учений, и в особенности менее всех водил их в огонь, тот более всех и привлекал их, тому они и служили всего охотнее.
Единственная причина, благодаря которой еще не разбежалась врозь вся эта толпа мошенников, бродяг, лентяев и честолюбцев, был страх, внушаемый Каб-рерой, а для некоторых, немногих, приверженность к нему.
Сегодня Кабрера был в своей генеральской палатке. У него находился дон Карлос, для которого он сражался и жил, инфант дон Карлос, из-за которого уже столько было пролито крови и который все еще не терял надежды добыть престол.
Пройдем мимо адъютантов и офицеров, стоящих группой перед высокой, украшенной флагом генеральской палаткой и вполголоса болтающих. Подняв портьеру, мы очутимся в широкой, четырехугольной, кверху суживающейся комнате. Пол покрыт толстым ковром, вдоль стен стоят походные кровати, столы и стулья посередине, так что комната имеет совершенно приличный вид.
На одном из столов стоят остатки роскошного ужина и недопитые стаканы и бутылки с вином. На другом лежат карты,рисунки и книги.
За этим столом сидят два человека в генеральских мундирах; один из них худощав, уже немолод, с орлиным носом и с суровыми, строгими чертами лица — это Кабрера. Он говорит мало, зато действует всегда с решимостью. Его дико сверкающие глаза соответствовали тому, что его называли манстраццовским тигром.
Перед ним стоит, указывая рукой на одну из карт, широкоплечий неуклюжий человек среднего роста. Если бы он не носил богатого мундира с множеством орденов, то его скорее можно! бы было принять за зажиточного поселянина, чем за инфанта. Его широкое лицо с выдающимися скулами и с большим ртом производит неприятное впечатление, а маленькие серые глаза безобразны. Этот неуклюжий широкоплечий господин, увешанный орденами и говорящий чрезвычайно громко, не кто иной, как знаменитый инфант дон Карлос, известный в Мадриде и в королевском войске под именем «короля лесов». Резиденция его действительно довольно часто находится при шайках в лесу или в непроходимых горах.
— Я надеюсь, что войско генерала Олано скоро появится, ваше величество. Нарочные уже прибыли ко мне оттуда.
— Так значит через несколько дней вы одержите победу, мой милый Кабрера! Мне говорили, что армия честолюбивой супруги покойного брата состоит только из восьми тысяч человек, под командой Конхи, генерала, как известно, весьма опрометчивого. Вы же, мой любезный генерал и друг, будете иметь в своем распоряжении войско в двенадцать тысяч солдат, когда соединитесь с Олано! Я вверяю вам мою судьбу, полагаясь на ваше уменье и вашу опытность, для меня все зависит от этого сражения, потому что, если Конха будет побежден, дорога в Мадрид нам открыта. Мне говорили, что дочь моего высокого покойного брата в скором времени будет праздновать свою свадьбу; было бы отлично, если бы мы незванные явились в Мадрид, как раз к этому торжеству.
— Я не берусь заранее обещать, ваше величество! — сказал строгий манстраццовский тигр. — Мы будем сражаться и Кабрера не отстанет от других!
— Я это знаю, мой верный друг! — ответил инфант и протянул свою руку генералу для того, чтобы тот поцеловал ее, но Кабрера не умел льстить и просто пожал протянутую ему руку.
— Я остаюсь у вас, мой любезный воин, и хочу вместе с вами участвовать в этой решительной битве! Пока вы совершали утомительный поход, я заключил некоторые дипломатические союзы, от которых ожидаю много добра! Во-первых, мы послали во дворец Санта Мадре…
Инфанта прервал один из дежурных адъютантов, который, кланяясь, быстро вошел в палатку.
— Что вам нужно? — спросил дон Карлос лаконически.
— Патер Роза идет сюда с монахом и просит аванпост допустить его к вашему величеству, так как он явился по важному делу.
— Патер Роза из Бургоса? Превосходно! — сказал король лесов и его угрюмое лицо просияло, — превосходно! Проведите его преподобие сюда в нашу палатку, мы полюбопытствуем узнать, что принесет нам это тайное посещение ночью. Да пошлет святой Франциско утешительное известие!
