И все посетители – седоватые бизнесмены и молодые секретарши – все-все тоже такие красивые. Мир прекрасен. Жизнь прекрасна. У нее голова кружилась от счастья. Она посмотрела на Эдуарда – тот как раз подался к Жан-Полю подчеркнуть какую-то свою мысль: густые черные волосы, резко прорисованные черты лица, решительная и точная речь.
Она задалась вопросом, пойдет ли ребенок в Эдуарда, и понадеялась на это: у рыжих младенцев страшненький вид. Нет, рыжего она родит ему после. Но ей хотелось, чтобы этот ребенок, мальчик или девочка, пошел в Эдуарда, который дал ей счастье, настоящее счастье впервые в жизни. Чтобы отвести злой глаз, она скользнула руками под стол и потрогала живот. Жаль, что пока еще рано; жаль, что младенец растет так медленно. Ей хотелось ощутить в себе крохотное тельце, и чтобы живот раздуло, и чтобы Эдуард положил на него руку и почувствовал под пальцами движение их ребенка. Четыре месяца. Ворочаться начинают на пятом месяце, так сказал доктор. У нее тогда вытянулось лицо: «Ничего себе! Еще целых два месяца!» Врач терпеливо улыбнулся: «Сперва происходит много другого. Оно уже происходит, хотя вы и не чувствуете. В два месяца у зародыша просматриваются голова и спинной хребет. В три можно различить конечности и черты лица. А в четыре, мадам де Шавиньи, когда вы почувствуете, как он шевелится, – не исключено, что временами он будет сильно толкаться, – значит, зародыш…» «Только не зародыш!» – хотелось ей крикнуть.
Она подняла глаза и тронула Жан-Поля за руку. У столика стоял юноша, глядя на Жан-Поля. Очень красивый, хотя и чуть женственной красотой, на вид лет восемнадцати или девятнадцати, подумала Изобел. Вероятно, южанин – иссиня-черные волосы, оливковая кожа. На нем были расстегнутая у горла нейлоновая рубашка и свежевыглаженные брюки. В руке он держал кожаный ранец с книгами. Скорее всего студент.
– Господин барон… – нерешительно сказал юноша. Жан-Поль поднял голову и, к изумлению Изобел, залился густой краской – от шеи над воротничком до самых корней редеющей шевелюры. Он встал и с несколько наигранной сердечностью протянул руку:
– Франсуа! Как приятно. Вот уж не ожидал. Как поживаешь? Ты куда-то шел? Может, выпьешь с нами?.. Да ты садись, садись.
Эдуард решительно ничего не понимал. Тем временем молодой человек, не дожидаясь повторного приглашения, отодвинул стул и присел. Ранец с книгами он положил на пол. Жан-Поль познакомил их, не вдаваясь в частности:
– Эдуард, мой брат. Изобел, его жена. Эдуард, Изобел, это Франсуа. Не помню, я вам о нем говорил? Студент, приехал в Алжир на несколько месяцев подзаработать. Я помог ему устроиться.
Юноша робко улыбнулся. Жан-Поль подозвал официанта.
– Что тебе заказать, Франсуа? Только кофе? Больше ничего? Прекрасно. Как, тебе тоже ничего, Эдуард? Изобел, бокал «Перье»? Ну, а мне аперитив…
Официант исчез. Наступило неловко? молчание.
– Знакомство с вами для меня большая честь, – сдержанно произнес юноша. Он поклонился Изобел. Поклонился Эдуарду. Изобел взглянула на мужа и увидела, что он сжал челюсти, сердито прищурился и посмотрел через столик на Жан-Поля, но тот спрятал глаза и дрожащей, как подметила Изобел, рукой зажег новую сигарету. Предложил закурить юноше, однако молодой человек вежливо отказался. Он сидел, обводя их лица просительным взглядом. Изобел стало его жалко.
– Вы студент? Где вы учитесь? – обратилась она к нему.
– В Лионе, мадам. – Он помолчал и добавил с легкой ноткой самодовольства: – La philosophie et les sciences politiques[30].
– Однако. – Изобел лихорадочно искала что-нибудь подходящее, но ничего не могла придумать. Она не понимала, с какой стати Жан-Поль пригласил его за их столик.
