у читателей огромной популярностью. Но он оставался живым человеком. – Квиллер с трудом верил, что оказался способен нести подобную чепуху, но продолжал: – Я имею в виду его любовь к семье, его глубокое горе -потерю сыновей, страдания, которые он испытывал из-за болезни вашей матери… Я думаю, вы были опорой и утешением для него. – Взглянув на неё, чтобы увидеть реакцию, он чуть не рассмеялся, настолько комично выглядели её попытки принять соответствующее выражение лица. – Город собирается назвать красивую дорогу именем вашего отца. Как вы полагаете, он одобрил бы это?
– Знаете, он предпочёл бы, чтобы его именем назвали весь город, – сказала она в порыве откровенности, осушив второй бокал манхэттена.
– Как у дочери с отцом, у вас были хорошие отношения с ним? – спросил он невинно.
– Если говорить честно, Квилл, я была той ошибкой, которую часто совершают молодые пары. Мои родители ещё учились в колледже, когда я родилась, поэтому отец воспринял моё появление без энтузиазма. Кроме того, ему больше хотелось сыновей, а не дочерей. Но в последние годы между нами установилась настоящая дружба. Это случается, когда человек стареет.
Квиллер подумал, что это ещё бывает, когда на горизонте маячит перспектива получения наследства.
– В последние годы он доверял мне свои мысли, а я свободно обсуждала с ним свои проблемы. Его смерть – страшная потеря для меня… Что это? – Она оцепенела от страха и посмотрела в сторону холла, откуда слышалось какое-то бормотание, завывание, скрежет когтей.
– Кот разговаривает сам с собой. Вероятно, у него что-то случилось. Извините, я на секунду выйду, – спокойно пояснил Квиллер.
Коко извивался на полу, кусая свою лапу; Квиллер освободил его от запутавшегося в коготках длинного волоса, вспомнив, что это уже во второй раз и что это очень странно.
– Что-то запуталось у него в когтях, – сказал он, вернувшись.
Когда он уходил, она сидела на диване спиной к одной из ширм, но теперь ходила по комнате, рассматривая взятые напрокат предметы. И Квиллеру показалось, что она всё время бросает взгляды в сторону секретера в дальнем конце комнаты.
– Как вам нравится идея Сабрины изменить вид гостиной с помощью ширм? – спросил он.
– Замечательно, – ответила она, но как-то между прочим и, снова сев на диван, стала грызть орехи.
– Очевидно, серый цвет – любимый цвет вашей матери. Сабрина сказала, что у неё были прекрасные серые глаза.
– Да, она любила серое. Она всегда носила серое.
– У вас глаза как у вашей матери, Шерри.
– Думаю, да, – ответила она рассеянно, поглощенная своими мыслями.
– Как печально то, что с ней произошло.
Шерри явно что-то беспокоило, и Квиллер пытался переключить её внимание на себя.
– Я не смог найти озеро Батата. Или это миф? – спросил он.
– Нет, оно существует. Именно там мои братья обычно рыбачили.
– А вы, полагаю, равнодушны к рыбалке?
– Меня никогда не приглашали, – ответила она, пожав плечами.
– Вы помните то время, когда озеро Батата ещё было водопадом?
– М-м… да, помню. Зимой водопад превращался в одну большую сосульку высотой с десятиэтажный дом… Извините меня, Квилл, я хотела бы вздремнуть. Эта авария, вы понимаете… и коктейли…
– Да, конечно. Я понимаю.
– А… они ещё там? – спросила она робко.
– Если вас что-то побеспокоит, скажите мне, – предложил Квиллер, – кошки вас не потревожат.
Коко и Юм-Юм всё ещё сидели в холле, прислушиваясь к разговору, и он прогнал их в кухню. Он понимал, что учтивость требовала закрыть их там, но ему не хотелось этого делать. Кроме того, у него зарождалось смутное предчувствие, которое подтверждалось легким покалыванием над верхней губой.
Шерри поднималась на второй этаж, держась за перила, и, как только она скрылась из виду, он осмотрел секретер в гостиной. Обязательный мистер Бичем поставил его на место, как его и просили, но не закрыл им полностью дверь в кабинет Хокинфилда. С одной стороны выглядывал краешек дверной рамы. Если Шерри заметила это – в чем он был уверен, – что она подумала? Если поставить сейчас стол на место, то заметит ли она это изменение? Он не сомневался, что заметит. Взгляд её серых глаз был наблюдательным, цепким.
Он стоял в раздумье, как вдруг глухой звук падающего предмета, сопровождавшийся тихим звоном колокольчика, встревожил его.
– Это ещё что такое? – пробормотал он.
Это оказался телефон, который лежал на ковре у охотничьего шкафчика, а Коко сидел рядом, преисполненный чувства гордости за содеянное.
– Безобразник! – отругал его Квиллер, поднимая аппарат и проверяя, работает ли он.
Коко, игнорируя замечание, разлегся у шкафчика и стал извиваться, как делал это не раз, но сегодня его изящная передняя лапка что-то пыталась найти под ним. Эти попытки в сочетании с телефонным маневром были достаточным основанием, чтобы возбудить любопытство Квиллера. Кот что-то сообщает ему!
Взяв фонарик, Квиллер посветил им под шкафчиком, но единственное, что смог увидеть, – это коллекцию комочков пыли. Стало ясно, почему миссис Хокинфилд не любила эту вещь: шкаф был не просто уродливый, но и слишком низкий, убирать под ним можно было только лежа на полу.
– Забудь об этом, – сказал Квиллер Коко.
– Йау! – сердито ответил тот, опрокинулся на спину и снова стал шарить под шкафчиком. Квиллер погладил усы и подчинился. На вешалке для зонтов он выбрал тонкую бамбуковую трость с изогнутой ручкой. Потом, опустившись на колени и наклонившись, вслепую несколько раз провёл тростью под шкафом. Выгреб несколько комочков пыли, или «котяток», как называла его мать пушистые комочки ворсинок, пыли и волос собирающихся под мебелью. «Котятки» в доме Хокинфилдов были преимущественно серого цвета, как и ворсинки серых ковров. Потом трость вытащила из-под комода короткую ленточку и небольшой кусочек оберточной бумаги от давно забытого подарка.
– Это всё, – сказал он Коко, который ходил вокруг, явно взволнованный происходящим, и выключил фонарик.
– Йау! – запротестовал Коко.
– Там больше ничего нет, и мне совсем не нравится стоять на голове, чтобы развлекать кого бы то ни было – человека или зверя.
– Йау-йау-йау! – настаивал кот громко и внятно, и тут откуда-то возникла Юм-Юм, поддерживая его своим «н-н-яу!».
Квиллер ясно почувствовал холодок над верхней губой и снова опустился на колени, включил фонарик прижался лицом к полу и провел ещё раз под комодом изогнутой ручкой. На свет появилась резиновая кость для собак.
– Чёрт побери! Это и есть то, что ты хотел достать?! – в сердцах воскликнул Квиллер.
– И-и-и, – говорил Коко, не обращая внимания на кость.
– Хочу, чтобы вы знали: я делаю это под давлением.
Квиллер ещё раз пустил в ход трость, чтобы исследовать самые дальние углы. Сначала он вытащил ещё одного «котёнка»… потом твёрдый резиновый мячик… а затем появился ещё комочек, но настолько необычный и настолько значительный, что Квиллер положил его в ящик охотничьего шкафчика. Поставив на место трость и убрав мусор, он сел, чтобы продумать ход действий.
СЕМНАДЦАТЬ
Когда Шерри спустилась после сна вниз, в её туалете добавилось золотое украшение и от неё
