– Ах батарейки!… Магазин?… «Хомак», кажется… Это на выезде из района Сироиси…
– То есть не совсем по дороге из университета к вокзалу, а чуть севернее, да?
– Может быть, – кивнул он.- Я на такси ехал, да и Саппоро я плохо знаю… Но в принципе таксист не особо плутал. Мне показалось, что до вокзала было не так уж и далеко…
Я отпустил Заречного через двадцать минут, получив от него пустые с точки зрения следствия ответы на вопросы о Селиванове. Как и в случае с Китадзимой, об убиенном соотечественнике он не горевал, знал его опять же шапочно, никаких ни прямых, ни косвенных причин убивать бедного специалиста по Владимиру Сорокину с его салом и льдом у него не было. Внизу его уже дожидались «обработанные» Мураками Нина с Мариной, которые были теперь не столь веселы, как час назад в гостинице. Я помог им вызвать такси, отправил их на конференцию, а сам поднялся в отдел, где застал за своим столом всклокоченную Аюми.
– Ну что наши болтушки-хохотушки, Мураками-сан? – обратился я к ее лохматой голове, присаживаясь на краешек стола. – Чем они с вами по-женски поделились? Какие секреты поведали?
– Показания дали адекватные, расхождений серьезных нет. – Аюми царапнула меня своими крысиными глазками.
– А несерьезных? – Я вдруг почувствовал по ее умненькому взгляду, что за эти дни мы с ней так тесно сработались, что сегодня с утра параллельно двинулись в одном и том же направлении.
– Из того, что имеет отношение к убийству Селиванова, различаются только данные о времени отсутствия за их общим столом в ресторанчике «Унаги-Дом» господина Заречного.
– В понедельник вечером?…
– Да, в вечер убийства Селиванова, – тряхнула она своей ершистой гривой.
– Значит, наш разлюбезный Олег Валерьевич из-за стола выходил? – Я вновь порадовался единству наших с Мураками мыслей.
– Дважды, – опять кивнула она. – Оба раза, естественно, в туалет, или, как он им якобы каждый раз говорил, «на ветер».
– До ветра, – поправил я ее.
– Хорошо, пускай будет «до ветра», хотя «на ветер», по-моему, логичнее, – колко откликнулась она на мой краткий курс русской идиоматики, данный в ответ на ее недавние поучения об обитателях темного омута.
– «На ветер», Мураками-сан, русские обычно деньги бросают, когда эти деньги у них имеются, а «до ветра» выходят, чтобы облегчиться…
– Да? – Она ехидно улыбнулась. – А я до сих пор была уверена, что они все облегчаются «против ветра»! Мужчины по крайней мере…
– И это тоже. Это все в их, русском духе… – охотно согласился я. – Так что не стыкуется по Заречному? По его прогулкам до кафельной «розы ветров»?
– Первый раз, как сказали и Нина Валентиновна, и Марина Борисовна, он вышел в туалет спустя полчаса после их прихода и отсутствовал минут пять – семь.
– Это нормально, – проявил я мужскую солидарность.
– Я догадываюсь, – хмыкнула капитанша.
– А второй раз?
– А второй раз минут через пятьдесят, и вот тут-то, Минамото-сан, у наших с вами девушек показания расходятся, – задумчиво констатировала Аюми.
– Сильно расходятся?
– Нина Валентиновна сказала, что его не было минут десять, а Марина Борисовна говорит, что не меньше пятнадцати.
– И почему, по-вашему, в их показаниях оказалась такая разница, Мураками-сан?
– Ну, во-первых, они обе вообще какие-то неорганизованные, несобранные дамы. А во-вторых, когда они уже выпили по два бокала пива, так что восприятие времени у них, по их же признаниям, несколько нарушилось.
– Понятно. А сами они до нашего холодного хоккайдского ветра выходили?
– Да, по одному разу.
– И сколько каждая из них отсутствовала?
– Нам, Минамото-сан, пятью минутами отделаться труднее. – Аюми по-девичьи зарделась.
– Значит, из всей этой развеселой троицы каждый за столом отсутствовал по десять – пятнадцать минут. Так получается? – Я сполз со стола и ступил на шершавый серый палас.
– Так. Более того… – Тут она запнулась, и румянец на ее бурундучьих щеках вспыхнул с новой силой.
– Более чего? – Я слегка нагнулся к ней и осторожно потянул носом в надежде унюхать какое-нибудь подобие духов, но, разумеется, так ничего и не почувствовал.
