Эти «важные» слова ничего не сказали мне, но я не стала просить его объяснить их значение. Впереди было еще много времени, как казалось мне. Я чувствовала себя сонной и счастливой. И любимой.
Глава 6
Я СТАНОВЛЮСЬ МУДРЕЕ
Я замерла на середине лестницы. По черным и белым мраморным квадратам пола на коленях ползал лысый мужчина и собирал рассыпавшиеся жемчужины. Услышав мои шаги, он поднял голову.
– О! – Он торопливо поднялся. Поверх черных брюк и белой рубашки на нем был длинный черный фартук. Очевидно, слуга. – Доброе утро, мадемуазель.
Я медленно спустилась по лестнице, держась за перила. Из высоких окон около входной двери лились потоки солнечного света. Я прикрыла ладонью глаза и зажмурилась.
– Доброе утро. – Мой голос показался мне каким-то слабым, словно доносившимся издалека. – Не могли бы вы… не могли бы вы сказать мне, мсье, где я нахожусь?
– Где? Вы в особняке мсье Сета Гаррета, мадемуазель, – вежливо ответил слуга. Из его тона было ясно, что неплохо бы было мне самой знать об этом.
– Да-да, – нетерпеливо перебила я его. – Но я не знаю, где расположен этот дом. Я должна вернуться назад…
– А… – В его глазах мелькнула тень сочувствия. – Я сейчас позову кучера, Буше. Он отвезет вас домой, мадемуазель. Не могли бы вы подождать несколько минут? – Он кивнул на стул с высокой спинкой, что стоял около стены, и быстро вышел.
Я, вздохнув, тяжело опустилась на нижнюю ступень лестницы. Ужасно болела голова, меня слегка мутило, на душе скребли кошки. Я вспомнила обнаженного мужчину, которого оставила наверху, вспомнила все бесстыдство прошедшей ночи и в ужасе закрыла глаза. Мы еще дважды занимались любовью: перед тем как заснуть и рано утром. Потом Сет заснул, а я лежала и думала, думала, думала. Я испытывала сильную радость, к которой примешивалось легкое сожаление и удивление от того, что все так быстро произошло. Сейчас надо было скорее вернуться к мадам Одетте и объясниться с ней. Разумеется, до свадьбы мне придется жить на рю де Вожирар – того требуют приличия. Да, необходимо еще о многом подумать, а моя голова словно разламывается на куски…
Через некоторое время за входной дверью послышался шорох колес по подъездной дорожке. Вошел слуга.
– Коляска подана, мадемуазель. Сюда, пожалуйста. Он распахнул входную дверь и проводил меня к воротам, где стояла коляска. Я вспомнила, что этот же кучер вез нас вчера вечером. Они со слугой обменялись многозначительными взглядами, но я решила, что их просто смущает вид моих распущенных волос. Надо было бы вновь заплести их в косы и уложить в прическу, но я растеряла все шпильки, и было лень их искать.
Кучер открыл передо мной дверцу коляски и помог сесть. Я дала ему адрес мадам Одетты на рю де Вожирар. Оглянувшись назад, я увидела на пороге дома слугу, который грустно качал головой.
Дверь мне открыла Мари-Клэр. Она бросила на меня какой-то кислый взгляд и проворчала:
– Хозяйка еще в постели. Она не желает тебя видеть.
– Я знаю, что она рассердилась… Но я должна поговорить с ней, Мари-Клэр, и все объяснить.
– Тебе придется долго объясняться, – фыркнула служанка. – Я еще никогда не видела ее такой злой. Не удивляйся, если она будет швыряться в тебя подушками и вазами.
Я подобрала юбки и стала медленно подниматься по лестнице в спальню мадам Одетты. Старуха полулежала на кровати, ее лицо, окруженное огненно- рыжими волосами, казалось бледным и одутловатым. Я еще ни разу не видела мою наставницу такой старой и изможденной.
Прежде чем я открыла рот, она крикнула:
– Убирайся! Я не хочу больше тебя видеть!
