— Ни хрена с ним пока не случилось. Цветёт и пахнет. На, послушай сама. — Илюха приложил мобильник к сетке.
— Привет! Я в норме, — торопливо произнёс Ваня. — Хотя жить приходится среди свиней и собак.
— Будь осторожен, бетил противодействует нам! — сказала Людочка.
— А ну-ка без фокусов! — рявкнул Илюха. — Какой ещё бетил-метил? Чтоб через три дня деньги были готовы!
— Сто тысяч — нереальная сумма, — мягко возразила Людочка. — Тем более что в столь короткий срок её не собрать. Умерьте, пожалуйста, свой аппетит. Давайте сойдёмся на десяти, и завтра вы получите деньги в любом удобном для вас месте.
В ответ Илюха зловещим голосом произнёс:
— Слышишь, как мой кобель тявкает? Между прочим, я в своё время тыщу баксов за него отдал. А ты родного человека в десять кусков оценила. Уж лучше я его своей скотине скормлю. Хотя бы экономия в хозяйстве будет.
— Тем не менее о ста тысячах не может быть и речи. Пятнадцать-шестнадцать — это максимум того, что я могу добыть к субботе.
Ясное дело, что платить выкуп Людочка вообще не собиралась, а лишь прощупывала Илюху, пытаясь вытянуть из него как можно больше сведений, позволяющих установить местонахождение заложника. Но она не учла одного важного обстоятельства — вспыльчивый нрав своего собеседника.
— Добудь, — сказал Илюха, как бы соглашаясь. — И купи себе на них новые прокладки! Следующий раз я позвоню через три дня. Если ста тысяч не будет, считай, что ты подписала этому заморышу смертный приговор! Предупреждаю, даром кормить его я не собираюсь.
В сердцах Илюха отшвырнул мобильник, тем самым допустив непоправимую ошибку. Мастиф, привыкший бегать за поноской, метнулся вслед улетающему предмету и в мгновение ока доставил его назад. Но то, что плюхнулось к ногам хозяина, было уже не аппаратом беспроводной связи, а комком искорёженной пластмассы. Как видно, бог не зря дал собаке клыки.
Наступило тягостное молчание, которое прервал жалобный голосок Вани:
— Вот те на! Как же теперь связаться с сестрой? Я её номер на память не знаю.
— Крокодил ты двужопый! — Пнув искательно повизгивающего мастифа ногой, Илюха ушёл в дом.
В полном неведении прошли сутки. Сначала Ваня ощутил голод. Потом жажду. Ещё чуть позже ему нестерпимо захотелось курнуть.
И если последнее желание было заведомо невыполнимым, то два предыдущих он с горем пополам удовлетворил. С восточной стороны вплотную к вольеру подступали заросли малины, что позволяло собирать сочные, по-осеннему сладкие ягоды. Как отметил для себя Ваня, малина здесь была сортовая, не чета той, которая произрастала на даче Кондакова.
Аппетит, как говорится, приходит с едой, а сноровка — с опытом. Вскоре Ваня убедился: вместо того чтобы собирать ягоды поштучно, проще будет срезать стебель под корень и втащить его в вольер. Дело пошло значительно быстрее.
Набив брюхо этой малокалорийной, хотя и богатой витаминами пищей, Ваня сделал ещё одно маленькое открытие. Оказалось, что очищенным от ягод и листьев стеблем малины можно было действовать как палкой — и пса дразнить, и подтаскивать к себе разные мелкие предметы, и даже дотянуться до выключателя.
После получаса безуспешных попыток он сумел-таки зажечь свет в вольере. Чтобы его выключить, понадобилось ещё меньше времени.
Когда лампочка погасла, в голове Вани вспыхнула идея — рискованная, как и всё то, что он делал в своей жизни.
На пару дней без пропитания остался не только Ваня, но и свиньи с собакой. Очевидно, печальное происшествие с мобильником выбило Илюху из колеи, и без того достаточно расхлябанной. Он запил.
Со стороны дома допоздна слышались разудалые песни, сопровождаемые пиликаньем гармошки. Предпочтение почему-то отдавалось революционно-патриотическому репертуару, причем текст безбожно коверкался. Например, «Варшавянка» в исполнении Илюхи выглядела так:
Впрочем, иногда на него нападало лирическое настроение, и тогда в глухой ночи раздавалась популярнейшая мелодия Бориса Мокроусова:
Мастиф где-то пропадал, наверное мышкуя с голодухи. Свиньи, перед тем как угомониться, чуть не разнесли свой хлев.
Бодрствовал и Ваня, которому не давали покоя слова Людочки о том, что бетил начал противодействовать опергруппе. Следовательно, надеяться на шальную удачу не приходилось, а, наоборот, в любой момент следовало ожидать от судьбы коварной подножки.
Потеря мобильника чрезвычайно осложнила положение маленького заложника. Он действительно не помнил телефона Людочки, а звонить кому-либо другому, похоже, не имело смысла.
Конечно, Илюха мог послать в Москву своего приятеля-наркота, дабы тот попытался разыскать нужный номер, по в компаниях мобильной связи подобная информация всегда считалась закрытой.
Таким образом из курицы, обещавшей снести золотое яичко, Ваня превращался в опасного свидетеля. Разумнее всего (с точки зрения похитителей, конечно) было зашибить его поленом или затравить собакой. Именно эта версия — самая мрачная из всех возможных — и подтвердилась наутро, когда непротрезвевший Илюха, одетый только в офицерские галифе, появился возле вольера.
Вывалив перед вольером кучу объедков, он налитыми кровью глазами уставился на Ваню и прохрипел:
— Не получилось у нас взаимопонимание. Пачкать о тебя руки не хочу, а отпустить не имею права. Своя шкура дороже. Так что подыхай здесь сам...
Илюха ушёл к свиньям, заранее приветствовавшим его радостным хрюканьем, а Ваня без промедления приступил к выполнению задуманного плана. Взобравшись по сетке к потолку вольера и повиснув на электрическом шнуре, он оторвал его от плафона. Затем концы проводов были зачищены и загнуты крючком.
Минут пять ушло на возню с выключателем. Теперь шнур находился под током и представлял собой
