— Да? — без всякого интереса спросила она.
— Он пустил на нас глайдеры. Эшли их сожгла.
— Да, другого выхода, наверно, не было.
— Это еще не все. Он не хотел сдаваться, и Эшли взорвала его водородные накопители. Все моментально сгорело.
Вот как. Значит, началось. Открытое неповиновение Эшли. Но страшная новость не вызвала ужаса. Благодаря пониженной скорости передачи импульсов между головным мозгом и спинным. Очень полезная вещь. Надо бы попросить почаще колоть ей эту чудесную смесь.
— Кто-нибудь остался в живых?
— Очень мало. Их подобрали другие корабли. Сейчас ищут оставшихся, но надежды найти еще кого-нибудь очень мало.
Вошел Шен, вслед за ним — Саймон. Ее чувства старались вылезти из могилы, но не могли поднять тяжелую крышку гроба. Да, он очень вырос, пока лежал в коме. Прежняя одежда стала ему совсем мала. Он выглядел уже лет на шесть, а не на четыре. И двигался не так, как Саймон: походка, жесты, поворот головы — все было чужое. Все от Мило!
— Верни мне сына, — спокойно сказала она.
Он понял ее не сразу.
— Это невозможно. Его больше нет.
— Где он?
— Ну, где-то в потустороннем мире… Я не очень силен в метафизике. Но точно знаю, что именно здесь, в данном месте, и именно сейчас, в данный момент, его нет. Он, как бы это сказать поточнее, стерт. Как старая запись. Поверх него записали меня. Правда, не очень качественно. Но со временем, я думаю, все утрясется.
Она тщательно взвесила его слова, не обращая внимания на стоны из могилы. Саймон умер навсегда.
Саймон — то есть, Мило, — торопливо заговорил:
— Я понимаю, тебе это сильно не нравится, но представь себе и мое состояние! Просыпаюсь — и что? Я в теле ребенка! Мы так не договаривались! Я не хочу быть в теле ребенка. Что за дурацкие шутки!
— Ты — Мило?
— Ну да… в некотором смысле.
— И ты помнишь, как ты меня… ты мне сделал ребенка?
— Я тебе уже говорил, что не помню этого, но, очевидно, что так оно и было.
— Зачем? — тихо спросила Джен.
— Инстинкт самосохранения, — ответил он. — Чем больше копий, тем больше шансов на выживание. Выживание — вот высший закон бытия, я тебе не раз уже втолковывал. Хотя вообще-то Мило, то есть «я», насколько помню, уже зарядил одну женщину своей копией. И на одной из космических станций, на Бельведере, уже живет один такой. И еще один — на Марсе. Не понимаю, зачем создавать лишних конкурентов… Короче говоря, почему я — или «он» — обрюхатил тебя, я не понимаю. Вроде бы таких планов у меня не было.
— Ты был очень возбужден, — устало сказала она. — Наверное, потерял контроль над собой.
Он пожал плечами и улыбнулся.
— Очень может быть. Совершенно не исключаю. Но все равно я не должен был просыпаться. Еще слишком рано. Сначала ребенок должен был вырасти.
У Джен кончались последние силы. Она предприняла последнюю попытку.
— Нельзя ли как-нибудь переписать то, что осталось от Саймона, из твоего мозга в другой?
— Нет, Джен. Оставь надежду. Он умер. Его больше нет. Нигде. И никогда больше не будет.
Джен без сил опустилась на медицинское ложе. Засыпая, она услышала тихие шаги вылезшего из заточения чувства отчаяния.
Когда Джен проснулась, чувства окружили ее со всех сторон. Первым ее стало терзать горе по навсегда утерянному сыну. Она заплакала и плакала очень долго, а когда устала и протерла глаза, то увидела, что рядом с ее постелью стоит Киш со стаканом в руке. Она почувствовала сильную жажду и с благодарностью взяла у него стакан.
— Как вы себя чувствуете, госпожа? — спросил он.
Она отпила глоток холодной воды и сказала:
— Не так уж и плохо. Правда, не во всем.
Ее тело хорошо отдохнуло, только мозг не мог никак расслабиться. Она огляделась и увидела, что лежит у себя в комнате.
— Сколько прошло времени, пока я спала?
— Двое суток, госпожа. Последние сутки — в своей постели.
Она отдала пустой стакан Кишу.
— Что делал все это время «он»?
— Вы спрашиваете про Саймона?
— Не зови его так! — резко бросила она. — Саймон умер! Теперь он не Саймон, а Мило! Понятно?
— Да, госпожа… Э-э, Мило всюду совал свой нос и обо всем расспрашивал. Наши с Шеном возможности удовлетворять его любопытство быстро иссякли, и он полностью переключился на Карла… и Эшли.
— Мне это очень не нравится, — заявила она.
— И что же с ним делать? — спросил Киш. — Мы с Шеном предлагаем убрать его на другой корабль.
— Может быть. Не знаю. Надо подумать…
Она действительно не знала, что делать. Да, конечно, Саймон умер, но живо его тело. Может быть, Мило обманывает, и на самом деле есть шанс, что…
Нет, это все иллюзии. Надо от них избавиться, иначе они сведут ее с ума. Она подняла голову вверх.
— Эшли!.. Ты что молчишь? Я хочу говорить с тобой!
Но ответил Карл:
— Эшли говорит, что очень занята и поговорит с вами после.
— Занята?! — воскликнула Джен. — Что за ерунда! Скажи ей, что я хочу говорить с ней немедленно!
— Она все равно отказывается.
— Богиня-Мать! — ужаснулась Джен. — Неужели нельзя как-нибудь ее убрать?
— Совершенно невозможно, — произнес голос за спиной.
Она обернулась. Внутри у нее что-то оборвалось. У двери стоял Саймон… то есть Мило. Стоял и самодовольно улыбался. За прошедшее время он вырос еще больше.
— Поди прочь, — устало сказала она. — Я не хочу тебя видеть. Как-нибудь потом…
Но он не ушел. Наоборот, спокойно приблизился. Самоуверенной походкой Мило. Его высокомерие так не вязалось с обликом шестилетнего ребенка! Он встал рядом с кроватью и сложил руки крест-накрест. «Откуда у него такая уверенность?» — подумала Джен.
— Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — сказал он. — У нас ведь есть немало тем для разговора.
— Не вижу ни одной.
— Ну, твое будущее, например. Должен признаться, я поражен твоими успехами. После… м-м-м… моей смерти ты времени даром не теряла. Ты сильно изменилась… Да, добраться до Небесной башни и суметь дать сигнал на фабрику Небесных Ангелов, это было, наверное, нелегко для темной, забитой замарашки, а?
— Это комплимент? Извини, пожалуйста, что я не благодарю тебя за любезность.
