а шпалеры становились длиннее. И все больше живых мумий корчилось в зарослях мертвого плюща.
— Если достанешься ей, никогда не умрешь…
— Если она полюбит тебя, уснешь…
— И проснешься здесь.
— Живи вечно…
— Не разлагайся!
Со всех сторон слышался безумный хохот. Мертвецы отчаянно пытались освободиться, лоскутья кожи падали на землю. Некоторые мумии в мольбе тянули к Майклу руки, другие яростно сотрясали шпалеры и, казалось, в любой момент могли их опрокинуть.
Стражница уже двигалась по дорожке. Майкл не видел, как она проходила через калитку; вероятно, этого ей и не требовалось. На ходу широкие поля шляпы медленно раскачивались. Стражница осматривала свои трофеи и ковыляла за новой жертвой. Платье облегало ее нелепую фигуру.
Она собирала их. Ловила, использовала и оставляла на шпалерах. Она любовалась своей коллекцией: превосходная работа. Это был райский сад стражницы, полный плодов ее труда.
«Остановись!»
Он побежал, спотыкаясь и силясь вновь сосредоточиться на внутренней пульсации. Но бросить еще одну тень не удавалось. Стражница поднялась примерно на фут над землей и понеслась по воздуху, словно тряпка на нитке. Она летела головой вперед, верх шляпы был обращен к Майклу, и подол платья развевался, как жуткий флаг.
Майкл повернулся и с криком помчался прочь от своей злой судьбы. Перед ним на дороге появилась Элевт — так близко, что он не избежал столкновения.
Нет, он промчался сквозь нее. Оступился, упал. Оглянулся, и его лицо перекосилось от ужаса — призрак девушки-гибрида раскинул руки и преградил путь стражнице.
Они столкнулись. Послышался сдавленный крик, существо в платье с оборками перевернулась в воздухе и упало на землю, как подбитая птица. Майкл снова побежал. Конец аллеи с воротами был уже гораздо ближе. Майкл достиг ворот в несколько прыжков, распахнул и оглянулся. Стражница валялась на дороге, будто куча тряпья. Призрак Элевт медленно вращался после столкновения. Он поплыл в сторону от дороги, постепенно теряя очертания и наконец совсем пропал из виду.
Майкл стоял на поле возле дома Изомага. Калитка громко хлопнула, и стена исчезла.
Опять перед ним лежали Земли Пакта, холмы, широкая река. Он тяжело дышал. Локти и колени были содраны в кровь. Голова раскалывалась от боли. И наваждение не кончилось.
Глава двадцать четвертая
В Царстве была вторая половина дня. Майкл учуял дым, чей источник находился, по-видимому, в нескольких милях. Над Эвтерпом поднималась черная туча. Едва переставляя ноги, Майкл направился к дому Изомага. Издали доносились грохот и невнятные крики. Потом ветер подул в другую сторону, и стало тихо.
В гостиной, столовой и танцевальном зале никого не оказалось, и был слышен лишь слабый шорох, словно где-то сыпался песок. Что же делать дальше? Майкл стал подниматься по лестнице. Может, Ламия скажет, почему не удалось его возвращение и что происходит в Эвтерпе?
Положа руку на сердце, ему не очень хотелось это знать.
В комнате со свечами было пусто и темно. Майкл прошел по деревянному полу. Каждый шаг сопровождался гулким отзвуком, этому не препятствовала даже мягкая обувь. Эта комната отличалась особенной акустикой. Эхо откликалось на вздохи, биение сердца, трение пальцев о подбородок.
С изумлением Майкл заметил, что у него растет жесткая борода. Он двинулся дальше по залу. В доме царили тени. Все свечи стояли в подсвечниках незажженные или валялись на полу, словно кому-то помешал их свет.
— Ламия! — позвал Майкл сначала тихо, потом громче.
Горло еще побаливало после воплей в межмирье. В одном из самых темных углов зала он задел рукой стену. От этого прикосновения стена завибрировала, зазвенела набатом. Казалось, дом живой, но затаился в страхе.
Майкл наткнулся на дверь и вошел в небольшую комнату. В щели между занавесками проникал дневной свет. В кресле лицом к окну сидела Ламия.
— Пожалуйста, помогите мне, — попросил Майкл.
Она не ответила и даже не пошевелилась. Майкл осторожно приблизился к креслу, страшась ее массивной фигуры, спокойного и одновременно свирепого выражения, с которым она взирала на угасающий свет.
Сначала из-за слабого освещения и многочисленных складок ее кожи Майкл не заметил, что на Ламии нет одежды. Она сидела в большом кресле, голая и невозмутимая. Майклу казалось, будто она ждет, когда он подойдет поближе, чтобы внезапно схватить его. Однако Ламия не шевелилась. Она, похоже, и не дышала. Умерла?
Майкл протянул руку к ее плечу. Указательный палец согнулся, и пришлось приложить усилие, чтобы разогнуть.
Кожа вмялась от прикосновения пальца, сначала на дюйм, потом на два. Майкл давил, испытывая отвращение, но не в силах остановиться. Ламия тихонько зашипела, ее голова упала на грудь. Грудь сразу же ввалилась, и тело бесформенным полупрозрачным мешком сползло на пол.
Это была не Ламия, а лишь ее кожа. Майкл нагнулся и пощупал ее. Очень знакомое ощущение. Нечто подобное он уже держал в руках — в чулане на первом этаже.
Значит, там она хранит свои сброшенные кожи. Прячет от Элионса.
Но куда делась она сама? Может, затаилась, как краб, только что сменивший крепкий старый панцирь на новый, нежный?
— Эй, парень?
Майкл повернулся на пятках и увидел ее в другом конце комнаты. В темно-сером одеянии она сливалась с сумраком. Ламия казалась еще более массивной — ниже ростом, но столь же тучная, как прежде. Голос звучал ниже и поэтому лучше подходил для такой горы. Когда она шагнула вперед, затряслось все тело, от щек до кистей рук.
— Ты попробовал вернуться домой?
У Майкла сразу пересохло во рту, и он лишь кивнул. Ламия остановилась в двух ярдах от него, вся ее туша по инерции качнулась в его сторону, как могучая волна, но силы упругости вернули ее назад, и вскоре почти все колебания угасли. Маленький нос не изменился. Волосы стали пышнее и блестели ярче.
— Я слышала о той девице. Дочь Лирга.
— Как вы узнали?
— Я тут многое слышу, даже когда у меня… не совсем обычное состояние. Почему ты не смог вернуться?
— Она не довела меня до конца. То есть довела, но только на короткое время. Потом меня затянуло обратно.
— А стражница? Ты встречался с ней?
Майкл кивнул.
— И убежал?
Он опять кивнул, не очень уверенно.
— Твоя приятельница пожертвовала собой ради тебя.
— Что? — Впрочем, это он уже знал.
— Она не была даже наполовину сидхом. Она не могла сделать все, что сделала, без последствий. Но и этой жертвы оказалось недостаточно. Ты по-прежнему с нами.
По-видимому, Ламия видела в этом что-то забавное. По ее телу прошла легкая дрожь, из горла
