Арфебрауну, вагинскому Богу Огня, прося, чтобы факелы как можно дольше горели бурным, неугасимым огнем. После чего все до единого факелы внезапно потухли, словно их холодной водой облили. А затем отряд Клайры уже добрался до остеров, и побоище началось.
Южный всадник испустил устрашающий боевой клич, его жутко размалеванное лицо исказилось гримасой ненависти, а занесенный ятаган готов был рвать плоть и лить кровь, но контроль Тарла над своей Силой непонятным образом сохранился. Вскинув руку, он ткнул пальцем в налетающее на него уродище, однако вместо того чтобы выпустить Силу одним большим сгустком, он выдавил лишь крохотную ее частицу и удержал все остальное. В результате вырвавшегося из его пальца маленького огненного шарика вполне хватило, чтобы начисто снести уродищу голову. Зверь тут же покатился по земле, сбросив своего седока под грохочущие копыта встречного коня. Тогда Тарл придержал поводья и в темпе огляделся.
Впереди весь резерв бился грудь в грудь с основными силами южан, однако вокруг Тарла другие южане беспрепятственно преследовали бегущих гвардейцев. Аккуратно прицелившись, он выпустил еще один огненный шарик и опять от души отоварил уродище, но на сей раз сидорец, за которым это уродище гналось, заметил, что случилось, и повернул обратно. Не успел всадник обрушиться на землю, как гвардеец с выражением холодной ярости на лице начисто срубил южанину голову. Примерно то же самое случилось и после того, как Тарл отоварил третье уродище, однако теперь отчаянно отбивающийся всадник был порублен на куски сразу двумя гвардейцами.
Это уже было на что-то похоже! С улыбкой на лице Тарл поскакал по гвардейским тылам, методично уничтожая всех появлявшихся в поле зрения уродищ и оставляя их всадников на сомнительную милость сидорской пехоты. Постепенно южане превратились в предмет охоты, а бегущие с поля боя сидорцы остановились и стали перегруппировываться.
На склоне горы остеры сильно давили на гномов, и все же подземные жители держались. Мало- помалу картина этого боя распалась на отдельные фрагменты – гном, орк и человек охотились друг за другом среди обломков скал и всевозможных бугорков. Мертвые тела громоздились одно на другое, но гномы по-прежнему стояли насмерть. Их топоры с убийственным свистом рассекали воздух, и мало-помалу армия гномов опять начала теснить врага вниз по холму.
В тылу союзной армии Мертвые ребята сидели на земле, глаза их по-прежнему были плотно зажмурены, а лица искажены напряжением. Даже когда они работали вместе, Силы Шикары оказалось для них многовато, и все же им удавалось сдерживать распространение ее темного магического заклинания на гномов, вагинов и гвардейцев. Разумом они целиком ушли в это занятие, исключая для себя все остальное, и прочие их чувства оказались заглушены. Поэтому они совершенно не сознавали того, что эскадрон из двадцати южных кавалеристов прорвал сидорский строй и бросился на них с занесенными ятаганами.
Битва бушевала по всей длине дамбы. У ее подножия тела теперь громоздились в три-четыре ряда, и атакующим оркам едва удавалось удержаться на залитом кровью склоне, но все же они по-прежнему напирали на вагинов. На северном участке они уже успели убрать большую часть баррикады из кольев, и здесь Харальд Седобородый стоял вместе со своими сподвижниками, сурово и непреклонно обороняя фланг. Но по мере того, как напор на дамбу понемногу ослабевал, он усиливался на вагинов из отряда Крага. Там защитников медленно теснило множество орков, и их строй так растянулся, что готов был вот-вот прорваться.
Со своей удобной позиции на дамбе Мартин прекрасно видел, что Крагу угрожает полный разгром. Что же там за клятство с этим резервом? Он повернулся, чтобы дать знак Клайре, но ее отряд куда-то исчез. Тогда Мартин недоуменно посмотрел на юг, не зная о сражении, что развернулось у кораблей. Надо было срочно что-то делать! Если людей Крага сомнут и строй нарушится, орки окажутся на дамбе к югу от Мартина, и его люди очень скоро будут порублены на куски. Сделать же можно было только одно.
