песчаному склону вниз на берег не составило труда, но спустить его на воду оказалось не так-то просто. Он промочил ноги, но, когда, не очень ловко плюхнувшись в раскачивающееся, непослушное суденышко, наконец, уселся и заскользил по гладкой, сверкающей воде, его охватило восхитительное чувство радостного возбуждения и покоя.
Он вспомнил совет тети Фанни и повёл лодку, чей высокий нос сильно вздымался над водой, вдоль берега. Через мгновение налетевший порыв ветра развернул каноэ в обратную сторону, но, как только ветер стих, удалось взять прежний курс. Квиллер грёб мимо пустынных пляжей и унылых дюн, поросших высокими соснами. Показался клуб «Дюны», ряд весьма солидных коттеджей для отдыха. Он подумал, что их обитатели сейчас наблюдают за ним и завидуют. Двоё помахали ему рукой с крыльца.
С берега снова налетел порыв ветра и взъерошил воду. Нос каноэ развернулся, как флюгер, и оно заскользило в сторону Канады, находящейся всего в сотне миль. Квиллер постарался вспомнить всё своё забытое умение, но, пока ветер не утих, ничего не получалось.
Теперь он оказался от берега дальше, чем следовало, и попробовал вернуться, но здесь, на открытой воде, ветер с берега дул непрерывно, крутя каноэ и мешая с ним справиться, Квиллер отчаянно грёб, беспорядочно погружая весло в воду, изо всех сил пытаясь повернуть каноэ. Но оно только крутилось во все стороны и всё дальше отплывало от берега, туда, где вода уже не была спокойной и гладкой.
Он окончательно потерял контроль над происходящим. Может, лучше прыгнуть за борт и плыть к берегу, бросив каноэ? Он не был опытным пловцом и помнил: вода в озере – ледяная! Нельзя было терять времени. С каждой секундой его относило всё дальше от берега. Квиллер почувствовал, как его охватывает паника.
– Табань! – донёс до него ветер. – Табань… Табань!
Ну конечно! В этом-то всё и дело. Он поменял направление гребка, и каноэ, хотя нос был по- прежнему повёрнут в противоположную сторону, начало медленно двигаться к берегу. Оказавшись под прикрытием дюн, он сумел развернуть лодку носом к берегу.
На пляже, глядя на него, стояли мужчина и женщина, у мужчины в руках был рупор. Они подбадривали его криками, и Квиллер причалил у их ног.
– Мы так переживали за вас, – сказала женщина. – я уже собиралась вызвать вертолет. – Она нервно засмеялась.
– Вам ещё нужно потренироваться, прежде чем выступать на олимпиаде, – заметил мужчина.
Квиллер едва дышал, но всё же сумел поблагодарить своих спасителей.
– Вы, должно быть, мистер Квиллер, – предположила женщина. Она была средних лет, полная, в модной одежде для отдыха. – Я Милдред Хенстейбл, теща Роджера. А это наш ближайший сосед. Бафорд Данфилд.
– Зовите меня просто Бак, – предложил сосед.
– А вы меня Квилл.
Они пожали друг другу руки.
– Вам нужно чего-нибудь выпить, – предложил Бак. – Идёмте в дом. Милдред, вы с нами?
– Спасибо, Бак, но у меня в духовке мясной рулет. Сегодня придёт ужинать Стенли.
– Я хочу поблагодарить вас за индейку, – проговорил Квиллер. – Из неё получились великолепные сандвичи. Сандвич – это вершина моего кулинарного искусства.
Милдред весело рассмеялась, а потом спросила:
– Вы случайно не находили у себя дома браслета из золотой цепочки?
– Нет, но я поищу.
– Если не у вас, значит, я обронила его где-то на пляже.
– В таком случае, – заметил Бак, – проститесь с ним навсегда.
– Если его не смыло волнами, то забрали те распрекрасные девицы.
Мужчины поднялись на вершину дюны, к коттеджу. Бак, ладно сложенный мужчина с гривой седых волос и уверенными манерами, говорил сильным голосом, который хорошо звучал в рупор.
