– Я не верю тебе. Я не верю ни одному твоему слову!
Я попыталась вырвать поводья у него из рук, но он крепко держал их. Я стала драться, оцарапала ему лицо, попала кулаком по скуле. Сет вышиб меня из седла, и мы покатились по земле. Я кричала что-то нечленораздельное и проклинала его на разных языках.
– Трус! Зверь! Жадное, эгоистичное животное!
Он крепко держал меня за запястья и пытался говорить спокойно, но я не слушала его. В конце концов Сет с размаху ударил меня кулаком в челюсть, и я провалилась в темноту.
Должно быть, он забросил меня на спину Огненной, потому что когда я очнулась, то обнаружила, что лежу на траве и солнце греет мне лицо и безумно ноющий живот. Я села и потерла распухшую челюсть. Каравана не было видно. Сет стоял рядом и, поглаживая ноздри Блайзу, смотрел на меня.
– Ты не имел права так поступать, – тихо сказала я.
– Я не мог пустить тебя в караван, – сказал он, даже не пытаясь извиниться, – но ты не слушала никаких доводов.
– Да, – с горечью сказала я, – и не послушаю. Кроме того, тебе представился отличный повод ударить меня. Сет Мак-Клелланд, самый сильный и храбрый мужчина, выместил свою злость на слабой, беззащитной женщине!
Он вдруг усмехнулся и сказал:
– Да, ты, конечно, женщина. Но что касается слабой и беззащитной…
– Заткнись, – пробормотала я, затем встала и, шатаясь, направилась к Огненной. – У меня нет настроения ругаться с тобой.
– Вот никогда бы не подумал, – ответил он.
Мы тронулись в путь и не останавливались до захода солнца. На следующее утро нас разбудил проливной дождь.
Я устала и ослабела, к тому же меня стал мучить понос, и я была вынуждена часто слезать с лошади. Мне больше не хотелось состязаться с Сетом в выносливости.
Во время очередной остановки он подошел ко мне и принялся выговаривать, что я его задерживаю.
– Что ты понимаешь! – огрызнулась я. – Ты не женщина!
– А ты часом не беременна? – спросил Сет.
– Слава Богу, нет. Поезжай. Я догоню тебя. – Я махнула ему рукой.
Дождь промочил меня насквозь. Я замерзла и чувствовала себя ужасно. Лошади увязали копытами в размокшем торфе. Гром гремел прямо над нашими головами, а один раз молния ударила так близко, что я почувствовала запах паленой земли. Я мечтала, чтобы мы сделали привал, но не хотела просить об этом Сета. Мы продолжали двигаться вперед. Почва постепенно становилась все более твердой и каменистой. Наконец мы оказались на берегу реки Платт – в трехстах шестнадцати милях от Индепенденса. По сравнению с Миссисипи Платт была не рекой, а болотом в милю шириной, непроходимым из-за плывунов.
Но какое мне дело до плывунов? Я чувствовала себя ужасно. Меня так измучили поносы, что я еле сидела в седле. В очередной раз я слезла с коня, потому что началась рвота. Поднявшись наконец с колен, я тяжело привалилась к Огненной.
К нам подъехал Сет.
– Снова зов природы? – язвительно спросил он. – Послушай, Рони, если ты не можешь ехать вровень со мной…
Из-за шума дождя и раскатов грома я почти не слышала Сета, но сказала громко, как только могла:
– Я скорее умру в седле, чем…
Внезапная боль в животе согнула меня пополам. Я упала на колени, и меня снова вырвало. Уже не едой, а какой-то жижей молочного цвета, которую тут же смыл дождь.
Сильные руки Сета подхватили меня под локти и поставили на ноги. Над самым ухом прозвучал его голос:
– У тебя понос? Да?
Я была почти без чувств, но все же покраснела, как помидор, и с возмущением, на какое только была способна, сказала:
– Что за глупые вопросы? Это не твоего ума дело, черт побери.
– Нет, моего! – крикнул Сет, и, клянусь, его голос перекрыл раскат грома. – Да или нет? Ну, отвечай!
– Да. – Я пожала плечами. Конечно, он принимал моего ребенка, но это не дает ему никакого права…
– Когда это началось?
– Прошлой ночью.
– Боже, почему ты мне не сказала?
Глупый вопрос. Прежде чем я успела ответить, мой живот пронзила такая боль, что я упала на колени прямо в грязь и до крови закусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Меня снова вырвало. Потом еще раз.
Я видела словно в тумане, как Сет натянул нашу маленькую парусиновую палатку и развел костер. Я даже зауважала его. Мне много раз приходилось видеть, как цыгане под проливным дождем пытаются развести костер: Сету это удалось поразительно быстро. Конечно, ему немало помогли в этом кусочки буйволовой кожи, которые он носил с собой под курткой специально для этой цели.
Через полчаса он затащил меня в палатку. В центральной части ее высота достигала четырех футов, то есть места было достаточно, чтобы мужчина мог, не сгибаясь, стоять на коленях.
Сет начал снимать с меня одежду, всю, даже тонкую нижнюю рубашку и кружевные панталоны.
– Что ты делаешь? – спросила я и сама не узнала свой голос: низкий, хриплый, скрипучий. У меня пересохло во рту.
– Легче будет тебя мыть, когда ты сделаешь под себя, – прямо ответил Сет. Я содрогнулась. Там, откуда я пришла, мужчины не обсуждали так открыто подобные вещи. По крайней мере при женщинах. – И потом, ты будешь сильно потеть, вся твоя одежда промокнет, и ты замерзнешь.
– Сделаю под себя? – пробормотала я. – Что за глупости. После вчерашней ночи во мне уже ничего не осталось. Только вода. Я очень хочу пить. Это, наверное, из-за кролика. Послушай моего совета, Сет. Не трать дорогое бордо на здешних кроликов. Они черствые, как подошва.
