Когда закроется священный наш кабак

кармана связку ключей, отсоединил от нее один и протянул мне. — Этот от передней двери. От боковой тебе тоже нужен? Они вошли через боковую. Сейчас там картон на месте стекла, которое они разбили, чтобы войти.

— Я это сегодня заметил.

— Тогда зачем тебе ключ? Просто выдави картон и открой дверь. Пока будешь внутри, посмотри, не осталось ли в доме чего-нибудь, что еще стоит украсть, и вынеси это в наволочке.

— Они так все и проделали?

— Кто знает, как они все проделали? Так показывают ограбления по телевизору, правильно? Господи, взгляни на них, видишь? Они фотографируют друг друга, передают друг другу фотоаппараты снова и снова. В этом отеле остановилась тьма японцев, вот почему они все сюда валят. — Томми посмотрел на свои руки, лежащие на столе. Его кольцо на мизинце перекрутилось, и он поправил его. — Жить в гостинице неплохо. Но здесь нельзя оставаться вечно. Приходится платить за каждый день, итоговая сумма растет.

— Ты вернешься обратно в Бэй-Ридж?

Он покачал головой.

— Зачем мне такой дом? Он был слишком велик для нас двоих, а мне придется бродить по нему одному. Это даже если забыть все то, что связано с ее смертью.

— Тогда зачем вам был нужен на двоих такой большой дом, Томми?

— Ну сначала-то он не был только для двоих. — Вспоминая, он смотрел куда-то вдаль. — Это дом тети Пэг. Так случилось, что она вложила деньги в его постройку. У нее оставались кое-какие деньги от страховки после смерти мужа, умершего несколькими годами ранее, а нам нужен был какой-то дом, потому что мы ждали ребенка. Ты знал, что у нас был ребенок?

— Кажется, что-то было в газетах.

— Краткий некролог, да. Я сам его дал. У нас был мальчик Джимми. Он уже родился больным, врожденный порок сердца и умственные отклонения. Он умер, немного не дожив до шести лет.

— Это очень тяжело, Томми.

— Ей было гораздо тяжелее. Я думаю, что могло бы быть еще хуже, но он жил дома только самые первые месяцы. Определенные проблемы со здоровьем, с которыми невозможно справиться в домашних условиях, понимаешь, о чем я говорю? К тому же доктор отвел меня в сторонку и сказал: «Послушайте, мистер Тиллари, чем больше ваша жена привяжется к ребенку, тем тяжелее ей будет, когда случится неизбежное». Потому что они знали, что мальчик долго не проживет.

Не сказав ни слова, Томми встал и пошел за новой выпивкой.

— Так мы стали жить там втроем, — продолжил он. — Я, Пэг и тетя. У тети была собственная комната, собственная ванна — и все это на третьем этаже. Но все равно это был слишком большой дом для трех человек. Но две женщины, понимаешь, они составляли друг другу компанию. Потом, когда эта старая леди умерла, мы думали о переезде, но Пэг привыкла к дому, привыкла к соседям.

Он сделал глубокий вдох, потом его плечи опустились.

— Нужен ли мне этот большой дом, мотаться туда-сюда, продираться в метро — все это как шило в заднице. Как только все прояснится, я его продам и найду себе небольшую квартирку в центре.

— В какой части города?

— Даже не знаю. Рядом с Грамерси-парк довольно неплохо. Может быть, в восточной части города. Может, куплю кооперативную квартирку в приличном доме. Мне много места не надо, — он фыркнул. — Могу съехаться с этой, ты знаешь, Кэролин.

— О?

— Мы ведь работаем вместе. Я вижу ее здесь каждый день: «Я была в офисе». — Он вздохнул. — Мне нужно побыть вдалеке от тех мест, пока все не прояснится.

— Конечно.

Потом мы перешли к разговору о церквях, уж не помню каким образом. Началось вроде с того, что бары открыты дольше церквей, что церкви закрываются рано.

— Ну, они вынуждены так поступать, — сказал Томми. — Все из-за преступности. Мэтт, когда мы были детьми, разве слышали когда-нибудь об ограблении церкви?

— Думаю, это случалось.

— Наверное, но ты когда-нибудь слышал об этом? Сейчас столько людей, для которых нет ничего святого. Конечно, есть еще та церковь в Бенсонхерсте, думаю, она должна быть открыта в любое время.

— Что ты имеешь в виду?

— По-моему, это именно в Бенсонхерсте. Большая церковь, я забыл ее название. Какого-то святого.

— Да уж, объяснил.

— Разве ты не помнишь? Пару лет назад двое чернокожих ребят украли что-то из алтаря. Золотые подсвечники или что-то там — не знаю. Но оказалось, что в эту церковь каждое утро на мессу ходит мама Доминика Тутто. Ну, того главаря банды, что держит в руках половину Бруклина.

— Да-да, знаю.

— Им было дано указание, а неделей позже эти подсвечники снова стояли на своем месте. Или что там было. По-моему, все-таки подсвечники.

— Не важно.

— А те сопляки, что их стащили, исчезли. Потом я слышал одну историю, но не знаю, правда ли это или только выдумка. Меня там не было, и того, кто мне это рассказывал — хоть я и не помню кто, — его там тоже не было, понимаешь?

— Так что ты слышал?

— Я слышал, что этих двух ниггеров притащили в подвал Тутто, — начал рассказывать Томми. — И подвесили на крюки для мяса. — Недалеко от нас мигнула очередная вспышка. — А потом заживо содрали с них кожу. Но кто знает? Таких историй можно услышать много, но никогда не знаешь, чему верить.

— Тебе стоило пойти с нами сегодня днем, — сказал мне Скип. — Я, Киген и Русландер сели в мою машину и рванули на ипподром. — Он заговорил, растягивая слова и имитируя акцент уроженцев западного побережья: — Участвовали в королевском спорте, сделали свой вклад в улучшение породы, на самом деле.

— Мне нужно было выполнить кое-какую работу.

— Лучше бы мне тоже было поработать. Чертов Киген, у него по всем карманам были рассованы маленькие бутылочки, он приканчивал их по одной за забег — полные карманы. И ставил он не на лошадь, а на ее имя. Была там одна лошадка — Королева Джил, которая не побеждала с тех пор, как Виктория стала королевой. Киген вспомнил девчонку по имени Джил, в которую был влюблен в шестом классе. Поэтому, конечно, поставил на эту лошадь.

— И эта лошадь пришла первой.

— Конечно, эта лошадь пришла первой. Она победила при ставках двенадцать к одному, а Киген купил на нее десятидолларовый билет, а потом сказал, что ошибся. Какая ошибка? А он говорит: «Та была Рита, а Джил звали ее сестру. Теперь я вспомнил точно».

— В этом весь наш старина Билли.

— Ну и целый день был таким, — сказал Скип. — Он ставил на своих старых подружек и их сестер и выпил полкварты[23] виски из этих маленьких бутылочек. Русландер и я проиграли, не знаю, сто — сто пятьдесят долларов, а этот чертов Билли Киген выиграл шестьсот баксов, ставя на имена своих девушек.

— А как ты и Русландер выбирали лошадей?

— Ну ты же знаешь нашего актера. Он втягивает голову в плечи и идет общаться, разговаривая уголком рта, как те, кто продают сведения о лошадях. Поговорит с двумя-тремя ребятами с лошадиными лицами и возвращается с информацией о победителе. Наверное, ребята, с которыми он говорил, тоже актеры.

— И вы оба ставили на выбранных им лошадей?

— С ума сошел? У меня научный подход.