– Вы наверняка рады, что рассеялся туман. Сколько бы собираетесь пробыть здесь?
– Всё лето. У вас часто бывает такой туман?
– Такой сильный? Три-четыре раза за сезон. Зимой мы уезжаем в Техас.
Коттедж оказался современным сооружением из секвойи с выходящей на озеро открытой верандой и стеклянными дверями, которые вели в неприбранную гостиную.
– Прошу простить за беспорядок, – извинился хозяин. – Жена с сестрой отправились в Канаду смотреть какие-то спектакли про умерших королей. Моим девочкам нравятся исторические пьесы… Что будем пить? Я предпочитаю пшеничную, но есть шотландское виски и бурбон. Или хотите джин с тоником?
– Просто тоник или имбирный эль, – ответил Квиллер. – Не пью крепкого.
– Разумно. Надо бы и мне. Приехали рыбачить?
– В рыбной ловле я искушен не больше, чем в управлении каноэ. Я здесь в основном для того, чтобы писать книгу.
– Ух ты! Если бы я владел пером, то написал бы бестселлер. Чего только в жизни не повидал! Двадцать пять лет служил в полиции в Центре. Рано ушёл в отставку с хорошей пенсией, но стало скучно – сами понимаете, – и я нашёл себе работу здесь, в Пикаксе. Начальник полиции маленького городка. Нахлебался под завязку! – Он покачал головой. – От почтенных граждан беспокойства больше, чем от преступников, так что я дал задний ход. И теперь вполне доволен жизнью. Понемножку столярничаю. Видите эти подсвечники? Я сам их вытачиваю, а Милдред продаёт – собирает деньги на больницу.
– Мне нравятся вот эти большие, – сказал Квиллер. – Они похожи на церковные.
Они сидели у бара. Бак налил себе и гостю ещё и зажег трубку, проделав так хорошо знакомый Квиллеру ритуал.
– У меня есть подсвечники и побольше, – сообщил он, попыхивая трубкой. – Пойдём посмотрите мою мастерскую в подвале. – Он провёл гостя в комнату, заполненную инструментом и опилками. – Я начинаю вот с этого, а потом перехожу на тот станок. Простенько, но туристам нравится и служит доброму делу. Милдред позолотила одну пару, и они стали совсем как старинные. Она умная женщина.
– Я слышал, она много делает для больницы.
– Это да, у неё пропасть сумасшедших идей по части того, как собрать деньги. Ну и пусть. Это отвлекает её от собственных проблем.
Табачный дым достиг ноздрей Квиллера.
– Вы курите шотландский табак? – спросил он.
– Откуда вы знаете? Я заказываю его в Центре.
– Я раньше тоже курил этот сорт, «Гроут и Бодл», номер пять.
– Совершенно верно! Я долго курил «Олд Клути», номер три, но в прошлом году поменял сорт.
– А я вперемежку – или «Гроут и Бодл», или «Олд Барлифамбл».
Бак смахнул опилки с капитанского кресла и подвинул его гостю.
– Садитесь сюда, друг мой.
Устроившись в кресле, Квиллер наслаждался запахом опилок и своего любимого табака.
– Скажите, Бак, сколько времени надо, чтобы привыкнуть к здешней жизни?
– Года четыре-пять.
– Вы запираете входную дверь?
– Сначала запирали, а потом бросили.
– Здесь всё иначе, чем у нас, в Центре. Окружение, занятия, погода, привычки, темп жизни, отношения. Никогда не думал, что разница так велика. Мне в основном хотелось на время сбежать от скученности, грязного воздуха, воды и преступлений.
– Насчёт последнего я не был бы столь уверен, – понизил голос Бак.
– Почему вы так говорите?
– У меня есть кое-какие подозрения, – бросил на него многозначительный взгляд отставной полицейский.
Квиллер разгладил усы.
– Может, зайдете ко мне? Выпьем, побеседуем. Я живу в коттедже Клингеншоенов. Бывали там
