, на лбу появлялись морщины, глаза то злобно сверкали, то вдруг в них появлялся какой-то мягкий блеск и они делались влажными. А губы то вдруг становились жесткими, то растягивались в мимолетной улыбке.
— Расскажи, расскажи. Марсель, — просила Лилиан, — ведь я же никуда не выезжала из этих мест и ничего не видела.
— Знаешь, Лилиан, люди живут везде.
— И что. Марсель, везде живут так же плохо, как и у нас?
— Нет, не везде. Кое-где живут получше, но везде хватает несчастий и бед.
— Так почему же, брат, тебя называют изменником и за твою голову предлагают большие деньги?
— Моя голова, сестра, действительно кое-чего стоит, — и он прикасался двумя пальцами к виску. — Я не просто ношу ее на плечах, она кое о чем еще умеет думать, а глаза видеть, что в этом мире несправедливо. А в жилах Бланше течет горячая кровь, и я не могу видеть несправедливость, мне сразу же хочется схватиться за оружие и все изменить в этом мире. Мне хочется, чтобы такие как
Ты, как твои дети, были счастливы хоть немного, чтобы кончилось вот это беспросветное существование для простого народа, чтобы они увидели солнце.
— Брат, ты говоришь странные вещи. Но тебе, в конце концов, виднее. Я знаю, что ты всегда был честным человеком.
— Э-э, нет, сестра, не всегда Марсель Бланше был честным человеком. Иногда мне приходилось обманывать, для того, чтобы как можно скорее достичь нужного результата. Иногда нагло врал… Но знаешь, сестра, я не раскаиваюсь в своих проступках и думаю, бог меня простит. Ведь у меня на сердце никогда не было злобы и все, что я делал, я делал для того, чтобы хоть кому-то на этом свете стало легче жить. Так что думаю, ты со мной согласишься, что живу я на этом свете не зря.
— Успокойся, Марсель, — Этель клала свою руку на плечо брата и крепко сжимала пальцы, — лучше скажи, как ты себя чувствуешь.
— О, чувствую я себя прекрасно! Я давно уже не спал в чистой сухой постели, давно так вкусно не ел и давно на меня так приветливо никто не смотрел.
Марсель подмигнул Лилиан. Та залилась румянцем и засуетилась у стола, убирая пустые блюда.
— Марсель, не смущай мою дочь. Она очень молода и падка на комплименты.
— Мама, мама, зачем , ты так говоришь? — вновь вспыхнула и залилась румянцем Лилиан.
— Я говорю правду, дочь. Я знаю Марселя, он всегда нравился женщинам, как замужним, так и молоденьким. Он привык кружить им головы, а потом оставлять.
— Это правда. Марсель? — поинтересовалась Лилиан.
— О, да, если моя сестра говорит обо мне так, то это чистая правда. Тем более, Этель никогда не врет, этим она отличалась от меня всю жизнь.
— А ты, Марсель, любишь приврать? — хохотала Лилиан, ставя перед родственником большое блюдо с мясом и подкладывая ему самые лакомые куски пирога.
— Жизнь — не такая простая штука, как я думал раньше. И я сам не знаю, почему у меня все пошло на перекосяк, почему я стал жестоким, почему ненавижу подлецов и люблю честных людей.
Вдруг Филипп насторожился. Он приложил палец к губам и подал всем знак замолчать. Было слышно, как потрескивают поленья в очаге, как шумит за окнами ветер, как булькает вода в котлах.
— Что такое, Филипп? — насторожился Марсель Бланше, хватаясь за оружие.
— Мне показалось, что я слышал топот лошадей, — негромко, но испуганно произнес Филипп.
— Лошадей? Неужели они выследили? Неужели они знают, где я прячусь?
Этель испуганно вскочила из-за стола, подбежала к окну, приоткрыла ставни и выглянула на улицу.
— Да нет, все спокойно.
— А я уже испугался, — откладывая пистолет в сторону, сказал Марсель Бланше, — думал, что накликал на вас беду. Как же вы жили, сестра, все эти годы? — поинтересовался Марсель.
— По-разному, брат. Тяжело жили.
— А как ваши соседи?
— Кого ты имеешь в виду? Реньяры?
— Ну да, — кивнул Марсель, его губы нервно дернулись.
— Будь они прокляты, эти Реньяры. И дал же нам бог таких соседей!
— Что, они все продолжают бесчинствовать?
— Да, Марсель, да. На них нет никакого удержу. Они не боятся ни королевских солдат, ни судьи, ни прокурора. Они потеряли стыд и совесть. Вот Филипп видел, как они выгнали крестьян со своей земли. Представляешь, Марсель, те уже лет восемьдесят арендовали их землю, построили дом, завели скот, собирали хороший урожай, честно рассчитывались с Реньярами. А старший сын Гильома, Виктор, почему-то посчитал, что они платят мало и налетел с бандой своих
Головорезов и с братьями, забрал скот, весь урожай и выгнал из дому невинных людей.
— Дьявол! — прорычал Марсель Бланше и сильно ударил кулаком по столу. — Да будь у меня несколько смелых людей, я бы в два счета разобрался с этими ненавистными Реньярами. Филипп, ты бы помог мне?
Лицо Филиппа стало жестким. Он утвердительно кивнул. — Конечно. Конечно бы помог, дядя! Я ненавижу Реньяров всем своим сердцем, ведь они убили моего отца!
— Я знаю это, успокойся, Филипп. Придет твой час и ты с ними разберешься. А сейчас я пойду
