– Кто она?
– Обычная шлюха, – спокойно сказал Сет. – Тебе от этого легче?
– Ты ненавидишь меня! О, почему ты не дал мне умереть тогда в Лондоне?
Сет на мгновение опустил руку с бритвой.
– Хотел бы я и сам это знать.
Следующие три ночи он не приходил домой. Я рыдала, пока мне не становилось плохо, и Анна безуспешно меня успокаивала. В присутствии Сета, однако, я старалась сдерживать слезы, чтобы он не понял, как мне больно.
В середине декабря мы переехали в Вену. Дни постепенно стали совсем короткими, землю покрыл снег. Последние недели перед рождением ребенка тянулись нескончаемо медленно. Вена была очень веселым городом, полным развлечений, с давними традициями, как Париж. Я надеялась, что Сет здесь почувствует себя лучше, но он вел себя так, словно я держала его пленником в нашей гостинице. Мы остановились в «Гранд-отель де Пари» на Карлплац. Мы почти не разговаривали. Как правило, он не отвечал мне, а если что-нибудь и говорил, то это обычно был грубый приказ замолчать или ворчание, что я, мол, веду себя как сварливая жена.
Еще никогда я не чувствовала себя такой отчаявшейся, такой одинокой и испуганной. Я не сомневалась, что потеряю Сета. Каждый день я отправлялась на долгие прогулки, просто чтобы сбежать из нашей унылой комнаты в гостинице. И однажды, повинуясь внезапному импульсу, я отправилась к гадалке. Я не призналась ей, что я тоже цыганка, но старая женщина и без того подтвердила мои самые худшие опасения.
– У тебя будет отличный ребенок, мальчик, – протянула она. Мы сидели за чашкой чая в кафе рядом со студенческим кварталом. – Но следи за мужчиной. Темноволосым мужчиной. Он принесет тебе много горя. Он словно птица, готовая улететь при первой же возможности. Если только ты разрежешь его путы…
– Заткнись, старая карга, – прошипела я по-цыгански. – Ты лжешь! Все цыгане лгут! Он не уйдет. Он не посмеет.
– Так ты тоже цыганка и пришла, чтобы я предсказала тебе будущее? – накинулась на меня старуха. – Стыдись! Возвращайся домой и подумай о еще не рожденном ребенке. Подумай о его будущих братьях и сестрах. Вспомни о своей матери и отце…
– У меня никого нет. Все они умерли! Гадалка покачала головой.
– Глупенькая! Он женился на тебе? – Я кивнула. – Тогда о чем ты беспокоишься? Всем мужчинам слегка не по себе в это время. Он просто боится за тебя.
– Он встречается с другими женщинами, – прошептала я.
– Ну и что? – Цыганка пожала плечами. – Он же мужчина, а ты будущая мать и не можешь сейчас спать с ним. Такое часто случается. Не волнуйся. Когда родится сын, он будет горд, как король, и вернется к тебе. Не волнуйся.
Я заплатила ей и ушла. Мне нужно было услышать слова успокоения от цыганки, хотя я знала, что она лжет. Бесцельно блуждая по городу, я забрела в Пратер, огромный парк на острове между Дунаем и Дунайским каналом. Там я долго гуляла, а потом села на скамейку в тихом уголке, под статуей полуобнаженной женщины. Я плакала, закрыв лицо руками, и слезы потоком текли у меня между пальцев.
Мужчина, сидевший на соседней скамье, заговорил со мной по-немецки, а потом, когда увидел, что я не понимаю, перешел на английский.
– Такая хорошенькая женщина не должна плакать. Могу я предложить вам свой носовой платок, мадам?
Несмотря на боль в сердце, я улыбнулась ему. Человечек был очень забавным. Из-под шляпы в разные стороны торчали пряди светло-русых волос. Густые усы были подернуты сединой. В голубых глазах светилась улыбка.
– Нет, спасибо. – Я порылась в своем ридикюле. – У меня есть платок. – Я вытащила маленький квадратик шелка, обшитый кружевами, более подходивший для заигрывания, чем для вытирания слез.
– Очень огорчительно видеть несчастливой такую красавицу, – вздохнул мужчина. – Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Нет-нет. – Я покачала головой и снова улыбнулась ему. – Я просто веду себя очень глупо, только и всего. Ребенок, и снег, и холод… – Я закусила губу и опустила голову.
– Да, разумеется, – кивнул мой собеседник. – Моя жена вела себя точно так же. Она все время плакала, и я в душе чувствовал себя немного обиженным.
– Правда? Я, наверное, действительно несправедлива к мужу. Он боится так же, как и я.
– Конечно, – кивнул мой новый знакомый. – Не сомневаюсь, что все дело обстоит именно таким образом. Без сомнения.
– Да-да, – я спрятала влажный платочек в муфту, – мы оба нервничаем. Мне нельзя думать только о себе, это эгоистично.
– Вот теперь вы говорите, как разумная женщина, – с одобрением отозвался мужчина. – Боже, опять пошел снег! – Он взглянул на небо. Снег шел уже целых полчаса, и поля его шляпы давным-давно побелели, но он только что заметил это. – Возможно, мы могли бы вместе выпить чаю, мадам? – Он встал и коротко кивнул мне. – Красавицы никогда не должны испытывать грусть или… холод.
– Нет, спасибо. – Я встала, протянула ему руку, и он галантно поцеловал кончики моих пальцев. – Вы были очень добры. Спасибо и до свидания.
– До свидания, мадам. Надеюсь, у вас все будет хорошо. Я вышла из парка. Какой добрый человек, думала я. И хорошо одетый к тому же. Возможно, это торговец, хотя, насколько я понимала, в эти часы дня все торговцы корпят над своими бухгалтерскими книгами. Нет, его окружало облако какой-то мечтательности, как того профессора, которого я однажды встретила в Париже. Профессор думал, что разработал систему, как выиграть в «фараона», и как же он был расстроен, когда проигрался в пух и прах. Да, этот человек определенно напомнил мне того профессора.
Мы с Сетом ужинали в гостинице. Мы оба не очень хотели есть, но выпили две бутылки вина. Я не стала рассказывать ему о гадалке, но описала встречу с забавным мужчиной в парке.
– Тебе стоило пойти и выпить с ним чаю, – сказал Сет. – Это могло бы привести к… другим последствиям. – Непристойный смысл его слов был очевиден.
Старательно улыбаясь, я возразила:
– Не думаю, что я интересовала его с этой стороны.
– Почему? У некоторых мужчин очень необычный вкус. Коровы. Овцы. Собаки. Цыганки. Даже беременные женщины. – Сет издал короткий смешок.
– Если моя беременность кажется тебе настолько неприятной, – вскинулась я, покраснев, – то ты должен уйти. Ты не любишь меня, так почему ты должен любить ребенка, которого еще даже ни разу не видел?
– Здесь ты права. – Сет поднял бокал и подмигнул мне. – Очень разумное заключение.
– Ты уйдешь сегодня вечером?
