каштаны и глинтвейн, посмотрели на выступления акробата и фокусника, поглазели в аллее королевы Изабеллы на африканских зверей в клетках, присоединились к труппе уличных музыкантов и с удовольствием подпевали их обширному репертуару фривольных песенок. А потом оказались в центре города, на Имперской площади, куда сходились пять главных улиц. Внизу с шипением плевались искрами шутихи, в небе взрывались гроздья фейерверка, капелла исполняла народные мелодии, а люди танцевали прямо на улице. Похолодало, и Кристина, на которой поверх тонкого вечернего платья был наброшен легкий прогулочный плащ, побежала к костру греть руки. Она откинула на спину длинные светлые волосы и повернулась к дону Мигелю, блестя глазами сквозь прорези черной полумаски.
— Ах, Мигель! Никогда бы не подумала, что жители вашего туманного острова умеют так веселиться.
— Покорив Англию, мы, испанцы, принесли с юга немного солнца, — улыбнулся Наварро. — Конечно, не всем по нраву подобные праздники, словно развлекаться — грех, но, слава Богу, таких ханжей немного. Скажите, а наши развлечения очень отличаются от тех, к которым вы привыкли у себя на родине?
— О, только внешне. Естественно, у нас гораздо холоднее. Зимой мы катаемся на коньках или на лыжах. Пока лежит снег. Но, в принципе, все то же самое, — она повернула свое раскрасневшееся лицо. — Ой, Мигель, почему вы печальны? Что случилось?
— Я вспомнил… — он помедлил. Раньше он никогда бы не доверил своих мыслей посторонней молодой девушке, пусть даже благородного происхождения. Однако Кристина была так непохожа на остальных… — Я вспомнил другие праздники, на которых побывал. В других местах и в другие времена, — продолжил он. — Праздник ацтеков в честь Ксипа, лишенного кожи божества, на котором жрецы были одеты в человеческую кожу и занимались ритуальным каннибализмом после того, как вырывали сердце из жертвы.
— Вы это видели?
— Да, видел. А в Большом цирке Древнего Рима гладиаторы умирали только для того, чтобы удовлетворить зрителей, жаждущих крови. И…
Он зябко повел плечами.
— Не удивительно, что вы помрачнели, — заметила Кристина. — Извините, что я иронизировала. Это, должно быть, нелегко — носить в себе такие воспоминания.
— Это не так тяжело, как кажется. Бывало же в прошлом и безобидное веселье вроде нынешнего. Чопорным людям и пуританам, осуждающим веселье в новогоднюю ночь, стоило бы стать терпимее — мир изменился к лучшему. Что бы они запели, если бы мы все еще публично убивали друг друга ради какого-то ритуала?
Кристина молча кивнула, взяла его под руку и увела от костра.
— Я так хорошо согрелась. Странно, хотя здесь, в Лондресе, не так холодно, как дома, но до костра я успела промерзнуть до костей. Наверное, виновата влажность, к которой я просто не привыкла. Как это она выносит такой холод? — Кристина высвободила руку и указала на что-то на другой стороне площади.
Сначала Мигель не понял, о чем это она; но два молодых парня заметили ее жест, подняли головы и удивленно засвистели.
— Гляди! — толкнул один другого. — Нет, ты только глянь!
Глаза второго полезли из орбит.
— Пьяная или сумасшедшая? — спросил он. — Так себя вести!… Наверное, сумасшедшая.
— Какое интересное сумасшествие! — воскликнул первый.
Дон Мигель, наконец, разглядел, кого они обсуждают, и решил, что у девушки мозги не в порядке. Костюм ее казался нелепым даже в эту ночь, когда прохожие щеголяли в самых фантастических нарядах. Он состоял из голубых перьев, приклеенных к коже на бедра, ягодицы и живот до пупка. На ногах красные башмачки, на запястьях — нитки жемчуга, на лице, плечах и груди — желтая раскраска. Похоже, она попала на Имперскую площадь с набережной, и теперь стояла посередине, озираясь, словно загнанный зверь.