– О мадам, – ласково сказала я, приближаясь к кровати. – Я знаю, вы так обижены, но у меня для вас прекрасные новости! Я скоро выйду замуж, как вы и планировали.
– Мне плевать, что с тобой будет! – По морщинистым щекам мадам Одетты потекли слезы, но она даже не стала их вытирать. – Я не хочу слушать, что ты сделала, где ты была и какой еще позор ты навлекла на мою голову. Я просто не хочу этого знать! Ты бросила меня вчера вечером! Я была не в силах выносить твое безобразное поведение и поднялась наверх, чтобы прилечь, а ты, эгоистка, даже не поинтересовалась, как я себя чувствую. Все, о чем ты думала, – это как бы повеселиться и… попасть в еще одну скандальную историю! Мне уже известно все о том, что вы с этим негодяем Сетом Гарретом сделали с Симоной и Пьером Делакруа. Ты с ума сошла? Разве не повторяла я тебе сотни раз, чтобы ты каждую минуту думала, что делаешь? И что же? Ты устроила безобразную сцену, опозорила себя, и, как будто этого еще недостаточно, – уехала с бала с этим подлецом, этим повесой, этим… мерзавцем!
У меня пересохло во рту.
– Но я думала… он ваш друг.
– Друг? Ты думаешь, он навязал мне маленького оборвыша, потому что я ему так нравлюсь? Да этому человеку нет дела ни до кого, кроме самого себя. Он самый жестокий, холодный и злобный негодяй из всех, кого я знаю.
– О нет! – вскричала я. – Он был очень добр ко мне, очень добр! Он… мы собираемся пожениться!
Мадам Одетта взглянула на мое счастливое, светящееся надеждой лицо.
– Маленькая дурочка, – сказала она презрительно. – Он сделал тебе предложение? – Я открыла рот, но не издала ни звука. – Так я и думала, что нет. Ты вообразила, что погубленная репутация – верный путь к замужеству? Да ты еще хуже, чем просто дура! Ты разрушила все свои надежды на брак с порядочным мужчиной. Неужели ты думаешь, что нужна кому-нибудь теперь, после того, как тебя скомпрометировал и бросил самый известный ловелас Парижа?
– Но… вы никогда не говорили… – слабо запротестовала я. – Вы… говорили… я думала, что он ваш друг! Вы ошибаетесь, мадам, Сет – он совсем другой!
Но пока я говорила, перед моими глазами промелькнула картина из недавнего прошлого: Сет Гаррет, обнаженный, навалившийся на жену хозяина постоялого двора. Мне стало дурно.
– Он именно то, что я сказала, если не еще хуже! – гневно бросила мадам Одетта. Ее пальцы судорожно сжимались, сминая покрывало. – И если ты думаешь, что весь Париж сегодня не обсуждает того, что случилось прошлой ночью!.. Ты теперь его законная шлюха! Я больше не хочу иметь с тобой дела! Немедленно убирайся из моего дома! Отправляйся к своему любовнику! Ему придется приютить тебя. А знаешь, что с тобой будет потом? Он попользуется тобой, возьмет твою красоту и юность и в конце концов вышвырнет тебя на помойку, откуда ты и пришла. Он сделал это с Симоной и еще не знаю со сколькими другими женщинами, и он сделает это с тобой. Думаешь, ты чем-то от них отличаешься? Думаешь, он тебя любит? Да он всю ночь смеялся над тобой, потому что ты оказалась достаточно глупа, чтобы попасться в его сети. Ни один приличный мужчина теперь к тебе и на пушечный выстрел не подойдет, маленькая цыганская дура! А я… мне наплевать!
– Мадам, – сокрушенно сказала я, сев на край кровати и касаясь ее руки. – Вы ошибаетесь, я знаю. Он не такой. Он поступит, как подобает джентльмену.
Мадам Одетта презрительно фыркнула и отдернула руку. Отвернувшись и уткнувшись лицом в подушку, она произнесла невыразительным, тусклым
