каких успехов достиг её необычный клон-сын, причём с той степенью откровенности, какая может быть только между двумя бетанками; бабушка Нейсмит часто рассказывала о полученных или отправленных ею посланиях и передавала им новости и поздравления. Карин поняла, что не подумала о возможности разговора между тётей Корделией и мамой. В конце концов, тётя Корделия была на Cергияре, а мама здесь… Она отчаянно начала вычислять, сравнивая два планетарных календаря. Они с Марком уже были любовниками на барраярский Зимнепраздник, когда Форкосиганы в прошлый раз возвращались домой? Нет, уф-ф. Знала тётя Корделия об этом теперь или нет, но тогда ей это было неизвестно.
– Я думала, бетанцы могут делать с мозговой химией что хотят, – сказала Марсия. – Почему они просто так не приведут его в порядок – раз, и всё? Почему это отнимает столько времени?
– Потому что это только отправной пункт, – сказала Карин. – Б
– И его лечение дало хоть какой-то эффект? – спросила мама с сомнением.
– О, да, значительный, – откликнулась Карин, довольная, что может наконец ответить что-то недвусмысленно положительное о Марке.
– И какой же? – спросила её озадаченная мать.
Карин мысленно нарисовала себе картину, как она бессвязно лепечет: «
Стоит сменить тему. Несомненно, можно публично разобрать по косточкам не только её любовный интерес.
– Делия! А твой комаррский коммодор знаком с комаррской невестой Грегора? Ты с ней уже встречалась?
– Да, Дув знал Лаису раньше на Комарре, – оживилась Делия. – У них были некоторые общие, гм… академические интересы.
– Она симпатичная, невысокая и пухленькая, – фыркнула Марсия. – У неё просто поразительные сине-зелёные глаза, и она породит моду на накладные лифчики. А ты в этом году не пополнела?
– Мы все встречались с Лаисой, – вмешалась мама прежде, чем обсуждение стало желчным. – Она кажется очень хорошенькой. И очень умной.
– Да, – сказала Делия, стрельнув в Марсию презрительным взглядом. – Мы с Дувом надеемся, что Грегор не потратит её возможности впустую на светские обязанности, хотя, конечно, она должна будет принять участие в некоторых из них. У неё комаррское экономическое образование. Дув сказал, что она могла бы принимать участие в работе министерских комитетов, если бы ей это позволили. По крайней мере старые форы не могут заставить её быть племенной кобылой. Грегор с Лаисой уже дали всем понять, что планируют использовать для своих младенцев маточный репликатор.
– И какие возражения по этому поводу у консерваторов? – спросила Карин.
– Грегор сказал: если они что-то возразят, то он отправит их обсудить этот вопрос с леди Корделией, – захихикала Марсия. – Если они посмеют.
– Она преподнесёт им их собственные головы на блюде, если они попробуют, – весело заметил Па. – И они знают, что она на это способна. Кроме того, мы всегда можем помочь, продемонстрировав Карин и Оливию как убедительный пример того, что репликаторы дают прекрасные результаты.
Карин усмехнулась. Оливия слабо улыбнулась. Демография их собственной семьи демонстрировала прибытие этой галактической технологии на Барраяр; Куделки были среди первых простых барраярцев, использовавших новый метод вынашивания ребёнка для своих двух младших дочерей. Через какое-то время Карин стало до боли утомлять, что её демонстрируют всем и каждому, словно призовой овощ на Ярмарке Округа, но она понимала, что это её общественный долг. К тому же такое стало случаться намного реже потом, как только эта технология стала широко распространённой – по крайней мере в городах и среди тех слоёв общества, что могли себе это позволить. Впервые она задалась вопросом, что же чувствовала по этому поводу контрольная группа – Делия и Марсия?
– А что комаррцы думают о свадьбе – твой Дув говорил об этом? – спросила Карин Делию
– Они принимают это по-разному, но что ещё можно ожидать от побеждённого мира? Императорский Двор, конечно, предполагает построить на этом всю положительную пропаганду, какую сможет. Вплоть до проведения свадьбы по второму разу на Комарре в комаррском стиле – бедные Грегор и Лаиса. Во всей Имперской СБ отпуска отменены с момента помолвки и до окончания второй церемонии, так что наши с Дувом свадебные планы откладываются до этого времени. – Она глубоко вздохнула. – Ладно, он мне будет принадлежать весь целиком, когда я наконец его получу. Он покоряет вершины новой работы и, как первый комаррец, который возглавит департамент по делам Комарра, знает, что на нём сосредоточены все взгляды в Империи. Особенно, если что-нибудь пойдёт не так. – Она скривилась. – Если уж говорить о чьих-то головах на блюде.
Делия изменилась за этот год. Последний раз, когда она говорила об имперских событиях, разговор шёл о том, что сейчас носят. Карин начала думать, что ей может понравиться этот Дув Галени. Свояк, гм. К этой концепции надо привыкнуть.
Наконец лимузин в последний раз завернул за угол, и показался дом. Дом Куделки был крайним зданием в квартале, с тремя просторными этажами, с окнами, жадно распахнутыми на полукруглый парк; он находился в самом центре столицы и не более чем в полудюжине домов от самого особняка Форкосиганов. Молодая пара купила его двадцать пять лет назад, когда Па был персональным армейским референтом Регента, а мама вышла в отставку из Имперской СБ с поста телохранителя Грегора и его приёмной матери леди Корделии, чтобы родить Делию. Карин не могла подсчитать, на сколько его стоимость должна возрасти с тех пор, хотя Марку, можно поспорить, это бы удалось. Чисто умозрительное упражнение – кто мог согласиться продать это дорогое старое здание, такое скрипучее? Она выбралась из машины, вне себя от радости.
Только поздно вечером у Карин появилась возможность поговорить с родителями наедине. Сперва ей пришлось распаковать вещи, раздать подарки и выкинуть из комнаты всё, что сестры безжалостно сложили туда на время её отсутствия. Потом состоялся большой семейный обед – на него пришли ещё и три её давние лучшие подруги. Каждый говорил и говорил, – разумеется, кроме Па, потягивающего вино и выглядящего столь самодовольным за обеденным столом в окружении восьми женщин. Во всей этой маскирующей болтовне Карин только постепенно начала осознавать, что прячет в молчании в самой глубине души вещи, наиболее для неё наиболее важные. Это казалось таким странным.
Сейчас Карин забралась на кровать в комнате родителей, а они вскоре собирались ложиться спать. Мама делала свою гимнастику, «накачивая» мышцы – сколько Карин себя помнила, мама выполняла этот комплекс каждый вечер. Несмотря на то, что она дважды родила естественным путём и что прошло столько лет, она всё ещё поддерживала атлетическую мускулатуру. Па прохромал через комнату, поставил трость- шпагу со своей стороны кровати, неловко уселся и наблюдал за мамой с лёгкой улыбкой. Его волосы уже совсем поседели, заметила Карин; заплетённая грива маминых волос всё ещё сохраняла свой золотисто- русый цвет без помощи косметики, хотя в них уже проглядывал серебристый блеск. Па неуклюже принялся