Из толпы послышались смех и ругательства, музыка смолкла. Пожилой господин ухватил за рукав гражданского гвардейца и негодующе тыкал пальцем в сторону девушки в перьях. Дон Мигель не расслышал слов, но их значение не вызывало сомнений.
— Держите ваше мнение при себе! — закричал ему ухмыляющийся парнишка. — Нам нравится, в чем она расхаживает!
Мигель подумал, что негоже дочери герцога взирать на полуобнаженное тело, но Кристина ничуть не смутилась — она с любопытством разглядывала девушку в голубых перьях.
— Мигель, такого я еще никогда не видела! Откуда она взялась, как вы думаете? Откуда-то из тропиков? Из Азии? Из Африки?
При этих словах Мигеля охватило предчувствие, но чего именно, он не успел осознать. Несколько подвыпивших мужчин, похотливо ухмыляясь, медленно двинулись к девушке. Та сжалась в комок, затравленно озираясь.
Назревало отвратительное зрелище.
— Кристина, — тихо сказал дон Мигель, — нам лучше отсюда уйти.
— Еще лучше было бы прижечь задницы гвардейцам и проследить, чтобы они помогли бедняжке, пока ее не изнасиловали!
Ее ответ был как пощечина.
Привыкший к традиционному лексикону благовоспитанных дам, дон Мигель ошарашено уставился на спутницу и ненадолго отвлекся. Внезапный крик вернул его к действительности. Он обернулся и с удивлением увидел, что один пьянчужка валяется на земле, а второго девушка отправляет вслед за ним броском через бедро.
— О, великолепно! — Кристина захлопала в ладоши и ухватила Мигеля за локоть. — Давайте подойдем ближе и поаплодируем.
Его же не оставляло беспокойство, вызванное ее недавними словами.
Я такого еще никогда не видела…
Раздвигая плечами толпу, он двинулся к украшенной перьями девушке. Кристина протискивалась за ним.
Когда он пробился, к двум мужчинам на земле добавилась еще пара. Потирая ушибленные места, те отчаянно ругались, и девушка тоже не скупилась на проклятия. Голос у нее был низкий, как у мужчины. Дон Мигель вслушался, и волосы его встали дыбом.
Девушка была невысокой и худенькой, но жилистой. Жесткие черные волосы двумя крыльями опадали на щеки. Кожа ее была бледно-оливкового цвета, а выкрикивала она на языке, похожем на китайский.
Дон Мигель досконально изучал обычаи, языки и одежду самых крупных цивилизаций в истории, умел изъясняться на греческом, персидском и арамейских языках. Он был в состоянии распознать наиболее характерные группы гласных и согласных звуков многих других языков, которыми не владел; но то, что девушка шипела в адрес напавших, не принадлежало ни одному из них.
Может быть, она из свиты китайского посла? Но вряд ли это танцовщица или гейша. Чтобы разбросать нескольких здоровенных мужиков, нужно совсем другое умение.
Тут что-то не сходится!
Он сделал шаг в сторону девушки… Она вскрикнула и внезапно кинулась на него.
Он с ужасом осознал, что она настроена убить. От Удара в пах он сумел уклониться, и большой палец ее ноги угодил в бедро. Удар был так силен, что он упал на колени. Она схватила его правую руку за запястье и локоть и так резко вывернула назад, что чуть не вывихнула плечо. Он рванул руку, качнулся вперед и назад, вытянул ногу, описал ей полукруг и сделал подсечку. Девушка была невероятно сильной, но очень легкой, и против этого приема не устояла.
Она рухнула, но тут же вскочила на ноги и прыгнула на него, целясь головой в живот. Он упал на спину и ударом ног перебросил девушку через себя, и она растянулась где-то за его головой. Резко вскочила и попыталась вцепиться в его руку зубами. Он рывком поднялся и навалился на нее всем телом, прижимая локти и ноги к земле.
