— Авантюристке припадочной, стало быть, поверила, — скривился Цимбаларь. — А святому отцу, о моей невиновности объявившему, — нет. Ты ведь и после его слов продолжала бесноваться. Только в сугробе угомонилась, куда тебя добрые люди головой вперёд засунули. Разве не так?
— Помрачение нашло, — вяло оправдывалась старуха. — Себя не помнила...
— Да ведь в таком состоянии, наверное, и человека убить можно?
— Подвернись топор под руку, могла бы и рубануть в запале, — призналась старуха.
— Так, может, ты кого-нибудь уже и сгубила под горячую руку? — вкрадчиво поинтересовался Цимбаларь. — Признайся, облегчи душу.
— Побойтесь бога! — старуха встрепенулась. — Я даже собственного дитёнка ни разу не шлёпнула. Соседей спросите.
— Надо будет, спрошу, — Цимбаларь сделал многозначительную паузу. — Ты мне сейчас вот что скажи: было тебе вчера видение?
— Ох, было! — Старуха подпёрла ладонью щеку, тем самым демонстрируя высшую степень скорби.
Цимбаларь между тем продолжал:
— В конце видения на небе возникли четыре багряные фигуры. Ты узнала кого-нибудь из них в лицо?
— Боже упаси! Я и фигур-то никаких не видела. Застило мне глаза кровавым туманом.
Поняв, что от старухи ничего путного не добиться. Цимбаларь сказал:
— Ладно, прибирайся здесь, а я по деревне пройдусь... Что сегодня на обед будет?
— Что прикажете, то и будет, — ответила она с подобострастием.
— Сделай что-нибудь постненькое. А то после вчерашних передряг кусок в горло не лезет.
— Я грибков в сметане стушу. И рыбки с клюквой поджарю.
— Сойдёт. — Цимбаларь закончил сборку пистолета и произвёл контрольный спуск, звук которого вновь заставил Парамоновну присесть.
На усадьбе Ложкина, разорённой пожаром, Цимбаларя ожидал сюрприз.
Два десятка мужиков расчищали пожарище. Одни растаскивали обуглившиеся брёвна, кое-где ещё стрелявшие искрами, другие сгребали в кучу чёрный прах, в который огонь превратил мебель и утварь. Работами руководила Валька Дерунова, сильно осунувшаяся, но, как всегда, деловая.
Конфликтовать с ней по новой Цимбаларь не хотел, но от упрёков всё же не удержался:
— Что за спешка! Для начала хотя бы со мной посоветовались. Ведь тут вещественные доказательства могли остаться.
— Ни хрена тут не осталось, — со свойственной ей бесцеремонностью ответила Валька. — Пожар всё к едрёной бабушке сожрал. И наряды мои, и документы, и денежки, на чёрный день отложенные.
— А как же кости вашей квартирантки? Надо бы их схоронить по-христиански.
— У нас душегубов по-христиански не хоронят, — отрезала Валька. — Их в лес выбрасывают волкам на съедение... Да и не было никаких костей. Всё с углями смешалось.
В этот момент мужики, собравшиеся вместе, позвали Вальку к себе. Под слоем золы и головешек обнаружился люк, ведущий в подвал. Теперь стало ясно, с какой целью проводились эти раскопки.
Чтобы зря не смущать Вальку, Цимбаларь стал прощаться.
— Когда похороны? — спросил он.
— Сегодня после полудня, — ответила она. — Чего ему в клубе зря лежать. Кто хотел, тот уже попрощался. Гроб готов, да и могилу скоро рыть начнут... Ты сам хоть придёшь?
— Обязательно приду. И гроб понесу, если позволят.
— Я ведь с тобой за Настёну ещё не рассчиталась, — она толкнула его плечом, словно заигрывая. — Заходи на днях. Банька-то наша уцелела. Попаримся берёзовыми веничками.
— Спасибо за приглашение, — Цимбаларь кашлянул в кулак. — Только после прошлого раза у меня всю охоту париться отбило.
— Ну как хочешь, я уговаривать не собираюсь.
Валька присоединилась к мужикам, уже открывшим крышку люка, а Цимбаларь палкой расковырял кучу обуглившегося хлама. Ничего похожего на человеческие кости ему так и не попалось.
Разговор с Валькой определил дальнейшие планы Цимбаларя. От пожарища он сразу направился к клубу.
В зрительном зале стулья были составлены у стены в пирамиду. Посреди стоял гроб, от которого пахло свежими стружками. Ложкин был аккуратно причёсан и гладко выбрит, чего при жизни за ним не водилось. Создавалось впечатление, что покойнику очень тесно в гробу, вследствие чего на его лице застыло выражение досады.
Вокруг гроба сидело несколько суровых старух, в том числе и вдова Ложкина. В головах покойника были расставлены венки, сделанные из хвойных лапок и бумажных цветов. Кто-то даже принёс горшок с розовыми цикламенами.
Постояв для приличия минут пятнадцать и послушав молитвы, которые по очереди читали старухи. Цимбаларь зашёл в библиотеку.
Зинка Почечуева, завернувшись в пуховую шаль, позёвывала за своим столом. Перед ней лежала книга, раскрытая на титульном листе. Называлась она довольно пространно: «Судебно-медицинское исследование трупов, имеющих ожоговые или химические травмы».
Поздоровавшись, Цимбаларь поинтересовался:
— Повышаешь эрудицию?
— Ещё только собираюсь, — ответила Зинка. — Всю ночь здесь топила да убирала. Сейчас на сон клонит.
— Да и меня, признаться, тоже, — Цимбаларь кулаками потёр глаза.
— Так в чём же дело? — Зинка скорчила жеманную гримасу. — Пошли ко мне, завалимся минут на шестьсот.
— Я бы и рад, да возможности нет. Обещал на похоронах быть.
— Не пугайся, я пошутила. Мне отсюда отлучаться нельзя. Родственники то одно требуют, то другое... Будто бы я у них на побегушках!
— Потерпи, у людей горе.
— Можно подумать, что у меня сплошное счастье! — Зинка саркастически усмехнулась. — Вот скажи, почему ты ко мне не заходишь? Уже неделю не виделись, если не больше.
— Неужели? А разве это не ты вчера возле опорного пункта околачивалась, когда здешние старухи хотели меня кастрировать?
— Что ты! Я из дома целый день не выходила. Уже потом до меня вести дошли. А если бы знала, что тебя обижают, пулей бы на помощь прилетела.
— Так тебя, значит, и видение не зацепило?
— Какое там! Всё самое интересное мимо меня проходит.
— Да, много ты потеряла, — посочувствовал Цимбаларь, хотя мог бы поклясться, что видел вчера Зинку у опорного пункта, вот только не понял, в каком качестве она там оказалась: случайного зеваки или грозного мстителя.
— А правда, что училка — твоя законная жена? — с томным видом поинтересовалась Зинка.
— Глупости. Мы просто работаем вместе, — ответил Цимбаларь (скрывать принадлежность Людочки и Кондакова к правоохранительным органам смысла уже не имело).
— Не представляю даже, как мужики с такими кобылами живут, — Зинка, явно кокетничая, сбросила шаль. — Она же лёжа в постели ногой до потолка достанет. Любовница должна быть маленькой и хрупкой. Это и для секса удобней, и мужское самолюбие тешит.
— Мне такие проблемы как-то побоку, — Цимбаларь сделал постное лицо. — Излишним самолюбием не страдаю, а на секс не хватает времени.
