Летти была очарована грозой, ее простой и естественной силой и невероятными потоками воды. Грохочущий гром и сверкающие, как кинжалы, молнии были такими яростными, каких она еще никогда не видела. Она не могла уйти от них в дом. Другие тоже остались на открытой веранде.
Вдруг ярким факелом сверкнула молния, которая, казалось, рассекла небеса огненным мечом, сразу же последовал оглушительный, как взрыв, раскат грома. Салли Энн вскрикнула и закрыла уши руками. Тетушка Эм вскочила.
— Ну, хватит! Я иду в дом! А вы можете оставаться, здесь и ждать, когда вас превратит в пепел, если хотите.
Все бросились к дверям. Смеющиеся, смахивающие принесенные ветром дождевые капли с лиц и рук, они наводнили дом.
Сильный сквозняк, образовавшийся в холле, разнес ветер по всему старому дому, жара, которая висела в комнатах, улетучилась. Тетушка Эм, встревоженная раскачиванием и хлопаньем занавесок, отправила гонцов закрывать окна. Однако двери в холле не закрыли. Ветер вихрем кружил по нему. Стеклянные подвески светильников позвякивали, а свисающие края лежащих на столах расшитых скатертей хлопали от его дуновения.
Как хорошо было здесь, в этом вытянутом холле. Поскольку дождь и не думал ослабевать, а вместе с грозой опустились серые сумерки, зажгли пару светильников. Все расселись в креслах и на канапе у парадных дверей и наслаждались неожиданной прохладой.
Впереди был длинный вечер. Появились доска для шашек, карты и домино. Кто с надеждой, а кто и не совсем охотно, они взялись за эти развлечения. Когда игры надоели, Салли Энн предложила шарады. Это заняло их примерно еще на час, пока слова и ключи к их разгадке не стали такими глупыми, что даже Питер катался по полу в раздражении, закрывая руками глаза и уши.
— Я знаю, — сказала Летти, — мы могли бы поставить пьесу. Вы ведь, кажется, говорили мне, тетушка Эм, что на чердаке есть полные сундуки костюмов? А на прошлой неделе в книжном шкафу мне попался сборник пьес.
— Отличная идея, — поддержал Джонни. — Готов спорить, это тот же самый сборник, которым мы пользовались.
— Ив самом деле, — согласилась тетушка Эм. — Рэнни, Джонни, почему бы вам не подняться наверх и…
— Нет, — сказал Рэнни, не отрывая глаз от шашек, в которые он играл с Лайонелом.
— Что ты хочешь сказать?
— Костюмов нет. Ты отдала их Маме Тэсс.
— Как, я не… по крайней мере, я не помню, чтобы я это делала.
— Ты ей сказала сделать стеганые одеяла.
— Да? Какая досада, но я думаю, тогда это было необходимо.
Костюмы… грим. Летти долго и задумчиво смотрела на Рэнни. Он прошел проверку, и его безразличие к обсуждавшемуся вопросу было абсолютным. Он был поглощен игрой. Она взглянула на полковника Уорда. Он тоже смотрел на хозяина Сплендоры. Жаль, она не могла сообщить полковнику, что его подозрения лишены оснований, но он и так это поймет.
Началась очередная партия в домино, тетушка Эм и Салли Энн играли против Томаса и О'Коннора. Мартин Идеи стоял возле стула Салли Энн и подсказывал ей, наклоняясь через ее плечо, к большому неудовольствию полковника, он указывал на фишки в ее руке, которые Салли Энн не всегда замечала. Джонни, поглаживая свои морковные кудри, направился к задней двери. Он встал там, прислонившись к косяку, и смотрел на падающие струи дождя. Летти несколько минут понаблюдала за игрой, но потом, поскольку друг Рэнни так и не присоединился ко всем остальным, встала и пошла к нему.
Джонни обернулся, обеспокоенно улыбнулся ей, но так и не заговорил. Он спал с лица, как будто за прошедший час постарел на десять лет. Летти не могла сказать, что знает его хорошо, однако она так часто видела его в последнее время, что ей казалось, будто она с ним давно знакома. Ведь бывают же люди, которые нравятся с первого взгляда, люди, которых уже через какие-то мгновения считаешь более близкими, чем тех, которых знаешь годами. Джонни был как раз таким человеком.
— Что-то случилось? — спросила она тихо. Казалось, ему стоило больших усилий овладеть собой.
— Случилось? А с чего вы это взяли?
— Мне показалось, что вы расстроены. И сейчас кажется.
Какое-то время он смотрел на нее. Потом отвел глаза.
— Я никогда не умел скрывать своих чувств.
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Я ценю вашу любезность, но мне никто не может помочь. Пусть это вас не беспокоит. Я сам запутался и сам выпутаюсь.
Выражение его глаз совсем не соответствовало беспечности его слов.
— А эта ваша неприятность как-то связана со смертями обнаруженных мужчины и женщины?
Кровь отхлынула от его лица, оно стало, как воск.
— Господи, а Рэнни говорил, что вы умны. Летти не дала увести себя в сторону.
— Вы знали их?
Он распрямил плечи.
— Давайте оставим это. Это… не то, о чем я могу говорить.
— В таком случае, — сказала она, глаза ее потемнели, когда постепенно она все поняла, — у вас, должно быть, есть какие-то мысли относительно того, кто это сделал.
Он шагнул в сторону от нее, на веранду, прячась от взглядов из холла. Поколебавшись, она вышла за ним и взяла его за руку. Он выдернул руку, потом задрожал и, с трудом произнося слова, сказал:
— Я не знаю. Клянусь, я не знаю.
Летти посмотрела через плечо, потом потянула его подальше от двери, туда, где шум дождя перекрывал их голоса.
— В чем же дело? Вы связаны с Шипом?
— С Шипом? О Господи, нет! Если бы только с ним…
— Тогда с кем?
Какое-то время ей казалось, что он не собирается отвечать, но слова вдруг полились из него. Он говорил, запинаясь и сбиваясь.
— С джейхокерами. Только этим милым словом именуются самые обычные убийцы и грабители. Я знал некоторых из них, бывало, охотился с ними до войны. Однажды ночью я ездил с ними позабавиться, просто отогнать коней в Арканзас на продажу. Оказалось, что лошади краденые. Они поделились со мной деньгами. Я взял деньги, потому что они были мне очень нужны — у моей мамы больное сердце, но это неважно. Они грозили, что расскажут все маме. Это убьет ее, я знаю. Я передавал сведения о передвижении людей и перевозке денег, но думал, джейхокеры — просто воры. Я не знал, что они издеваются над людьми, убивают их.
Его голос перешел на шепот, отягощенный горем и чувством вины. Летти все быстро обдумала. Казалось, был только один ответ.
— Вам надо пойти к шерифу или к полковнику.
— Меня арестуют, ведь придется все рассказать. Может даже, меня повесят как сообщника. Мама будет покрыта позором. И даже если не повесят, меня убьют разбойники.
— Вы же не сможете так дальше жить.
— Мне придется.
— Может быть… может быть, вам лучше уехать на время, скажем в Техас, как и многие другие.
— Разбойники поймают меня прежде, чем я доберусь до границы штата. Они везде, они все видят.
— Но ведь наверняка можно что-то сделать.
— Ничего. Я думал до тех пор, пока мозг мой не начал плавиться, но сделать ничего нельзя.
— Я не верю, что ничего нельзя сделать.
Он повел плечами, как будто на них лежал тяжкий груз.