– Я изучал эти же дисциплины, – решил помочь Эдуард. Он помолчал и добавил: – Вам нравится в Алжире?
– Очень нравится. – Юноша улыбнулся и снова обвел взглядом лица сидевших. – Оказывается, я здесь очень многое узнаю.
– Вы опаздываете к началу занятий, – продолжал Эдуард любезным тоном. – Университетский семестр начался в первых числах месяца.
Наступило молчание. Юноша покраснел и опустил глаза.
– Вы правы, – пробормотал он. – Но мне требуется еще немного поработать. Понимаете, нужны деньги на обучение. Наставник мне разрешил.
– Франсуа – парень умный, – поспешил вступить в разговор Жан-Поль.
Он щедро глотнул аперитива и подчеркнуто посмотрел на наручные часы. Если этот намек был рассчитан на юношу, то он не возымел действия: тот спокойно отхлебнул кофе.
Эдуард лениво барабанил пальцем по столешнице, что, как знала Изобел, было у него признаком раздражения. Жан-Поль, судя по всему, исчерпал себя как собеседник. Изобел поспешила прийти на выручку:
– Стало быть, вы тут работаете? И нравится вам работа?
– Не так уж плохо, – пожал плечами юноша. – Я работаю в отеле «Мариана», который выходит фасадом на залив. – Он замолчал, и Изобел заметила, как он украдкой покосился на Жан-Поля. – Служу лифтером, – продолжил он, развивая тему. – Жалованье, конечно, маленькое, но зато хорошие чаевые. Французы никогда не скупятся, когда бывают довольны.
Эдуард повернул голову и бросил на юношу холодный взгляд. Изобел в замешательстве обвела всех глазами. Она ощущала какую-то подспудную напряженность, но не могла ее объяснить. У Жан-Поля вид был взбудораженный и очень смущенный. Эдуарда, понимала Изобел, сжигало холодное бешенство. Один только юноша, казалось, держался теперь вполне раскованно. Он обернулся, посмотрел на висевшие над баром часы и допил кофе.
– Уже поздно. У меня сегодня вечерняя смена.
– Извольте. Не смеем вас задерживать, – ледяным тоном произнес Эдуард. Изобел удивленно на него посмотрела: совсем не в его стиле, она не могла взять в толк, почему он так груб.
– Может быть, Франсуа выпьет еще чашечку… – начала она, но осеклась. Юноша поднялся. Он покраснел, Изобел сделалось перед ним неудобно.
– Нет. Благодарю вас, мадам. – Он по очереди всем поклонился. – Я должен идти, а то опоздаю. Знакомство с вами для меня большая честь.
На секунду он встретился с Жан-Полем глазами. Юноша запустил пальцы в нагрудный карман и вытащил две скомканные бумажки.
– Франсуа, прошу тебя, в этом нет надобности. Я… Жан-Поль приподнялся, но юноша уже отошел и теперь пробирался сквозь толпу у бара. Жан-Поль пожал плечами и снова опустился на стул. Он сидел красный как рак, с чуть ли не виноватым видом. Интересно, почему, подумала Изобел. Эдуард встал.
– Пора ехать, – коротко сказал он. – Я пригоню машину. Где ты ее оставила, Изобел?
– На улице Паскаля. За угол направо, потом первый поворот тоже направо и…
– Найду. Я знаю; где это.
Эдуард вышел с застывшим от гнева лицом. Опять воцарилось неловкое молчание. От стойки донесся громкий смех. Изобел нахмурилась.
– Прости, Жан-Поль. В чем тут дело? Обычно Эдуард не бывает так груб.
– Одному богу ведомо. Он с утра зол на весь свет. На него, бывает, находит. Ты должна бы уже привыкнуть к этому.
– Вероятно. – Изобел пожала плечами. – Ну, ладно, бог с ним. Я только надеюсь, что твой знакомый не почувствовал себя оскорбленным.
Она замолчала – ей на глаза попалась тарелочка со скомканными бумажками. Она взяла их. разгладила.
– Посмотри-ка, Жан-Поль, твой знакомый ошибся. Спрячь-ка, потом отдашь ему. Здесь тридцать франков…
Она замолчала, увидев, как Жан-Поль внезапно побледнел и застыл на стуле.