Дон Карлос начал ходить взад и вперед по палатке, слабо освещенной лампой, подвешенной к потолку, и видно было, что он томится ожиданием, беспокойством. Кабрера между тем неподвижно стоял у стола, рассматривая карты, как будто ему не было никакого дела до усилий инфанта достичь желаемого с помощью дипломатии.
Шаги послышались у палатки. Дон Карлос остановился и с нетерпением посмотрел на дверь, его маленькие глаза заблестели.
Портьера отодвинулась, и в палатку вошли два сгорбившихся монаха, закутанные в широкие плащи, с покорными, льстивыми физиономиями. Один из них остался у двери, другой откинул свой плащ и подошел к инфанту.
— Да благословит Пресвятая Дева моего милостивого короля! — сказал он кротким голосом.
— Благодарим вас, преподобный отец. Какой ответ принесли вы нам от инквизиторов? — с поспешностью спросил инфант.
— Патеры дворца Санта Мадре посылают поклон моему милостивому королю! — медленно отвечал престарелый высокий Роза, лицо которого было бледно, несмотря на превосходную монастырскую кухню и на отличный винный погреб.
— Ну, а ответ-то?
— Брат Кларет, повтори слова, сказанные тебе в Санта Мадре! — приказал патер.
Маленький круглый монах с косыми глазами низко поклонился и подошел.
— Великие инквизиторы после долгого совещания поручили мне передать в Бургос следующие слова: «В Санта Мадре не соглашаются, основываясь на одном только обещании, данном человеческими устами, которое человеческий разум может взять назад…»
— Как осмелились говорить такие вещи королю? — с горячностью прервал дон Карлос монаха. — Пусть властители дворца Санта Мадре не преувеличивают свое могущество!
— Ввести опасные нововведения, — хладнокровно продолжал Кларет, как будто ему дела не было до злобно горящих взоров инфанта, — которые представляют гораздо больше трудностей, чем, по- видимому, воображают в лагере близ Бургоса. Из Санта Мадре поэтому помощи ожидать нельзя!
— Дерзкие, лукавые скорпионы! — пробормотал Дон Карлос, с бешенством топая ногой. Ковер заглушал стук, так что никто этого не заметил, но гнев инфанта заметили оба монаха и стоявший позади них Кабрера.
— В Санта Мадре думают иначе, чем я ожидал, — сказал патер Роза, — не гневайтесь за откровенное слово, милостивый король!
— Ладно! Сообщите как можно скорее великим инквизиторам, что, как только мы вступим в нашу столицу, первым нашим делом будет очистить улицу Фобурго и сжечь дворец Санта Мадре. Ступайте же как можно скорее, передайте это самоуверенным судьям инквизиции, преподобный патер, иначе они не успеют спастись бегством, когда мы войдем в Мадрид! — воскликнул инфант, в высшей степени раздраженный. — Мы сами сумеем проложить себе дорогу туда — вашу правую руку, любезный Кабрера!
— В Санта Мадре никогда не ошибаются, дворец Санта Мадре пережил многих императоров и королей! — серьезно сказал патер из Бургоса и направился к двери палатки.
Кларет последовал за ним.
Король лесов, взбешенный и униженный, расхохотался им вслед, чтобы облегчить свою злобу.
— Теперь еще более необходимо употребить все усилия и во что бы то ни стало завоевать дорогу в Мадрид! Это черное гнездо будет, наконец, разорено, клянусь Пресвятой Девой! Мы сожжем его дотла, если нога моя вступит в город моих отцов!
Долго еще ходил раздраженный инфант взад и вперед по палатке, долго еще советовался и обдумывал он свои планы с Кабрерой. Только когда начало светать, он одетый бросился на одну из походных кроватей и заснул.
Олано с остальным войском заставил ожидать себя дольше, чем думал Кабрера, судя по рассказам нарочных: он появился лишь через восемь дней.
Дон Карлос горел нетерпением и торопил сражаться, но осторожный, выжидавший благоприятной