– Вагины! За мной! В атаку! – проревел он, пытаясь перекрыть шум сражения. Всего лишь около сотни ближайших к нему бойцов услышало крик Мартина, но когда он прыгнул вперед и заскользил вниз по склону, они последовали за ним, выкрикивая его имя. Инерция пронесла их прямиком сквозь ряды орков, что все еще пытались одолеть склон, а затем, перепрыгивая через груды трупов, они подобно мощному тарану ударили врагу во фланг. Какое-то время неожиданность атаки несла их и дальше вперед, но затем орки развернулись, и поле боя у дамбы превратилось в беспорядочную массу колющих, рубящих и дико орущих бойцов.
Правая рука Мартина уже не на шутку болела, а щит треснул и стал бесполезен. Отбросив его, он обеими руками взялся за меч. Голова раскалывалась от шума и лязга, пот со лба затекал в глаза, почти ослепляя. Меч по-прежнему рубил словно бы сам собой, и один орк за другим валился на землю, но еще больше врагов напирало, занимая места убитых. Мартин начал понимать, что очень скоро его одолеет элементарная усталость, и один из бесчисленных клинков наконец пробьет его защиту. А затем нога его поехала в луже крови, и сразу трое орков бросились на него с занесенными над головой мечами.
В центре сражение тоже потеряло форму, распадаясь на отдельные схватки. Иссимус по-прежнему стоял под знаменем, а Ронан с Тусоной не отступали ни на шаг. В какой-то момент, хотя сражение бушевало со всех сторон, никаких орков вдруг перед ними не оказалось, и они смогли перевести дух. Ронан услышал, как сзади к ним подъехал чей-то конь. Обернувшись, он увидел, как Тарл соскальзывает с седла, явно желая к ним присоединиться. Выглядя совсем усталым и измотанным, Тарл все же сумел собрать в себе достаточно Силы, чтобы снести голову налетающему на них уродищу, а Тусона шагнула вперед и одним аккуратным ударом прикончила седока. Но затем на них опять потек мутный поток орков, и они снова были вынуждены драться не на жизнь, а на смерть.
Когда кавалерийский резерв атаковал южан, Тарл не сумел найти Раванону и ее подруг по той простой причине, что они не присоединились к атаке. Тарл рассказал Раваноне про Мертвых ребят, и она мигом поняла их важность для союзников. У нее возникло чувство, что эти ребята нуждаются в защите, так что когда двадцать южных кавалеристов прорвали строй и устремились к ним, Раванона и четыре ее подруги были наготове. Бросив коней в галоп, они поскакали наперерез южанам, которые тут же развернулись к ним, самоуверенно ухмыляясь.
Хотя амазонок было всего пятеро против двадцати, Раванона с подругами не зря посвятили всю жизнь конному бою. Их чистокровные скакуны с металлическими подковами составляли по меньшей мере ровню уродищам и бились как единое целое со своими наездницами. Пятеро южан упали, прежде чем коварный удар ятагана аккуратно срубил голову Синей Сонье. Еще шестеро рухнули, прежде чем одно из уродищ сумело вцепиться зубами в ногу Вирсанны, после чего сбросило ее на землю и растоптало.
А затем одно уродище вырвалось из схватки и бешено помчало своего всадника к застывшим в неподвижности Мертвым ребятам. Раванона и Коллегия все еще бились не на жизнь, а на смерть, зато Каза Поножовщица сумела развернуть Форсажа и поскакала следом. Добравшись до Мертвых ребят, южанин потянул на себя поводья, поднимая уродище на дыбы, после чего успел дважды взмахнуть смертоносным ятаганом. Две неподвижные фигуры безжизненными грудами осели на землю, но когда южанин в третий раз поднял свое оружие, Каза вскинула руку, и ее без малого полуметровый тесак по рукоять вошел врагу в открытую подмышку. Без единого звука тот повалился с седла, и Каза дернула поводья Форсажа, позволяя громадному коню растоптать всадника, а потом бросила его назад в драку. Еще трое южан упали, а остальные бросились в бегство по направлению к своим.
Раванона вытерла обтекающий кровью меч и сунула его в ножны, после чего, оставив Казу перевязывать рану от ятагана на руке у Коллегии, поскакала к Мертвым ребятам. Один из них, на коже которого, казалось, живого места нет от татуировок, с раскроенной надвое головой лежал ничком. Еще один валялся на спине с почти перерубленной шеей, его металлические руки покраснели от крови. Но еще шестеро остались целы и невредимы – глаза их были закрыты, а лица искажены от напряжения, пока они силились отвести прочь темное заклинание Шикары.
Оказавшись на коленях, Мартин выбросил меч вперед, пронзая одного из орков, а затем отчаянно
