подвинул для нее. Он явно любовался темными волосами Сирены, рассыпавшимися по плечам.
Отложив щетку, она подошла к столу. Стоило ей присесть, как пеньюар сразу распахнулся, но она тут же подхватила полы и прикрыла ноги. Она разжала руки лишь после того, как Вард накинул ей на плечи шаль.
С каким-то неестественно торжественным лицом Вард сел напротив нее. Бросив на него подозрительный взгляд, Сирена поспешно отвела глаза.
— А тут что, негде готовить? — поинтересовалась она.
Он покачал головой.
— Мне всегда приносят еду из китайской забегаловки, рестораном это не назовешь, зато это совсем рядом.
— Как удобно, — заметила она.
— Хочешь сказать, какой я ленивый?
Она даже не потрудилась скрыть своей усмешки.
— По-моему, это очень предусмотрительно. Я не привык тратить на еду много времени и редко когда придираюсь к ее качеству. А потом, раз у меня нет кухни, Перли не станет приходить сюда лишний раз специально, чтобы стряпать для меня, или, что более вероятно, ей не понадобится нанимать какую- нибудь женщину, чтобы та гремела кастрюлями всякий раз, когда я пытаюсь заснуть после бессонной ночи, проведенной внизу, а в другое время следила бы за мной.
— Ее преданность, похоже, тебе порядком надоела, — иронически заметила Сирена.
— Почему ты никогда не скажешь то, что у тебя на уме? Согласен, это, наверное, звучит самонадеянно, но в твоих словах слишком много всяких намеков.
Сирена взяла тарелку, положила туда что-то отдаленно напоминавшее говядину и, протянув ее Варду, наполнила свою тарелку.
— Перли — твой деловой партнер?
— Она — совладелица «Эльдорадо».
— Она живет рядом?
— В соседнем доме, в публичном, если это тебя так интересует. Она построила и обставила его на собственные деньги. И не делай такое недовольное лицо. Здесь этих заведений больше, чем спален. Благодаря им мужчины, которым нелегко живется вдали от дома, получают возможность выпить и насладиться приятной женской компанией.
— За соответствующую плату, — съязвила она.
— Верно, но большинство мужчин не против заплатить. Женщины, которые работают в таких заведениях, честно говоря, не отличаются особой порядочностью, но респектабельные женщины все, за редким исключением, замужем или же еще не достигли того возраста, чтобы за ними можно было ухаживать. Если женщина не появляется на людях под руку с богатым мужем, не важно, симпатичная она или нет, ею сразу кто-нибудь завладеет, как только она попадет в эти места. Здесь живет больше пятидесяти пяти тысяч человек. Больше половины из них — мужчины. Если у кого-то из этих тридцати тысяч и есть жены, то они за тридевять земель отсюда. Но все они — женатые и холостые — носят в карманах деньги, а в сердцах одиночество.
— Как ты стараешься их оправдать! Или это из-за Перли?
— Перли не нуждается в оправданиях, она сама выбрала эту жизнь. А что до всего остального, может быть, я оправдываю самого себя.
Вард поморщился. В его глазах появилось какое-то теплое выражение.
Они оба стали испытывать друг к другу чувства, напоминающие дружеские. Он некоторое время смотрел на рассыпавшиеся по плечам темные волосы Сирены, а потом, вновь помрачнев, опустил глаза в тарелку.
Сирена тоже опустила глаза, опасаясь, как бы ее желудок неожиданно не взбунтовался. Ей казалось бесполезным попытаться понять причины его крайне странного поведения, она считала чуть ли не глупостью обращать слишком много внимания на странные поступки Варда. Он хотел ее как женщину, и она это понимала. Она почему-то постоянно вызывала у него такое желание; возможно, это происходило потому, что она находилась рядом и выглядела такой доступной.
Попытавшись отвлечься, Сирена спросила:
— Ты, наверное, рассказал Перли, как я здесь оказалась?
Вард кивнул.
— И она не стала возражать?
— Мне не нужно ее согласие. Она мой партнер, но не имеет на меня никаких прав, так же как и я на нее.
— Странно, — заметила Сирена, склонив голову набок.
— Что ты имеешь в виду?
— Не похоже, чтобы она относилась ко всему этому с таким безразличием. — Сирена обвела взглядом комнату. — Вряд ли она столько трудилась и тратила деньги только для твоего удобства, скорее всего, она надеялась разделить с тобой плоды своего труда. Тем более что эта обстановка, похоже, больше нравится ей, чем тебе.
— Удивительно. Неужели ты догадалась только сейчас?
Его голос звучал уверенно, хотя выражение лица свидетельствовало об обратном.
— Не знаю, может, я такая глупая, — Сирена пожала плечами.
— И все же, — негромко сказал он, — в моих отношениях с Перли нет ничего такого, что могло бы тебя волновать.
— Ты хочешь сказать: мне не следует совать нос в твои дела?
— Вовсе нет. Я хочу сказать, что между мной и Перли ничего нет.
— Ты так говоришь, как будто я ревную. — Ей следовало прекратить этот разговор. Сирена сама не понимала, почему так упорствует.
Вард перестал хмуриться и улыбнулся.
— Я не настолько глуп, чтобы предполагать что-нибудь подобное.
— Это не ответ, — сказала она с подозрением в голосе.
— Правда? А мне казалось, я нашел очень хороший ответ.
— Я не ревную, — проговорила она, подчеркивая каждое слово. — Честно говоря, я бы не прочь сейчас поменяться с ней местами.
— Меня это не устраивает.
— Интересно, почему?!
— Тогда ты будешь обращать свои пламенные взоры не только на меня, а мне это не понравится.
Сирена больше не могла выносить этот насмешливый взгляд. Вард смотрел на нее так, словно собирался прожечь глазами ее пеньюар. Сирена покраснела.
— Мне тоже, — неожиданно призналась она с легкой дрожью в голосе.
Он молчал. Некоторое время тишину нарушал только стук ножа о тарелку. Наконец Вард отложил вилку и нож.
— В день нашего знакомства ты сказала, что твои родители умерли. А у тебя есть другие родственники? Дедушки с бабушками? Тети, дяди? Хоть кто-нибудь?
— Нет.
— Совсем никого?
— Родителей отца я никогда не знала. Они остались в Ирландии, когда он перебрался в Соединенные Штаты. А родители матери не одобрили ее брак. Отец им не нравился. Пока была жива бабушка, мы навещали их довольно часто. А потом дед заявил, что, если мать не оставит отца и не вернется к нему, он не станет с нами знаться.
— Но это, наверное, случилось давно? Может, он уже передумал?
— Может быть. Но отец никогда не мог просидеть на одном месте больше года. Я уже три года не была дома. А потом, наши последние деньги он потратил на эту поездку. Он хотел попасть сюда, в Криппл-Крик, попытать счастья. Ему хотелось дать моей матери и мне все то, чего мы, по его мнению,