– Я сегодня встала рано, не спалось что-то. – Она смущенно посмотрела мне под ноги.
– И? – Я постарался посмотреть на нее взглядом строгого учителя, уличившего хулиганистого ученика в очередной проказе.
– И пошла в «Альфу».
– Следственный эксперимент проводить? – проявил я сэнсэйскую проницательность.
– Неофициальный, – виновато кивнула она.
– Провели? – спросил я ее с деланной лаской. – Провела, – уже весело отозвалась она.
– Успешно?
– От главного входа «Унаги-Дома» до заднего, служебного входа «Альфы» всего две минуты нормального хода. У меня ноги короткие, но даже я в две минуты уложилась, – самокритично поведала она. Если предположить, что убийца Селиванова – один из этих троих, скажем тот же Заречный, то, учитывая физическую слабость Владимира Николаевича и, наоборот, хорошее физическое состояние Олега Валерьевича, в принципе он бы мог уложиться в двенадцать – пятнадцать минут вполне реально.
– Олег Валерьевич мог бы, – согласился я, вспомнив нашу с ним утреннюю «спортивную» встречу около той же «Альфы», а также его сегодняшнюю исповедь на тему альковных ублажений Наташи Китадзимы. – Форма физическая у него действительно неплохая…
– А вот Нина Валентиновна с Мариной Борисовной не смогли бы! – Аюми поковыряла пальчиком воздух.
– Чего это вы их так недооцениваете?
– Физически они, конечно, могучи, и одному Селиванову против них было бы тяжеловато, но вот только…
– Сколько у вас этих «только», Мураками-сан? – Она продолжала удивлять и радовать меня своей служебной прытью.
– Сколько жизнь подбрасывает, столько и есть, – мудро заметила Аюми. – Короче, все мои!
– И это последнее ваше «только» что в себе таит?
– Мне утром повезло: из понедельничной смены в «Унаги-Доме» сегодня три человека было – две судомойки и один уборщик.
– Действительно повезло! – ехидно заметил я. – Целых две судомойки! Редко такое случается!
– И они показали, – она хладнокровно проглотила моего очередного «ежа», – что эта троица попарно тем или иным составом в тот вечер стол не покидала, то есть как минимум двое за столом сидели всю дорогу.
– Зоркие какие судомойки!
– Да, и уборщик тоже! – Аюми продолжала показывать, что класть ей палец в рот не стоит. – А вообще, как я выяснила сегодня, в понедельник на них весь ресторанный люд пялился! Когда еще в типичный японский ресторанчик, где жареного угря подают, такие массивные иностранки заходили! В общем, и официанты, и кухонные – все на них в тот вечер смотрели в четыре глаза.
– В основном на Нину с Мариной, да? – догадался я.
– Естественно, – хихикнула субтильная Мураками.
– Понятно. А нашу прекрасную Ирину, землячку вашу, вы утречком не навестили случайно? – Я напомнил ей, что кроме Нины с Мариной у нас с ней имеется и объект постройнее.
– Никаких телефонных контактов по ней ни ночью, ни утром не было, – отчиталась капитанша. – Ваша «наружка» проводила ее в университет, более ничего.
– А выписываться из «Гранд-отеля» она не собирается? Сегодня же среда!
– Когда она утром выходила, то задержалась у стойки администратора, – сказала Мураками. – После я проверила, оказалось, что она проплатила еще две ночи.
– Две ночи?
– Да, до субботы.
– А что у нас случится в субботу? – спросил я не столько Аюми, сколько воздушное пространство, разделяющее нас.
– Много чего может случиться, – философски заметила она. – До субботы еще далеко…
– Верно, но нас с вами из этого многого должно интересовать только окончание великой филологической конференции.
– Она завершается в пятницу, насколько я знаю, – проявила Мураками свою информированность.
– Тоже верно, но только отчасти.
– От какой части? – съязвила она.
– От экскурсионной.
– А именно?
– На субботу у них запланирована экскурсия в Отару – для всех жаждущих и страждущих, – сообщил я Аюми.
– Понятно, – кивнула она.
– А мне не очень.
– Филологи приедут в Отару, у Ирины Катаямы тоже обратный билет в Ниигату из Отару… Все сходится…
– Билет ее, Мураками-сан, сегодня «сгорел», – напомнил я ей непреложный факт, – а в Ниигате вся наша с вами филологическая братия и без Отару окажется. У них билеты в Россию Через нее.
– Ну тут тогда вывод только один напрашивается…
