столовыми ножами. С молчаливого согласия всех временных обитателей конспиративной квартиры завтрак решено было отложить до лучших времён. Как выразился нечуткий по молодости лет Цимбаларь: «Уж потом гульнём — не на банкете, так на поминках».
За час до начала приёма Ваня Коршун коротко телефонировал:
— Всё, отъехала!
— Сколько в машине человек? — осведомился Цимбаларь.
— С Гобой пятеро.
— Какое у них оружие?
— Со стороны не заметно. Наверное, только шпалеры.
— Как коты? Не загрызли тебя?
— Не загрызли, зато обоссали.
— Ничего, ссаки не кровь… Конец связи.
Когда чёрный «Мерседес» въехал во двор, с четырёх сторон окружённый высотными зданиями, и остановился напротив их подъезда, Цимбаларь нырнул под кровать, на которой Валя-Эргида провела одинокую ночь. Оттуда он по мобильнику связался с отделом и заказал омоновцев, причём по полной программе — со снайперами и светошумовыми гранатами. Однако штурм «Мерседеса» они должны были начать только в том случае, если ситуация выйдет из-под контроля.
Кондаков уже занял пост у дверей, а Людочка, приникнув к окну, вела детальный репортаж о всех событиях, происходящих снаружи.
— Из машины вышли трое, — сообщила она. — Идут к подъезду… Озираются… Похоже, что среди них есть женщина.
— Это, случайно, не та самая плакса, которая приползала вчера? — поинтересовался из спальни Цимбаларь.
— Вряд ли… Одета, как цыганка. Все трое скрылись из поля зрения… Нет, двое вернулись… Встали по обе стороны от подъезда. Женщины больше не видно.
— Не видно, зато слышно, — заявил Кондаков, припавший к дверному звонку. — Лифт-то как лязгает! Это он к нам едет… Ближе, ближе, ближе… Остановился! А вот и наша красавица показалась. Идёт, как к себе домой.
В тот же момент раздались короткие, требовательные звонки.
Не снимая цепочки, Кондаков приоткрыл дверь и поинтересовался причинами столь раннего визита.
— Отворяй! Я не по своей нужде, а ради интересов твоей хозяйки, — голос гостьи, прокуренный и низкий, живо напоминал о давешнем телефонном разговоре.
— Тогда прошу заходить. — Кондаков впустил в прихожую толстую особу, завёрнутую в цветастые шали и вульгарно накрашенную. — Верхнюю одежду снять не желаете?
— Ещё чего! — фыркнула гостья, стреляя глазами по сторонам. — Я её последний раз десять лет назад снимала, когда младшую дочку рожала.
— А рукавички мешать не будут?
— Сниму, если потребуется, — отрезала толстуха. — Зябко у вас что-то…
Бесцеремонно отстранив самозваного дворецкого, она направилась прямо в гостиную, словно заранее знала расположение комнат в квартире. Кондаков немедленно закрыл входную дверь на все имеющиеся запорные устройства. Запах в прихожей остался такой, что хоть святых выноси — то ли толстуха, отправляясь с визитом, каждый раз выливала на себя целый флакон дешёвого одеколона, то ли, ради профилактики, употребляла его внутрь.
Оказавшись в гостиной, странная посетительница пропела какое-то витиеватое приветствие и уселась — не на предложенный ей стул, а на расположенный в сторонке диванчик, что сразу спутало планы Цимбаларя.
— Гадаешь, значит? — оглядываясь по сторонам, осведомилась она.
— А в чём, собственно говоря, дело? — Валя-Эргида, не поднимая головы, перебирала карты.
— А в том, что ты нашему бизнесу мешаешь. Здесь гадалок и без тебя хватает. Интересоваться надо, когда на чужую территорию лезешь.
— Впервые про эту проблему слышу, — холодно ответила Валя-Эргида. — У меня официальная лицензия, выданная соответствующими органами.
— Подотрись ей… Если хочешь спокойно работать, половину навара будешь мне отдавать.
— А если не буду?
— Тогда и тебя не будет. Сама понимаешь, о чём я говорю, — тётка хрипло хохотнула. — Эти порядки не нами заведены… А может, у тебя крыша есть?
— Вы про какую крышу? — Валя-Эргида подняла глаза к потолку. — Про эту?
— Ага… И откуда только ты, такая наивная, взялась? Не с Луны ли?
— Нет, из Сызрани, — сообщила Валя-Эргида.
— Хорошее местечко, — гостья закурила, не спрашивая разрешения и не снимая перчаток. — Наш табор в тех краях кочевал когда-то. Ты где жила?
— На Локомобильной улице.
— Помню такую. Это же совсем рядом с Волгой.
— Я бы не сказала. От нас до Волги почти час ходьбы. И всё под гору.
— А как ты домой с вокзала добираешься? Далеко, наверное.
— Нет, двадцать минут на автобусе. Можно на «шестом», можно на «двойке».
— Родители у тебя местные? — продолжала участливо расспрашивать гостья.
— Местные. Отец на турбинном заводе работал, а мать на птицефабрике. Только отец уже умер.
— Ай-я-яй! Так ты, значит, почти сирота?
— Почему же… У меня старший брат есть. Правда, мы с ним связь потеряли. По всей стране шастает. Из тюрьмы в банду, из банды в тюрьму… Сергеем зовут.
— Помнишь ты его? — тётка, немного ослабив свои платки, подалась вперёд.
— Смутно. Мне ведь лет семь было, когда его в армию забрали. С тех пор и не виделись.
— Ну и дела… — апломб гостьи слегка поубавился. — Ладно, раскинь картинки. Посмотрим, какая из тебя гадалка.
— На вас гадать? — Валя-Эргида искоса глянула на толстуху.
— На кого же ещё…
— Какие карты предпочитаете — гадальные или обыкновенные?
— Давай обыкновенные. Быстрее будет.
— Сами вы какой масти? Крестовой?
— Масти я пиковой. Но гадать надо на короля. Я хоть по рождению и дама, но по положению король. Так у нас принято.
— Как угодно. — Валя-Эргида уже перетасовала колоду. — Снимите.
— Ты только канитель не разводи. Говори без экивоков что со мной было прежде и чего ожидать в будущем.
— Не так быстро… Дайте хоть карты разложить… Ничего хорошего у вас прежде не было, — она указала на пикового короля, попавшего в самое незавидное окружение. — Одни пустые хлопоты да казённые дома… А это всё враги ваши — тузы да валеты.
— Как же ко мне относятся дамы?
— Были и дамы… Но все они в прошлом. Разбежались подружки… Сейчас заглянем в будущее.
Валя-Эргида повторила с колодой все необходимые манипуляции, но и на этот раз карты легли — хуже некуда. Исключение составляла лишь одинокая бубновая шестёрка, примостившаяся под боком у короля.
— В самое ближайшее время будет вам хорошая весть, — объяснила Валя-Эргида. — Но всё остальное так себе. Опять враги, опять неприятности, опять казённый дом.
— Неужели и эта красотка против меня? — гостья указала на червовую даму, вклинившуюся в грозное каре тузов и валетов.
