– Твой любовник, конечно. Тот, ради кого ты таскаешься сюда. Ты не можешь обвинять меня в излишнем любопытстве. Я не дурак, Рони. Здесь кто-то есть. Должен быть. Ты больше не интересуешься мной. Интересно, где он прячется?
Сет обошел гостиную, столовую и через кухню вышел во внутренний двор. Я преградила ему путь и, задыхаясь, сказала:
– Послушай, Сет, если ты хочешь, я вернусь с тобой в город. Я стану бывать здесь не чаще трех дней в месяц. Ты сердишься из-за того, что я пренебрегаю делами заведения, да?
– Нет, – ответил Сет, присаживаясь на низкий бордюр фонтана. Его рука покоилась на набалдашнике трости. – Дела идут даже лучше, чем обычно. Мы получили такую прибыль, что по возвращении тебя ждет немного денег. Почему ты пытаешься выгнать меня отсюда, Рони? Скажи мне, кто он? Или ты стыдишься его?
В этот момент из другой части дома донесся плач Адама. Сет пристально посмотрел мне в глаза.
– А, ребенок. Наш? Ну давай, выкладывай. Я на тебя не обижусь.
Я не могла вымолвить ни слова. Я даже не могла пошевелиться. Сет поднялся и направился в дом. Я бросилась за ним, чтобы задержать его.
– Это не мой ребенок, – поспешно сказала я. – Это… ребенок Марии! Она пыталась остановить тебя в дверях, помнишь? Маленькая и толстая. О, почему ты не уходишь, Сет? Ребенок есть ребенок. Они все одинаковые. Пожалуйста, уйди с миром!
Сет распахнул дверь в мою спальню. Он понял, что она моя, по костюму для верховой езды, лежавшему на кровати, и вышел из комнаты, даже не заглянув под кровать в поисках спрятавшегося любовника. Затем направился к соседней комнате. Она была пуста. В следующей комнате жила Габриэль. Я должна была остановить его.
Схватив Сета за руку, я чуть не заплакала от отчаяния.
– Пожалуйста, Сет, – умоляла я, – не ищи больше. Для тебя здесь нет ничего интересного, клянусь. Уходи, пожалуйста. Если у тебя когда-нибудь были ко мне хоть какие-то чувства, сделай то, о чем я тебя прошу. Не…
Он схватил меня за плечи, легко отодвинул в сторону и распахнул дверь в комнату Габриэль.
– Кто это? – услышала я его голос. Он подошел к кровати.
– Прости, дорогая, – устало сказала я, прислонившись к дверному косяку. – Я не говорила ему, честно. Он тайно выследил меня. Я не смогла выпроводить его из дома.
– Ты, Габи, – произнес Сет, слова застревали у него в горле. Он опустился на край кровати и взял ее за руку. – О Габи. Боже мой.
Он опустил голову, а Габи, шепча его имя, гладила Сета по волосам. Ее рука, словно белая птица, порхала по темным кудрям брата. В следующее мгновение Сет вскинул голову, глаза его сверкнули.
– Ты знала, – гневно сказал он мне. – Ты все это время знала и ничего мне не говорила.
– О нет, Сет, – сказала Габриэль. – Рони ни в чем не виновата. Я заставила ее пообещать, что она никому из вас ничего не скажет. Я заставила ее поклясться на Библии. Не сердись на нее. Она так добра ко мне, так добра. Я люблю ее, как сестру. Пожалуйста, не сердись на нее, – снова повторила она.
Я больше не могла этого слышать. Я вышла из комнаты, оставив их одних. Сев на край фонтана, я крикнула Марию и велела ей принести Адама матери.
– Этот человек ушел? – спросила Мария.
– Нет, он все еще здесь. Он дядя ребенка. И пусть уж сразу узнает самое худшее.
Мария отнесла пищавшего Адама в комнату Габриэль и закрыла дверь. Я смотрела на трех толстых золотых рыбок в пруду. Счастливые создания, их ничто в мире не беспокоит. Потом я услышала приближавшиеся шаги Сета, но даже не подняла головы.
– Ты не имела права скрывать это от меня, – сказал он.
– Я хотела сказать тебе, – ответила я, – но я дала слово Габриэль.
– Я ее брат, – процедил Сет сквозь зубы. – Не важно, какого ты обо мне мнения, ты должна была все мне рассказать. Ради Габи.
– Ей нельзя волноваться, – робко сказала я, подняв наконец голову и посмотрев ему в глаза. Они были холодны, как камень. – Я хотела рассказать тебе, правда. Но в последнее время мне было нелегко заговорить с тобой.
– Она очень больна, – сказал Сет.
– У нее чахотка. Вероятно, она не переживет зимы, – сказала я, понимая, что говорю жестокие слова.
Сет в отчаянии запустил пальцы в волосы.
– Ей нужен уход. Самый лучший! – в отчаянии бормотал он. – Мы вызовем специалиста…
Я с жалостью посмотрела на него.
– Это не Лондон и не Нью-Йорк, – сказала я. – Здесь нет специалистов. Я была счастлива, когда мне удалось застать врача сравнительно трезвым. А что касается ухода… – Я встала и выпрямилась. – Габриэль и Адам имеют все, что им нужно. Я обо всем позаботилась. Только не думай, что я сделала это для тебя. Я сделала это для них. Я люблю их обоих, как будто они моя плоть и кровь.
– Это твой способ отомстить? – зловеще спросил он. – Ты бы мне не сказала, даже если бы она умерла. Ты хотела, чтобы я продолжал искать ее…
В этот момент из комнаты Габриэль вышла Мария. Она несла Адама, который больше не плакал. Дверь осталась приоткрытой.
– Если твои поиски заключались в том, чтобы выкупить у Профессора «Золотую цыганку» и поселиться там, тогда ты не слишком усердно искал сестру. Я бы сказала тебе, если бы Габи умерла, потому что тогда данное мною слово потеряло бы силу. И не старайся заставить меня почувствовать себя виноватой. Не получится. Я сделала для нее все, что могла, но это не я соблазнила ее и выкрала из родительского дома. Не я насиловала и била, превратив в жалкое создание, каким она стала теперь. Это сделал мужчина. Мужчина, похожий на тебя, Сет, без сердца и души, который считал, что можно попользоваться девушкой и бросить, разбив ей сердце, потому что она всего лишь глупая женщина. Ты готов убить его, да? Мужчину, который так с ней поступил? И всех остальных мерзавцев, которые причинили ей боль? Потому что она твоя сестра, твоя драгоценная Габриэль. А как насчет женщин, которых погубил ты, Сет? Как насчет меня? Мне было всего шестнадцать. Я была молода и невинна, как Габриэль. Разве у тебя было ко мне сострадание? Не было, как и у этих подонков к твоей сестре.
Через двор снова прошла Мария. На этот раз она несла таз с водой. Она вошла в комнату Габи, и дверь за ней захлопнулась.
– Хотя какая польза от этого разговора? – устало вздохнула я. – Сейчас важно только то, что может помочь Габриэль. Мы должны использовать оставшееся ей время, чтобы сделать ее счастливой. Можешь остаться, раз ты все равно приехал. Будет даже лучше, если кто-нибудь из родных побудет рядом с ней. Ей сейчас нелегко. Она боится смерти, но ты можешь придать ей сил и храбрости. Помоги ей. Она верит, что ты самый замечательный, что ты никому не можешь сделать зла. Она не хотела, чтобы я кому-нибудь рассказала о ней, но особенно тебе. Она думала, что тебе будет стыдно за нее. Пусть она унесет эти иллюзии с
